Глава 6. Знакомство.

Я пересек городскую черту в полдень, в самых расстроенных чувствах, сразу же перекинулся, почувствовав, как на меня навалилась усталость этих чудовищных суток, и побежал к Рамну.

Я нуждался в отдыхе, и моральном, и физическом, но не мог себе позволить последнего, несмотря на то, что не спал уже вторые сутки. Я знал, что двуногие не позволят мне думать о творящемся в городе ужасе, но до этого я должен был преодолеть весь далекий путь до Рамна, а я не собирался бежать от города так же быстро, как бежал к нему.

Лес шумел, просыпаясь, неверное осеннее солнце почти растопило первый снег, но я чувствовал бурю в прозрачном воздухе и надеялся, что она не накроет мои земли в ближайшие сутки. Было морозно, как и всегда в это время года, но никогда за мои семьдесят Кругов снег не ложился так рано. В том, что он ляжет, я не сомневался: бури приходили в наши леса, неизменно принося с собой снежную взвесь и ураганные Северные Ветра, ломали деревья, заносили землю снегами, на которых была трудна охота, и уходили, исчерпав свою ярость.

Я не любил зиму: слишком долгой и холодной она была. Я помню, что в детстве я любил гулять со своим отцом по зимнему лесу рядом с городом, но с тех пор многое изменилось. Жизнь моего отца, альфы, второго после вожака стаи, унес бой за честь омеги, и его партнер не пожелал жить, даже ради нас, тогда еще совсем волчат. Это случилось морозной зимой, почти семьдесят Кругов назад, и я смутно помню те далекие дни, но ужас и горе навсегда связались у меня с временем, когда земля покрыта снегами.

В этот Круг лето было засушливое и жаркое, пересохло большинство ручьев, что несли воды с Восточных Гор, озера обмелели и покрылись слоем ила: хорошим для развлечения волчат, но сделавшим совершенно непригодной воду для питья. Мы рыли колодцы, впервые потревожив землю в городе, но подземные воды ушли далеко вглубь, и Духи, видимо, совершенно осерчали на нас, лишив осень дождей. Альфы, как самые сильные и выносливые, бегали к Рамну, который тоже пострадал от жары, но был все еще широк и полноводен. И он унес много жизней, по всему течению. В один из дней, с трудом доставая из цепкой реки наполненное ведро, я видел, как его темные потоки, играючи перемалывая кости, пронесли мимо меня троих волков из другой Общины. Видимо, там тоже не хватало воды.

Но мы, хоть и с потерями пережили это лето, и осень, и предыдущий Круг, и Круг до предыдущего Круга, но я не мог сказать, что был полностью уверен за эту зиму. Моя стая не была такой голодной, как остальные, но это давалось охотникам неимоверным трудом. Я не сомневался, что у других стай нашей Общины дела обстояли еще хуже, но способ, который один из них избрал для борьбы с голодом, вызывал во мне ужас и отвращение. Я не мог и предположить, что убийца был одним из моих волков, слишком хорошо я их знал, и слишком долго они бегали по следам моих лап.

Но горе и презрение не могут длится вечно, и уже на исходе дня, когда впереди послышался пока еще шепот Рамна, я успокоился. Ярость не исчезла, но я чувствовал, как она свернулась в тугой клубок глубоко внутри и задремала там, дожидаясь своего часа.

На той поляне, где прошлой ночью сидели двуногие, осталось только кострище. Я поворошил лапой давно потухшие угли и обошел поляну кругом, уткнув нос в землю. Следов, пропитанных уже знакомыми мне запахами было очень много, и я не смог сразу разобраться, куда пошли двуногие.

Пришлось отойти подальше и поискать за пределами бывшей стоянки. Я наткнулся на след, но он был более слабым, чем запахи у кострища. Я все равно прошел по нему и вскоре обнаружил запах Салтара: место, где я велел сойти со следа и идти в отдалении, по бокам от него, чтобы мы смогли первыми заметить двуногих.

Я вернулся назад и более тщательно обыскал местность. С поляны не отходил никакой след, за это я мог поручиться, кроме того, откуда они пришли, и сильного запаха росомахи. Животное шло на юго-восток, судя по всему, надеялось поживиться, привлеченное запахом добычи. Я перекинулся и сел в излюбленную позу, скрестив ноги, у самой границы следа, потому что в двуногом облике мне думалось лучше: не отвлекали ни запахи, ни звуки. Я потер указательным и большим пальцем подбородок, размышляя. Мысли то и дело возвращалась к росомахе. На самом деле, запах был чересчур сильный, будто животное было не одно.

