Можно ли подпустить мать к изувеченному ребенку, когда сами мы сидим сложа руки и ждем?

Что нам делать с несчастными родителями? Мать мальчика с развороченным животом – корчмарка…

Повалили мы их на пол, связали, заткнули рты, корчмарку затащили в дровяной чулан и вкололи инъекции.

«Давайте дадим ребенку дозу морфия, побольше!» «Нельзя, врачебная этика запрещает!» «Тогда это сделаю я», – и готовлю шприц, но врач его у меня отбирает. «Но ведь его все равно не спасти, – шепчу я, опасаясь, как бы ребенок не услышал. – А если и вытащим… разве это жизнь?»

Бедняга Хорват! Он не спорил со мной, не пытался что-то объяснить…

«Я сказал – нет! А если вам невмоготу, выйдите!»

Господи, видишь ли ты это?!

Лазарету предстояла эвакуация. Хорват спросил, намерена ли я отправиться с ними или же остаюсь. Если откажусь ехать – расстрел по законам чрезвычайного положения.

Столько всяких провинностей, за которые грозит расстрел, что уже перестаешь бояться. Мне бы вырваться из дворца, освободиться от Яноша!.. И конечно, госпиталю от меня была бы польза.

Хорват негромко добавил: «Хорошо, если бы вы поехали с нами, но, полагаю, вы останетесь. Впрочем, так оно для вас лучше…»

Молодая женщина медленно, нерешительно снимает халат и косынку, снова вешает их на вешалку.

Я осталась.

Пожилая подходит к вешалке, чтобы подобрать одежду для Молодой. Их выбор падает на неприметные, поношенные, даже не всегда опрятные вещи: гарусный платок, меховую безрукавку, длинную юбку, фартук, сапоги, которые до сих пор валялись под вешалкой. Молодая Женщина надевает все это поверх платья, Пожилая помогает ей одеться.

Пришли немцы. Однажды утром ворвались к нам: «Немедленно покинуть усадьбу!» Пришлось спешно перебираться в дом лесника, народу нас набилось много. Вечером того дня, когда мы покинули дворец, немцы перепились, забросали ценные фрески банками с вареньем, перебили китайский фарфор, а венецианские зеркала изрешетили из автоматов…

На дороге валяется цилиндрической формы кожаный футляр, явно его кто-то потерял. Внутри чаша для причастия, тонкой ювелирной работы. Ко мне подходит какой-то мужчина и забирает находку. «Зачем вы открывали это?» – холодно спрашивает он. «Футляр валялся в грязи, на дороге, я и подняла, не зная, что в нем…» «Все равно вам не следовало дотрагиваться до священных предметов, коль скоро вы реформатской веры!»

«А вам не следовало терять…»

Будучи родом из Трансильвании, где еще сохраняются традиции свободы вероисповедания, я и предположить не могла, насколько напряженные здесь религиозные отношения.

Дата добавления: 2015-08-09