Глава 3. Домыслы.

Я подбросил кусок мяса из пасти в воздух и поймал его, звучно клацнув зубами под взглядом глаз цвета изменчивых вод Рамна. У волков не встречались такие глаза - что в волчьем, что в двуногом обличье наши радужки полыхали всеми оттенками янтаря: от почти коричневого, как нежная мякоть дерева, если содрать с него когтями кору, до желтого цвета весенних цветов, на пару дней поднимающих головки около лесных озер.

Салтар, еще не заметив, что мы теперь не одни, не стал смотреть, на что я отвлекся, и попытался стянуть кусок ребер у меня из-под носа. Я зарычал, неожиданно вцепляясь в его холку, и он завизжал, мгновенно признавая мое превосходство. Я отвлекся от странного двуногого, занятый объяснением Салтару его роли в моей стае, а когда, наконец, успокоился, отпуская грязную белую шкуру, двуногий уже стоял на коленях около странного существа.

Салтар, побежденно поскуливая, лизал мне горло и щеки, извиняясь, и я тряхнул головой, показывая на странного парня:
"Смотри!"

Волк перевел взгляд на необычную парочку и замер, исподлобья наблюдая за ними. Я тоже не стал вмешиваться, подбирая ошметки мяса с камней и скашивая в их сторону глаза: двуногий, похоже, был глуп и считал, что опасность миновала или же низкий уровень организации этого вида позволял им спокойно смотреть, как пожирают их сородичей.

Волки очень трепетно относились к чужой жизни и для нас каннибализм был дикостью. Считалось правильным оставить труп на съедение лесным зверям, чтобы они использовали мясо для своих нужд и для своего потомства, которое, в будущем, само станет нашей пищей, но это не значит,что мы спокойно смотрели на то, как едят того, кто бегал по следам наших лап. Только тупые травоядные способны спокойно себя вести рядом с насыщающейся стаей, и я с сожалением понял, что это животное вряд ли далеко ушло от них.

Впрочем, наблюдать за ним было интересно, они были ужасно похожи на наши двуногие тела, созданные Бродящим по Небесам для времени любви и мира, и, хотя они явно не могли быть разумны, скованные и неловкие движения парня напоминали мне забавы молодых волчат, когда тело уже почти сформировано, а мозг еще не успел с ним полностью освоиться.

"Что он делает?" - недоуменно спросил Салтар, наклоняя голову набок, и неуловимо напоминая при этом удивленного омегу, так, что я даже головой потряс, избавляясь от наваждения и замирая рядом с ним.

"Не знаю", - честно ответил я, принюхиваясь.

Ничем особенным не пахло, а парнишка наклонился к существу, припадая губами к губам... в поцелуе?.. а затем ритмичными движениями начал давить на грудную клетку, прямо между выпуклостями. Я совершенно не понимал, что пытается сделать это животное со своим, видимо, соплеменником, поэтому остался неподвижно стоять, наблюдая, хотя с такого расстояния было плохо видно - они находились от нас с Салтаром на расстоянии около сотни метров. Это один мой прыжок. Салтар, до этого лежавший у моих ног, тоже поднялся и задрал голову, следя чтобы она не оказалась выше моей. Хотя он и был ниже меня, и ему трудно было бы так вытянуть шею.

"Они собираются заняться сексом?" - неуверенно предположил он, облизывая кровь с белоснежных брылей.

"Здесь? - изумился я. - И сейчас!? Салтар, мы только что сожрали их соплеменника, ты бы стал спариваться там, где съели твоего брата?"

"Ага, - удовлетворенно подтвердил он и поспешно добавил, заскулив и лизнув меня прямо в ощеренную пасть. - Если бы передо мной вилял попкой течный омега".

Я согласно фыркнул, успокаиваясь. Противостоять соблазнительному запаху течного омеги не смог бы и самый сильный и выдержанный из вожаков всех стай. Весной во время, на которое приходилась наибольшая волна течек, сама Земля дрожала от рычания и боев соревнующихся альф. Было упоительно сладко повергнуть противника в теле, дарованном для боя и охоты, а затем взять доверчиво ластящегося омегу на глазах у всех, чтобы каждый видел момент твоего триумфа. А затем уже перейти в более уединенное место и любить его долго и сладко, тем телом, которое Духи и даровали нам для любви. Если омега примет победителя, разумеется. Нет тех слов и диапазонов нашего воя, чтобы описать позор и презрение, которое достанется тому, кто возьмет омегу против его воли или причинит ему какой-либо вред.

"То есть, ты думаешь, что это странное создание - его омега и у него началась течка?" - недоверчиво пробормотал я.

Салтар дернул хвостом в жесте полнейшего недоумения. Я согласно повел ушами.

"К тому же, посмотри, их тела похожи на наши, - я скосил глаза на внимательно всматривающегося в двуногих Салтара. - И вряд ли они трахаются по-другому. Ты часто совершаешь такие манипуляции со своими омегами?"