Я снова перекинулся и уже целенаправленно внюхался в отвратительный след, стараясь не обращать внимания на вонь. Он был очень силен, будто росомаха вымазалась в собственном помете. Но я не помнил за росомахами такой привычки, поэтому фыркнул, поднял голову, хотя это не особенно и помогло, и побежал по следу предприимчивых двуногих, вымазавшихся дерьмом, чтобы перебить свой запах. Я не мог не признать: это было чертовски умно и находчиво.

Эта их выходка окончательно подняла мне настроение и выветрила дурные мысли из головы. Двуногие пошли к одному из лесных озер и наверняка остановились на берегу, смыть помет. Я не смог бы пройти долго, измазанный в вонючем дерьме росомахи, и не думал, что смогли бы они.

Я почувствовал их запах, все еще смешанный со звериным, и услышал далекий плеск воды. Местность вокруг озера была совершенно открытой и мне негде было прятаться. Я и не стал, осторожно замер на кромке леса, вглядываясь в плещущихся на берегу двуногих, а затем потрусил прямо к ним, привычно низко опуская голову.

Первым меня заметил светловолосый самец. Я замер, когда его взгляд остановился на мне, и принюхался: именно от него пахло этими странными цветами. Между нами был десяток метров, самка и чернокожий стояли спиной ко мне, не замечая, по колено в ледяной воде, и обмывались, шумно отфыркиваясь.

Светловолосый осторожно и медленно выпрямился в полный рост и я повел головой в сторону и вниз, исподлобья глядя на него. Он чуть поднял руки раскрытыми ладонями вперед, видимо, показывая, что он безобиден, и я остался стоять на месте, наблюдая.

- Неринга, Айдас, - неспешно и тихо проговорил он, почти не шевеля губами, и я заинтересованно дернул ушами, прислушиваясь. - Повернитесь, только медленно.

Они подчинились, неловко разгибаясь и оборачиваясь, и я недоуменно проследил за их неуклюжими движениями. Мы не двигались так, даже в двуногих телах.

- Твою мать, - тихо и мрачно пробормотал чернокожий, и я чуть не фыркнул от смеха из-за его обреченного странного лица, с широким носом и полными губами.

- Ты же сказал, что он не почует нас, болван! - злобно прошептала самка и я ощерил на нее клыки.

Она медленно начала наклоняться, и я тихо зарычал, еще не понимая, что она собирается делать.

- Неринга! - воскликнул светловолосый и самка резко протянула руку, подхватывая узкий длинный камень. - Нет!

Она кинула в меня гальку и я резким прыжком отскочил, уворачиваясь.

- Пошел! Пошел прочь! Уходи! Пошел отсюда! - размахивая руками, заорала она.

Если эта самка думала, что своими криками и глупым поступком она прогонит меня и спасет свою жизнь, то она ужасно, ошеломительно ошибалась! Я зарычал на них, клацая пастью, низко опустил голову между расставленных передних лап, припал на задние, поджимая хвост, чтобы они видели, что я намерен драться насмерть, и угрожающе прижал уши, чтобы было понятно, что я не собираюсь отступать. И хотя глупые двуногие вряд ли вняли тому, что я хотел им сказать, мне было все равно.

- Что ты творишь!? - пробасил черный и я решил убить его первым, потом самку, хотя что-то во мне и противилось этому, ведь я не знал, была ли она омегой. А потом я...

Светловолосый сделал шаг вперед, выставляя перед собой руки, и я зарычал чуть громче, звучно щелкнув зубами.

- Ольтар! - истерично взвизгнула самка и я снова зарычал на нее, косясь на светловолосого краем глаза.

- Заткни ее, Айдас! И, ради богов, не шевелитесь! - негромко приказал он и, так как двуногие послушались, я снова повернул к нему голову, щелкая пастью.

Но он стоял, не двигаясь, только чуть покачивал ладонями, и я замолчал, все еще ощерившись. Он мгновенно сделал крохотный шажок вперед и тихо забормотал:

- Тише, тише... Хороший волк, тише... Я не причиню тебе вреда.

Он не мог причинить мне вред, потому что я мог бы перекусить его пополам или раздавить голову в пасти, словно орех, или вырвать сердце у него прямо из груди, но он говорил уверенно и успокаивающе, и я вспомнил предположение Салтара. Если эти двуногие и в самом деле думают, что я только зверь... Я почти опустил верхнюю губу и теперь клыки лишь чуть-чуть виднелись из-под нее.

- Вот, хороший волк, хороший. Не надо нас кушать, мы невкусные, - более уверенно пробормотал светловолосый, делая еще один крохотный шажок. Мне было интересно и я остался на месте. - Хороший волк, славный волк, ты посмотри, какая умница! Не обижайся на глупую девчонку, она не хотела. Ты же хороший волк? Не надо ее есть, будет жалко, если такой славный, хороший зверь отравится. Мы же этого не хотим, правда?

