Глава 14. Решение.

- Арвен.

- Мда-да? - омега оторвался от разделывания пойманного Салтаром кабана и посмотрел на меня с легкой улыбкой.

Я не знал, что ему сказать, поэтому просто сел рядом. Он хмыкнул и продолжил отделять переднюю ногу от туловища.

Салтар стоял около большой кучи веток и что-то втолковывал Айдасу и Неринге. Самка размахивала руками, но, кажется, сдавала позиции, и чернокожий с восхищением смотрел на беловолосого волка. Похоже было, что они нашли друг друга.

Ольтар, неизвестно почему накричавший на меня в пещере, демонстративно меня игнорировал, скрывшись в лесу. Я слышал биение его сердца на краю оврага и не знал, что делать. Я не понимал ни почему он обиделся, ни как мне поступить. Но я был уверен, что Ольтар неравнодушен ко мне: слишком уж естественно и неприкрыто он отвечал на мои поцелуи, и это, хоть чуть-чуть, но все же успокаивало.

- Ты же знаешь, что Салтар бегал за мной? - неожиданно спросил Арвен, надрезая кожу у запястья кабана.

Я кивнул.

- Он пытался ухаживать за мной, пошлил, приставал. Всегда, кроме времени весенних боев.

- Он целый месяц со мной не разговаривал, - неожиданно признался я. - Я не понимаю, почему.

- После прошлой весны? - я кивнул, и он фыркнул. - Я всегда отказывал. Всем, кто доказывал на меня свое право. Всем, кроме тебя.

Я изумленно на него покосился, но промолчал. Этого я не знал. Арвен был красив и умен, альфы дрались за его благосклонность, но то, что он не отвечал им взаимностью, стало для меня неожиданностью.

Течки омег сводили с ума, и многие волки боролись за право обладать. Побеждали сильнейшие, те, в чьих жилах текла горячейшая волчья кровь, но именно омеги решали, отвечать ли победителю взаимностью. Бывало и так, что после многих боев и множества ран альфы оставались в полном одиночестве, лишенные благосклонности. Арвен был своеволен, но я и представить не мог, что настолько.

- Я все ждал, когда Салтар предъявит на меня права, - горько усмехнулся он, отыскивая альфу взглядом. - Но он трусил. Или боялся отказа. Или еще что-то, тебе виднее, я смутно понимаю, что движет альфами, когда они выбирают, за кого сражаться. А потом за меня впервые вступил в бой ты, и я подумал: а почему бы и нет.

- "А почему бы и нет"? - изумленно-горько спросил я.

Арвен быстро на меня глянул.

- А почему бы и нет. Ты красив, - я недоверчиво фыркнул. - И ты болван. Ты красив, Виктор, не так, как Салтар или Люциан, но есть в тебе что-то, из-за чего от тебя нельзя оторвать глаз. Ты силен, мудр. Ты лучший из вожаков. Не потому что доказал это боем, а потому что за тобой приятно идти. Ты сам не понимаешь, насколько ты притягателен в самых маленьких мелочах. Я смотрел на тебя и думал, что если я полюблю, то буду самым счастливым омегой в Общине.

Я покачал головой, с теплотой глядя на него, но перебивать не стал. Мне было интересно, к чему он ведет этот разговор.

- Но я врал себе. Я не смог тебя полюбить, и не в тебе дело, даже не думай, - он поглядел на возмущающегося Салтара, который вместе с Айдасом орал на Нерингу. - Он замечательный, правда. Красивый, умный, верный. Я все ждал и ждал, еще с первой своей весны. Я знал, что нравлюсь ему, но был уверен, что он просто хочет меня трахнуть и его задевают мои отказы. Инстинкт хищника, знаешь, вы все такие. Но уступить под влиянием течки это не то же самое, что уступить самому известному ловеласу Общины просто так.

Я недоуменно вздохнул. Арвен весело фыркнул.

- Поверь мне, не то же самое. Я злился, обижался, посылал его. Но все изменилось после этой весны. Когда ты повел стаю на летнюю охоту, я долго думал, что же мне делать. Долго собирался с мыслями, трусил, - он вздохнул. - В первую зимнюю бурю я все же решился и поговорил с Салтаром. Сказал ему, что хочу не просто секса. А он взял и признался, что давно меня любит. Я чуть не убил его, Виктор, веришь?