Салтар фыркнул от смеха, прижимая уши так, что создалось ощущение, что у него их нет совсем. Я знал этот его жест, именно им он соблазнял своих омег. Салтар был паршивым бойцом, с точки зрения альфы, и он был практически лишен радости покрыть текущего омегу, но вот симпатичная внешность двуногого облика и сверкающая на солнце белая шкура привлекала к нему многих омег, и даже некоторых бет, чем он бессовестно и не смущаясь пользовался. Он смыслил в сексе явно побольше меня, но даже мне было понятно, что то, что двуногий парень делал с этим существом, явно было не актом любви.

"К тому же, - добил я, завершая мысль, - даже если эти животные таким странным образом спариваются, ты посмотри, он жив и бодр, а это существо еще не мертво, но явно умрет в ближайшие минуты".

"Ну, Виктор, ты же не знаешь, насколько тупо это создание", - ехидно фыркнул Салтар, но мне было понятно, что он со мной согласен.

Мы оба видели таких полу-мертвецов - когда-то раньше, когда добыча была в избытке, а за неугомонными волчатами омеги не успевали смотреть, дети часто забирались на лед многочисленных лесных озер - слишком тонкий, чтобы выдержать их вес, и падали в воду. Большинство выбирались сами, все же мой род со времен Первых Песен жил на этой земле и в нас текла горячая волчья кровь. Некоторых вытаскивали подоспевшие альфы - жизнь волчат ценилась так же неукоснительно, как жизнь и здоровье омег. А некоторые тонули.

В ту весну, когда я впервые увидел обреченного волчонка, мы проходили со стаей мимо маленького лесного озерца, рядом с городом. Я тогда еще ходил по следам лап отца Салтара, но были славные времена и вожак мог себе позволить брать на охоту не всех волков. Поэтому я отошел: хотелось искупаться, а вода, покрытая тонким слоем льда, приятно охлаждала разгоряченное тело. Салтар увязался за мной и мы услышали крики, когда подходили к озеру. Инстинкты альфы мгновенно швырнули нас в холодную воду, но мы опоздали. Вытащенный волчонок был еще жив, но он уже вдохнул в легкие воду вместо воздуха и мучительно долгие четыре минуты я наблюдал, как он умирает. Омега, породивший его, безмолвно сидел рядом с волчонком, гладил дрожащей рукой его волосы и, когда он умер, безропотно поднялся. Я до сих пор помню его безликое "Спасибо за помощь, братья", которое набатом билось у меня в ушах, пока я оттаскивал труп ребенка в лес.

"И все же, что он делает?" - поинтересовался я, надеясь, что находчивому Салтару придет в голову какая-нибудь идея.

"Может, у их вида принято так провожать своих умерших?" - не оригинально предположил он.

Мы замолчали, наблюдая за двуногим, и тут произошло нечто, что я принял тогда за чудо, да и сейчас не изменил своего мнения: двуногое существо, над которым нависал парень, неожиданно задергалось, а потом закашлялось, отторгая из легких воду. Парень помог ему перевернуться на живот и хлопал по спине, видимо, помогая отплевываться. Это было очень, просто очень странно, и я услышал, как встревоженно засвистел носом Салтар. Мертвецы не должны оживать, это не правильно, не естественно и противоречит воле Духов.

"Виктор..." - ошарашенно пробормотал Салтар.

Я вытянул морду параллельно земле, прижал уши и поставил трубой хвост, обозначая, что нам необходимо лечь в засаду. Салтар подчинился, прижимаясь брюхом к земле и кладя крупную голову на скрещенные лапы. Я знал, что он не любит прятаться - его сверкающая шкура была хороша только зимой, когда толстый слой снега укрывал наши земли, но это было необходимо: двуногое, так далеко отбежавшее от нас, пока мы с Салтаром дрались за мясо, вроде забыло, что мы еще здесь, а существо вообще не знало о нашем присутствии. Животные, что с них взять.

Парень обнял существо за плечи, отводя его мокрые волосы за спину и удерживая от падения.

Я изумленно фыркнул. Этот двуногий обращался с существом так аккуратно, будто это его омега. У меня скользнула какая-то странная мысль в голове, но я потерял ее, когда парень поднялся и помог встать судорожно дышащему созданию.

"Это самка!" - неожиданно воскликнул Салтар, от напряжения приподнимаясь на ноги.

Я ударил его клыками, беззвучно ощерившись, и он снова лег.

"Что значит 'самка'?"

"Как у животных, Виктор! - он возбужденно клацнул пастью и повернул ко мне ухо, не отрывая взгляда от двуногих. - Он выглядит как мы, да, но пахнет иначе. У его вида, наверное, нет тела для боев, охоты и вынашивания потомства, поэтому логично, что их омеги выглядят не так, как их альфы! Они же животные, Виктор, и организация у них как у животных: два разных пола, а не два тела, не как у нас, ты понимаешь?"

Я понял, о чем он говорит, но это все еще казалось мне диким.