Он нес какой-то бред и мне стало смешно, злость на глупую самку улеглась окончательно и я чуть приподнял голову, детским жестом поворачивая ее набок, и навострил уши. Светловолосый мгновенно сделал еще шаг, уже более уверенно.

- Вот видишь, как хорошо! Ты умница, какой хороший зверь! Тебе просто было любопытно, да? А злая девка тебя напугала, вот она гадина!

То, что самка была похожа на змею, я, теоретически, был согласен. Но то, как разговаривал со мной этот самец, было в высшей степени странно: будь на моем месте любой из хищных лесных зверей, и валяться бы светловолосому с разорванной глоткой.

Но мне и в самом деле было любопытно и я выпрямился, принимая дружелюбную позу. Я не надеялся, что он поймет, но он, видимо, понял, потому что тут же сделал ко мне еще два шага и осторожно протянул руку, раскрытой ладонью вверх. Он предоставлял дальнейшее знакомство мне и я чуть постоял, рассматривая тонкую жилистую руку, и подошел, вытянул шею, и осторожно обнюхал протянутую ладонь. От него все еще резко пахло пометом росомахи, запах забился мне в нос, и я, не выдержав, чихнул, чуть отступая, и потер зудящую мочку носа об переднюю лапу. Я следил за светловолосым, который мягко улыбался глядя на мои действия, и поэтому басовитый смех черного самца стал для меня неожиданностью:

- Ха, Ольтар, ты просто гений! Испортил зверю нос и я его почти понимаю, черт подери, от нас воняет до сих пор! - я исподлобья посмотрел на него, смешливо щеря клыки, но он не понял и тут же вытянул вперед руки, как светловолосый. - Тише, я тоже думаю, что ты очаровательная во всех отношениях, многотонная псинка!

Я весил всего полтонны и не понимал значение слова "псинка", но все равно потрусил к черному, обогнув замершего светловолосого. Самка испуганно вцепилась в черную ладонь и тонким голосом прокричала, когда я замер прямо перед ними:

- Ольтар!

- Не шевелитесь! - откликнулся светловолосый у меня за спиной. - Он вас не тронет. Ему просто любопытно, он понюхает и уйдет.

Ну да, я так и собирался сделать, поэтому когда эти двое замерли, я осторожно обнюхал их головы, получше запоминая запах. Не то чтобы я мог его забыть, но мне нравилась эта игра: светловолосый предполагает, что будет делать неразумный зверь, а я делаю ему на радость и наблюдаю за реакцией.

Обнюхав самку и специально выдохнув ей в лицо поток воздуха - из волчьей пасти у меня пахло отнюдь не цветами - я подавил желание разочарованно заскулить: она была омегой. Совершенно точно и ясно, от нее неуловимо пахло омегой, и хоть этот запах был не таким, как я привык, и слишком слабым, чтобы вызывать какие-то чувства, к тому же он перебивался запахом добычи - естественным для этих двуногих, я все равно не мог теперь причинить ей вред. А я хотел, видят Духи, как я хотел: она мне совершенно не нравилась.

А вот черный был интересен: высокий, он и в самом деле был выше моей холки, широкоплечий, много крупнее моего двуногого тела, крупные руки и ладони, огромные ступни - я специально прошелся по ним носом, обдавая дыханием абсолютно черные ноги - широкие ноздри и словно приплюснутый нос - наши двуногие тела никогда не обладали таким цветом кожи, и хотя однажды я встретил альфу такого же высокого, но он был худ и тонок, как лань. Этот же напоминал медведя, причем в полный рост, объем и обхват.

- Ольтар, если он не прекратит меня нюхать и щекотать, я заржу и он меня съест, - пробасил черный подрагивающим голосом и я фыркнул, отступая.

- Что это за тварь? - спросила самка, прячась за плечо черного.

- Милая зверюшка, Неринга, которая поддалась обаянию и чертовой магии Ольтара! - хохотнул черный и я весело на него глянул, отходя от них.

- Нет у меня никакой магии, Айдас, - светловолосый осторожно, не поворачиваясь ко мне спиной, обошел меня, и направился по берегу вперед. Там что-то вкусно пахло и я, глянув на двуногих, заинтересованно потрусил за ним.

Светловолосый подошел к странно пахнущей добыче - и я с удивлением узнал в небольшой кучке рыбу. Волки ловили рыбу в речных озерах, но это было долго и трудно, она быстро ускользала из пасти, слишком скользкая, чтобы ее удержать, и была слишком мелкой, чтобы набить брюхо. В Рамне водилась добыча покрупнее: я видел однажды, как из темных, бурлящих и глубоких вод выпрыгнула, блестя мощным телом, хищная рыба, метров четырех в длину и около тонны веса. Но мы не умели ловить рыбу иначе, как в волчьих телах, а о том, чтобы поймать скользкую шкурку руками, не могло быть и речи.