- Но почему? - недоуменно спросил я, потирая лоб.

- А ты подумай, - он обернулся и посмотрел прямо на меня. Я внимательно слушал. - Я боялся этого разговора. Очень боялся. Я долго к нему готовился, подбирал слова, мялся, как волчонок. Сказал, наконец, а потом оказалось, что все мои нервы потрачены зря. Потому что он меня давно любит. Великие Духи, да скажи он мне раньше, все могло бы быть по-другому! Я жутко разозлился на него, думал, убью болвана. Понимаешь?

- Понимаю, - я улыбнулся. - И к чему ты завел этот разговор?

- Да так... - Арвен фыркнул, усмехнулся краешком губ и взялся за заднюю ногу кабана. - Вспомнилось. Подумал, и почему бы не поделиться?

Я смотрел на то, как он сосредоточенно орудует отобранным у Ольтара кинжалом, и думал, что этот волк - лучшее, чем наделили мою стаю Великие Духи.

- Арвен.

- А? - он вскинул голову, прищурившись на закатное солнце, и я наклонился, целуя его в краешек губ.

- Спасибо.

Он засмеялся, кладя руку мне на голову и взъерошивая волосы.

- Я, конечно, очень рад, что рассказ о моей жизни взволновал тебя, но все же не стоит так это проявлять! - я удивленно глянул на Арвена, отстраняясь, и он кивнул в сторону.

Я обернулся, поймал удивленно-злой взгляд Неринги и посмотрел на Салтара. Он стоял, скрестив руки на груди, и не сводил глаз с Арвена. Они улыбнулись друг другу, и омега, фыркнув, вернулся к разделке туши, а Салтар сурово погрозил мне пальцем, весело прищурившись. Я хмыкнул, обнажил верхние зубы в волчьем оскале. Будь я в другом теле, этот оскал означал бы вызов, и Салтар понял меня, согласно вскидывая голову.

- Он еще надерет мне задницу следующей весной, - тихо сказал я.

- А ты уверен, что следующей весной ты захочешь драться за одного из омег нашей Общины? - проницательно заметил Арвен, не отрываясь от туши, и я укоризненно на него посмотрел.

- Иногда ты невыносим.

- Да брось, Виктор, я же знаю, что я милашка!

- Говнюк ты! - крикнул стоящий за сорок метров от нас Салтар.

Арвен рассмеялся, качая головой, и я тоже улыбнулся.

- Виктор, вали уже. Я и так рассказал больше, чем тебе стоило знать, так что иди, применяй полученное на практике.

Я согласно усмехнулся и пошел на стук человеческого сердца, но потом обернулся:

- Арвен.

- Я сейчас натравлю на тебя Салтара, и вы весны не дождетесь, - проворчал он. - Что еще?

- У тебя будут великолепные волчата. Ты воспитаешь их великими охотниками и бойцами.

- Ага. И один из них еще надерет тебе задницу, оспаривая твое право водить стаю, так что не зли меня и свали отсюда по-хорошему!

Салтар хохотнул, и я услышал, как взвизгнула самка:

- Блин, ты можешь не отвлекаться на этих болванов и нормально мне объяснить, какого черта ты так сказал!?

- Иди, Виктор, - улыбнулся Арвен, и я кинулся вперед, перекидываясь.

Ледяной снег чуть холодил подушечки лап, теплый запах Арвена забивался в нос, и я чихнул, встряхнув головой. Принюхался, моля Духов Ветра помочь мне, и они сразу же донесли аромат Ольтара, который стоял на вершине крутого склона оврага.

Я был намерен найти глупого светловолосого мальчишку и уже никогда его не отпускать.

В заснеженном лесу было теплее, чем рядом с пещерой. Влажный воздух с Рамна подморозил снег на деревьях, и они низко наклонили ветви к земле, создавая волшебный, белоснежный полог, который удерживал теплый воздух у поверхности. Ольтар раскачивал большой засохший ствол старой ольхи, и я подбежал к нему, с прыжка упираясь в древесину лапами. Трухлявая ольха сломалась и упала, распадаясь на крупные части. Они хорошо горели и давали мало дыма, и я перекинулся, отряхивая руки.

- Я бы справился, - нейтрально сказал Ольтар.

