С разводом Тамаши тянул, пока не кончилась война. Тем самым он спас жизнь Магде и ее семье.

А потом произошла немецкая оккупация…

Возвращаюсь домой через сквер.

И вдруг замечаю… под каштанами темные силуэты немецких танков с орудиями, изготовившимися к стрельбе. Рядом молча, недвижно застывшие солдаты, лишь огоньки сигареты красными точками вспыхивают во тьме. Мне кажется, я даже слышу их дыхание…

Мне казалось, будто я слышу их дыхание…

Одинокая женщина в темноте пересекала сквер, солдаты молча, в застывших позах наблюдали за ней. За то время, пока я шла мимо, – ни шороха, ни звука.

Тогда зародился во мне страх перед немецкими солдатами. Интересно, что их я боялась больше, чем впоследствии – русских.

Всех жильцов дома забрали; мы с Яношем были единственными христианами из всех. (>>) Людей гнали по лестнице. Среди них был маленький ребенок…

(>>) Их гонят по лестнице. Слышен истошный детский плач, падая, разбивается о ступеньку бутылочка с соской, молоко стекает по лестнице. Я выскакиваю, чтобы помочь, жандарм обрушивается на меня, не лезь, мол, не в свое дело, и заталкивает обратно в квартиру. Я стою в прихожей, прижавшись к стене у двери, и слышу тяжелое, хриплое дыхание старухи, бредущей по лестнице, и умоляющий голос ее сына: «Она не может идти быстрее, у нее был удар»… «Ничего, мы ей поможем прикладами!»

Янош схватил меня за руку, втолкнул в дальнюю комнату и запер на ключ. За семь лет нашей супружеской жизни это был самый милосердный его поступок.

Вообще он был крайне порядочным человеком. Не со мной, а со всеми остальными. Без лишних слов приходил на помощь, не ожидая в ответ никакой благодарности, и не выказывал страха.

Как-то раз едем мы на поезде, а на соседнем пути эшелон… Вагоны для перевозки скота с зарешеченными окошками…

Где это было?

Не все ли равно?

Наш поезд остановился, а на соседнем пути эшелон – вагоны для перевозки скота, окошки зарешечены колючей проволокой. Депортировали евреев из Трансильвании. Люди умоляли дать хлеба, воды.

Я наспех хватаю, что под руку подвернется, сую им. Солдаты, жандармы в ярости: кто посмел нарушить запрет?! Врываются к нам в вагон, выявить преступника. Янош возмущен их подозрениями, офицерским словом чести ручается за мою непричастность. «Отцепим вагон, не пропустим поезд, покуда не сыщется преступивший закон». В этот момент объявляют воздушную тревогу, и жандармы вынуждены пропустить наш состав. Одна девушка из Коложвара узнает меня и, прижавшись лицом к решетке из колючей проволоки, кричит: «До свидания!» «На том свете!» – регочет жандарм.

Всплывает другая тема – снова Янош, – и напряжение между женщинами усиливается.

Тревожное настроение в городе росло, но жизнь продолжалась. Там были мои родители, братья-сестры, друзья… Окруженная их теплотой и любовью, я чувствовала себя словно в материнском лоне. Вот только Янош не любил меня, и я никак не могла с этим свыкнуться.

Как-то раз я обнаружила у себя маленький прыщик…

С вызовом смотрит на Молодую Женщину, ожидая, что та продолжит. Но Молодая Женщина мнется, ей явно неловко.

Дата добавления: 2015-08-09