Светловолосый наклонился, не сводя с меня напряженного взгляда, подцепил одну рыбешку и кинул между нами.

- Хороший волк. Ты посмотри, вкусная рыбка. Ты же голоден, да?

Я был голоден, но не понимал, почему двуногий отдает мне свою добычу. По праву охоты она принадлежала ему и остальным, и будь я вожаком их стаи, я отнял бы свою часть, по праву сильного положенную мне. Но они никогда не бегали по следам моих лап и я никогда не защищал их от опасностей, и поэтому не имел ни малейшего понятия, что он хочет сказать, отдавая мне рыбу.

- Ольтар, что ты творишь? - прошипела самка.

Видимо, она тоже не понимала, что делает этот странный двуногий, и я даже не стал на нее скалиться. К тому же она была омегой, а волки никогда не скалились на омег, если не хотели лишних дырок в шкуре.

Омеги были сноровисты и вспыльчивы, защищали своих волчат всеми способами, доступными им, и мало какой альфа ходил без ран, когда рождались дети. Достаточно было лишь подойти на непозволительное расстояние, но оно было индивидуальным для каждого из омег, и предсказать, когда тебе в шею вопьются мелкие, но острые зубы, было невозможно. Но мы все равно любили их, терпели, заботились, и я понимал, почему они так поступают. Все мы понимали. Альфы в волчьем облике были в полтора, а то и в два раза крупнее и, хотя никогда и ни за что мы не причинили бы им вред, все они, всегда вели себя, как эта самка. Я знал, что не смогу ее убить, даже учитывая, что она была другого вида, и поэтому смирился с тем, что буду терпеть ее выходки. Надо было лишь представить, что она одна из омег моей стаи, и тогда злость улетучивалась и оставалось лишь смирение.

- Пусть лучше жрет рыбу, чем нас, а, малышка? - громыхнул черный.

Светловолосый проигнорировал их, все еще глядя на меня. Я посмотрел ему прямо в глаза и он тут же отвел взгляд. Не желал бросать мне вызов, но не отвернул лица, показывая, что не боится. И пусть я знал, что он сделал это неосознанно, я все равно удовлетворенно фыркнул.

- Ешь, волк. Ты же голоден? Ешь, - пробормотал светловолосый.

Я был голоден. И все еще не понимал причины, по которой он решил накормить меня, но подошел, подцепил зубами мелкую рыбешку и проглотил ее, подкинув в воздух. Она скользнула в желудок и я облизнулся, наблюдая за двуногим. Он подхватил еще одну рыбку и бросил мне. Ее я тоже поймал и съел.

- Зашибись, - прокомментировала самка и я видел, как она смотрит на нас. - Сейчас он сожрет нашу рыбу, потом Ольтара, а мы с тобой, дорогой, сдохнем от голода.

- Не парься, малышка, - хохотнул черный, хлопая ее по спине, и она казалась мне очень маленькой рядом с ним. - Он и нас съест, не подавится, и избавит от этой участи.

Я прислушался к их разговору, повернув ухо, и поймал очередную брошенную светловолосым рыбу, но не стал ее глотать. Я не наелся, но голод притупил, поэтому выгнул шею и резко дернул головой, открывая пасть. Рыба пролетела по широкой дуге, сияя чешуей на закатном солнце и шлепнулась перед ногами самки.

Двуногие изумленно на нее воззрились, самка покраснела от злости, сжимая кулаки, и я прижал уши, инстинктивно смирившись с ожидаемой вспышкой ярости омеги. Светловолосый издал странный кряхтящий звук и я покосился на него, а затем чернокожий расхохотался, распугивая громовым голосом птиц в лесу.

- Твоя рыбка, малышка! - веселился черный самец, хлопая руками по коленям. - Приятного аппетита на волчий манер! Ай да зверюга, вот молодец!

Светловолосый тоже смеялся и я весело поглядел на него, щеря клыки.

Самка зло фыркнула и бросила:

- Раз у Ольтара теперь новый большой и мохнатый друг, то давайте уже займемся делом. Я хочу есть, а эта тварь съела всю нашу рыбу.

Она лгала, рыба еще оставалась, но я все равно почувствовал себя неловко, ведь они не были моей стаей, но накормили меня, и поэтому я, развернувшись, потрусил в лес.

- Волк! - окликнул светловолосый, но я не остановился, намереваясь поймать пару зайцев до того, как окончательно стемнеет, и растворился в лесных тенях.

Дата добавления: 2015-08-18