Он не смотрел на меня, снял подбитую мехом куртку, положил ее на снег и пошел собирать куски древесины. Я отправился за ним, подбирая мелкие деревяшки, которые пойдут на растопку, и заговорил, осторожно подбирая слова:

- У нас есть легенда, которую омеги рассказывают волчатам в их первую смену тела. В наших лесах, до того, как были пропеты первые Песни, жил народ волков, яростных и жестоких. Они охотились, дрались и убивали друг друга, потому что их кровь была слишком горячей для спокойной жизни. Они умирали, как умирают неразумные животные, в пучине боли и ярости, и даже своих подросших детей они не щадили. Но этот народ был создан и благословлен Великими Духами, и они ужаснулись их необузданности. И тогда они решили даровать волкам второе тело: хрупкое и беззащитное, чтобы охладить их горячую кровь. Они создали его из лунного света, земли с равнин, лесных деревьев. Духи Южных Ветров подарили телу дыхание, Духи Северных - разум. Бурлящие воды Великой Реки разбавили волчью кровь, и тогда были пропеты Первые Песни. Великие Духи полностью воплотили свой замысел: волчье тело охотилось, сражалось, но двуногое принесло спокойствие, мир, семью.

Я вздохнул и посмотрел на Ольтара, вертящего в руках деревяшку. Если его народ тоже создавали Духи, то он был совершеннейшим из их творений.

- Мы рождаемся как волки, и умираем чаще всего так же. Наши человеческие тела похожи на твое тело и на тело Айдаса, хотя у нас никогда не встречается такой насыщенный цвет кожи. Волчьи, как и у народа волков, которые были до Первых Песен, разделены на три... пола, если можно так сказать, - я задумался, глядя на белесое темнеющее небо и подбирая слова. - Альфы, такие как я и Салтар, крупнее и сильнее остальных волков. Мы созданы как защитники, бойцы. Именно альфы доказывают во множестве боев свое право прокладывать Путь - то есть решать, как именно будет жить стая. Это огромная ответственность и тяжелейший труд, но и великая честь. Беты - наиболее многочисленные волки стаи, хотя никогда еще их не было так много, как сейчас. Они охотники, добытчики, основа стаи, ее костяк. И омеги, как Арвен. Их редко больше альф, они хрупки, не так велики, но они наше будущее. Они вынашивают и рожают волчат в своих волчьих телах и воспитывают их до первой смены тела.

Я замолчал, подхватывая тяжелый кусок древесины. Мы в тишине перенесли дерево на куртку, оставшуюся часть сложили рядом, чтобы вернуться за ней потом, и Ольтар повернулся ко мне, глядя в глаза. Я не стал отворачиваться, задумчиво рассматривая мелкие морщинки в уголках его губ.

- Значит, омеги рожают детей, как наши женщины. Но...

- Мы занимаемся сексом в человеческих телах, Ольтар, - я перебил его, ловя взгляд голубых глаз. - Каждую весну у омег наступает пора течек. Я не могу передать тебе, как пахнет течная омега, но этот запах сводит с ума, напрочь выбивая разум, и остаются лишь голые инстинкты. Альфы сходятся в боях, как делали волки до Первых Песен, чтобы выявить самую горячую волчью кровь. Это отголосок тех времен, но после дара Великих Духов многое изменилось. Помнишь, я сказал, что вместе с двуногим телом к нам пришел и разум?

Ольтар напряженно кивнул. Я сжал руки в кулаки, борясь с желанием прикоснуться к нему: сначала я должен был ему все объяснить. Сделать, наконец, правильно, дать ему выбор и смириться с его решением.

- А вместе с разумом пришли и чувства. Раньше волки создавали пару, потому что подходили друг другу. Я не знаю, как это происходило, но цель одна: дать наиболее сильное и здоровое потомство. Мы и сейчас отчасти так делаем: ведь в боях выявляется наиболее сильный волк. Но если омега и альфа не связаны друг с другом, то их дети рождаются только бетами, и это неправильно. Ты понимаешь почему? - Ольтар резко кивнул, и я облегченно продолжил: - Только истинная пара дает в потомстве альф и омег. Мы... Мой народ создает пару раз и на всю жизнь. Мы влюбляемся и любим лишь единожды: так наложились друг на друга сознания волчьего и двуногого тела.

Ольтар прищурился, и мне захотелось отвернуться, но я заставил себя смотреть прямо на него.