Мой вид развивался в суровых заснеженных лесах и великие Духи позаботились о нашем благополучии: два разных тела, три разных предназначения. Одно из тел - двуногое и слабое, созданное для мира, для работы, для воспитания детей, для торговли. Для любви, конечно же, для любви. Этими телами ни беты, ни альфы, ни омеги не отличались друг от друга: мы были разными, кто-то высокий, кто-то низкий, кто-то красивый, кто-то не очень, мы были разными, но похожими друг на друга.

Второе тело, дарованное нам Духами, было волчьим, предназначенным для боя, для охоты, для защиты. Для вынашивания потомства. Все это не могло быть совмещено в одном существе и поэтому нас создали разными. Альфы были неизменно больше всех остальных: даже я, не самый крупный из вожаков, в лучшие времена своей жизни состоял из шестисот килограммов железных мышц и костей, умещенных в волчье сильное, мощное, двухметровое тело. Альфы задумывались как бойцы и защитники, как носители горячейшей волчьей крови, и замысел удался.

Омеги - полная наша противоположность, были легкими и хрупкими, со слабыми клыками, поджарыми телами, предназначенными для вынашивания наших детей. Они были сосредоточием нашей жизни и, хотя стаи водили альфы, именно они, дающие жизнь волчатам, вертели нами, как хотели.

Но альфы слишком тяжелы и массивны для быстрой и точной охоты, а омеги, напротив, легки и хрупки, и поэтому беты - поджарые и быстрые, достаточно легкие, но крепко сбитые - именно беты были лучшими охотниками, костяком наших стай.

Мой мир был прост и понятен: мы сражались, охотились, растили детей, и в мой мир не вписывалось тревожное знание о существовании чего-то столь же непонятного, как этот двуногий и его... самка.

Они вели себя странно: парень обнимал самку за плечи, а она вырывалась и явно сопротивлялась. Я не понимал, почему он ее удерживает, ведь, если Салтар прав, она кто-то вроде омеги и ей не нравится такое обращение, а он не мог этого не заметить. Хотя я не раз видел, что некоторые самцы животных агрессивны к своим самкам. Это было для меня дикостью, но всех нас учили с уважением относиться к привычкам других обитателей леса, поэтому я подумал, что, быть может, неуважение к тем, кто производит детей (у них же это самки делают, да?), это норма для его вида.

Неожиданно двуногие кинулись к чему-то, что заметили на каменистой почве у самого Рамна, и Салтар напрягся, осторожно ползя вперед. Я не стал его одергивать, и сам двинулся за ним, сгорая от любопытства.

Пока мы незаметно ползли на брюхе, осторожно пробираясь к двуногим, парень, видимо, совершил такие же действия, как и с самкой, с другим самцом. Мы как раз замерли за огромным бревном, которое сильные воды Рамна выбросили на берег, когда они поднялись и самка бросилась на шею второму парню.

И, Великие Духи, я почувствовал, как вся шерсть на моем теле встает дыбом от ужаса, он, его кожа, волосы - все было абсолютно черным!

"Забавно, - смешливо засвистел носом невозмутимый Салтар, пока я старался справиться со сковавшим тело страхом. - Этот двуногий похож на Люциана, когда тот свалился в смолу, помнишь? Только детского подшерстка на нем не хватает."

Я сразу же расслабился, фыркая от смеха и вспоминая черного и злого, как Духи Северных ветров, Люциана, с прилипшим к заднице пухом светлого волчонка. Эка невидаль, черная кожа, да по сравнению со всеми сегодняшними открытиями - это полная обыденность.

Двуногие сгрудились вместе, как стадо чернохвостых оленей, и я с удивлением заметил, что светловолосый парень шевелит ртом, будто... будто говорит.

"Как думаешь, они разумны?" - неуверенно спросил я, наблюдая за двуногими.

Салтар изумленно покосился на меня и ткнулся носом мне в шею, чтобы я понял всю глубину его удивления.

"Ты смеешься, Виктор? Они разумны не более, чем лось, которого мы сегодня завалили".

"Но они разговаривают".

"Почему ты уверен, что разговаривают?" - скептически ответил он, подталкивая мою голову вверх.

Я не был уверен. Рамн шумел водами так сильно, что я даже не слышал биение сердца рядом лежащего Салтара, не то что речь или наполненные однообразным смыслом звуки, которые производят животные. Мы тоже умели общаться как звери: вой служил не только средством для создания Песен, но и прекрасным способом переговариваться на больших расстояниях, когда не были слышны ни мысленная, ни устная речь, но мы были разумны и могли вкладывать в звуки новый смысл.

И все же мне казалось, что эти двуногие не так глупы, как думал Салтар. Слишком осмысленны были их движения, слишком спокойно они стояли, явно обмениваясь информацией, и слишком взбудоражен был парень с глазами цвета вод Рамна.

Я допускал, что они были разумны, и собирался это доказать.

Я взял морду Салтара в пасть, привлекая его внимание, и движением ушей велел следовать за мной.

Дата добавления: 2015-08-18