- Я не знаю, почему все так получилось, Ольтар. Но ты мне нравишься, и тогда, в пещере, я хотел не просто секса. Я не знаю, как принято у людей, - я горько усмехнулся. - Но ты должен понимать, что волки очень четко разделяют секс и любовь.

- Ты... - он изумленно сглотнул, и я покачал головой, тоскливо улыбаясь.

- Не знаю. У меня такое в первый раз, но ты должен меня послушать и подумать. Очень хорошо подумать. Ты мне нравишься, сильно нравишься, но я не имею права к чему-либо тебя принуждать, - я с трудом вздохнул. - Я просто хочу, чтобы ты понял. Если ты ответишь на мои чувства взаимностью, то я не отпущу тебя. Не захочу, не смогу и не стану. Мы любим на всю жизнь, и если ты когда-нибудь решишь, что устал от меня, то это твое решение убьет меня.

- А если не отвечу? - спросил он, и я почувствовал, как вырывается воздух из груди, кромсая сердце в клочки.

Я закрыл глаза, уговаривая себя дышать и не видя в этом смысла, и через силу ответил:

- Ты больше меня не увидишь. Я попрошу бет своей стаи построить вам дом, где захотите, и велю заботиться о вас, пока вы на моей земле. Не беспокойся, вы будете в безопасности, думаю, Салтар не откажет мне в услуге.

- Вот ты болван, а? - выдохнул Ольтар, и мои губы обожгло горячее дыхание.

Я вцепился в него, не открывая глаз, зарылся пальцами в мягкие волосы, чувствуя, как его руки обхватывают меня за шею, и поцеловал, скользнул языком в сладкий рот, мягко прикусил за губу, легко прикоснулся к теплой щеке, потерся носом о скулу. Он был маленький и хрупкий, и я с удивлением понял, что у меня тряслись руки, когда я осторожно тянул за светлые волосы на затылке, запрокидывая его голову и припадая к губам.

- Поцелуи - это, конечно, хорошо... А просто взять и трахнуть меня ты можешь? - смеющимся, срывающимся тоном спросил Ольтар, когда я оторвался от него переводя дыхание.

Я яростно рыкнул и выдохнул в улыбающийся рот:

- Не дразни меня.

Но он вывернулся, маленький, несносный, переменчивый человек, ворвавшийся в мою жизнь, и язвительно прошептал, обдавая горячим дыханием ухо и прижимаясь гибким жилистым телом:

- Потому что если не можешь, то и начинать не стоит. Холодно, зима, сам понимаешь, никакого простора для воображения... Можем целомудренно поцеловаться и разойтись.

Я зарычал, толкая его в снег, но он только засмеялся, тут же притягивая меня к себе.

- О, как! Можешь, значит. Ну давай.

Я тихо взвыл, перекатываясь на спину, потянул его на себя, чтобы снег не обжигал хрупкое человеческое тело, и печально спросил у нависшего сверху Ольтара.

- Ты замолчишь когда-нибудь?

- Не-а, - он потерся носом о мою щеку, и я выдохнул, обхватывая его ладонями за талию. - Ты забавно рычишь.

Я вздохнул, чуть отстранил его и спросил, заглядывая в голубые глаза:

- Ты хорошо подумал?

- По поводу того, что ты не собираешься меня отпускать? - он улыбнулся, обводя пальцами мои губы. Я поймал один, дотронулся языком до подушечки, легонько прикусил, наблюдая, как расширяются его глаза. - Я подумал. Но объяснять Неринге будешь сам. Она уверена, что я каждый вечер нуждаюсь в душевном разговоре на тему моего сложного прошлого и меня следует оградить от всяких переживаний.

- Значит, я переживание? - улыбнулся я, целуя его ладонь.

- Еще какое, - тихо прошептал Ольтар.

Я внимательно всмотрелся в него, провел рукой по щеке, погладил большим пальцем кожу под нижней губой и улыбнулся, аккуратно нагибая его голову.

- Иди ко мне.

Он прикрыл глаза, покорно наклонился, и я скользнул рукой по его спине, осторожно обхватил за талию, перемещая чуть выше. А потом горячие, жаркие губы коснулись моих губ, накрывая их, и весь мир исчез, растворился в прерывистом дыхании, мерцании глаз, ошеломительном запахе, аккуратном, пробном прикосновении к горячей коже на талии, под рубашкой, и тихом полувыдохе-полустоне.

Этот стон свел меня с ума, вышиб разум, сорвал крышу, а иначе нельзя объяснить то, что я забыл про все на свете, кроме ласкового движения губ. Я скользнул руками по его плечам, груди, талии, бедрам, и он снова выдохнул, так пронзительно-сладко, что я почувствовал, как тело расползается оплавленным воском от этого родного, долгожданного тепла.

Тонкая ткань рубашки легко разошлась под настойчивыми пальцами, открывая грубую обветренную кожу, и я скользнул вперед и сел, покрывая поцелуями тонкую шею, ключицы, ямочку между ними, дурея от его запаха, от сорванного дыхания. Великие Духи, да разве можно было не сойти с ума от всего этого, не рехнуться прямо там от пальцев, зарывшихся в волосы на затылке, от тихого смеха тут же переходящего в стон, когда руки скользят по спине, а губы обхватывают сосок?

Я поднялся вверх, длинным движением проводя языком дорожку на его груди, целуя шею, целуя податливые губы - его глаза тепло мерцали в сгустившейся темноте, и я целовал и веки, и нежную кожу на виске, и скулы, волосы, и только когда проворные руки неожиданно рванули узел поясного ремня, я зарычал от неожиданности, падая на спину, застонал от мягкого поглаживания длинных пальцев, потянул его на себя, врываясь языком в податливый рот. Это было какое-то странное, иррациональное счастье, целовать его, чувствовать его руки, заглядывать в глаза, скользить ладонями по гибкому телу. Он был такой красивый, совершенный, возбуждающий, что я задохнулся от ярости, пытаясь расстегнуть странную конструкцию на его ремне, Великие Духи, ну что еще придумали эти люди! - и рванул ее, разрывая тонкую, выделанную кожу, слыша жалобный треск ткани и его первый, задыхающийся стон.

Великие Духи, я сошел с ума, растворился в его дыхании, прижимаясь к гибкому телу рядом с собой, чувствуя жар его кожи - и когда он успел расстегнуть мою рубашку? - неважно, все неважно, когда он стонет от моих рук, выгибаясь навстречу, когда скользит ладонями по моим шрамам, нежно обводя полосочки светлой кожи, когда толкается бедрами в мои руки и вскрикивает в такт движениям.

Я потянулся к его губам, наслаждаясь его невероятной, невозможной близостью, возбужденным мерцанием глаз, его сорванным дыханием и тихими вскриками. Он был невыносимо, ошеломляюще красив в темноте под лесным пологом, и я беспомощно заскулил в его сладкий рот, чувствуя, что попал в другой мир, потому что не может быть в этом так ошеломляюще, восхитительно хорошо, горячо, так отчаянно, пронзительно сладко, когда он толкнулся бедрами мне в пах, вызывая вспышку под зажмуренными веками и горячечный стон сквозь сжатые зубы.

Он вцепился тонкими длинными пальцами мне в плечо и громко вскрикнул, когда я обхватил уже нас обоих в сорванном, неверном ритме, потому что... о Духи, да разве можно было думать о ритме когда он рядом, такой восхитительный, такой горячий, сладкий, стонущий в моих руках и отчаянно ругающийся за каждое промедление...

Он с силой схватил меня за волосы, прижимаясь к губам, опрокинул на обжигающе холодный снег, и я толкнулся ему в бедра, сжимая руку, и он ответил мне резкими движениями - о да, давай, мальчик мой, самый хороший, самый лучший, давай, да-а-а... - оргазм накатил с головой, вышибая дух одной сияющей, громадной волной, и последнее, что я услышал, прежде чем пальцы Ольтара впились мне в плечи, был его задыхающийся, сорванный крик.

Я не понял, сколько времени мы пролежали неподвижно, но когда я, наконец, открыл глаза, чуть морщась от ледяного снега под кожей, небо, проглядывающее сквозь заснеженные ветви, было совсем темным. Ольтар, лежащий на мне, слегка пошевелился, и я крепче обхватил его руками, чтобы не вздумал уходить, но он лишь поднял голову с моей груди и посмотрел сияющими, смеющимися глазами.

- Итак, - прошептал он, нависая надо мной. - Ты меня все же не трахнул, лживый волк, а ведь обещал.

Я измученно заскулил под смех этого несносного двуногого и стукнулся затылком о ледяную корку, чувствуя, как расползаются губы в неудержимой улыбке.

Дата добавления: 2015-08-18