Браунзвнлл 1 страница

Имя Тайсона так прочно связано со скандалами, что основное его занятие, без которого о нем никто, кроме окружного прокурора и тюремных надзирателей, никогда бы и не услышал, отошло для многих на задний план. Люди, ничего не смыслящие в боксе, хорошо знают, сколько раз он сидел и за что, а также что в следующий раз он обязательно сядет за групповое изнасилование с летальным исходом всех изнасилованных.

Полное хорошо скрытого человеколюбия лицо Тайсона постоянно украшает обложки самых далеких от спорта изданий уже более 15 лет. Железный Майк стал одной из культовых фигур нашего времени. Точнее, не совсем нашего, а последних 15 лет прошлого столетия. В новый век он не вписался и, видимо, уже не впишется. Тайсон, который еще продолжает выступать, начал свой путь в прошлое, и сейчас пришла пора разобраться, каким боксером он был, отделив легенды от реальности. Заодно попытаемся понять, почему он так долго и так прочно занимал совершенно уникальное место в американской жизни и массовой культуре, где на какое-то время воцарилось нечто вроде культа его не совсем здоровой личности.

В 1988 году в ведущем мировом спортивном издании, журнале «Sports Illustrated», появилась статья известного журналиста Гэри Смита «Тайсон робкий, Тайсон ужасный», представлявшая собой поток сознания Железного Майка, который звонит своей невесте Робин Гивенс куда-то на другой конец Америки. Тайсон знает, что ее сейчас нет дома, но он все равно звонит, потому что на него произвела чудовищное впечатление новость, как шесть белых подонков зверски изнасиловали негритянскую девочку. Тайсон, потрясенный злобой мира, снова и снова набирает номер Гивенс, а потому его поток сознания то и дело прерывается фразой: «Робин, сними трубку. Робин, сними трубку». Потом вместе с Гивенс не то во сне, не то наяву он совершает какую-то сомнамбулическую поездку в район своего детства Браунзвилл, где показывает места своих малолетних преступлений. Затем от лица некоего лирического героя, на четверть состоящего из Майка Тайсона, еще на четверть из людей, давно его знающих, и, видимо, на добрую половину из самого Гэри Смита, рассказывает о своем детстве и о том, как он прошел путь от забитого ребенка до чемпиона мира в тяжелом весе. Тайсону понадобилось всего несколько лет, чтобы занять такое место в тогдашней массовой культуре, что отнюдь не последние люди в журналистике принялись, ко всеобщему удовольствию, воспроизводить по собственному разумению его поток сознания на страницах самых популярных американских изданий.

Фактическая база статьи Гэри Смита безупречна, так как основывалась главным образом на интервью людей, близко знавших молодого Тайсона, и на интервью самого Майка, прежде всего тех, которые были опубликованы в том же журнале. Опираясь на эти источники, можно достаточно точно воспроизвести картину детства Тайсона. Довольно обычного, надо сказать, детства человека, выросшего в трущобных кварталах Нью-Йорка.

Местом его рождения часто называют Браунзвилл, возможно самый страшный из страшных районов Нью-Йорка, но это не так. Он родился 30 июня 1966 года в другом районе Нью-Йорка, точнее, Бруклина, который представляет собой город в городе — в Бедфорд-Стайвесанте, а в Браунзвилл переехал только в 10 лет в связи с ухудшившимся финансовым положением семьи. Но правильнее называть его родиной Браунзвилл, так как именно здесь он полностью сформировался как человек.

Браунзвилл, как и другой более известный нью-йоркский район с такой же репутацией, Гарлем, и сотни окраинных городских районов по всей Америке, представляет собой своего рода параллельный мир. Здесь можно снимать фильмы о конце света. Кругом неописуемая и по-своему живописная, как лохмотья бомжей, грязь. Обитаемые дома стоят без дверей и с выбитыми окнами, а у обочин соседствуют битые-перебитые машины рядом с вполне приличными. Здесь кипит своеобразная и малопонятная для пришельца жизнь, которая периодически, подчиняясь каким-то своим неведомым законам, замирает. Улицы полны людей, одетых в такие наряды, которым позавидовал бы самый безумный модельер, если только они были бы хоть чуть-чуть почище. И тут же прямо на улице в исполнении местных мальчишек вы можете увидеть такой степ и услышать такой рэп, которые сделали бы честь любому театру.

Всей уличной жизнью здесь заправляют конкурирующие между собой банды. Если какой-нибудь сумасшедший белый вздумает забрести сюда в любое время суток, можно со стопроцентной уверенностью сказать, что его в лучшем случае ограбят, а вполне возможно, что и убьют, и труп может проваляться на улице несколько дней. И это касается трупов, принадлежащих к любой расе. Дискриминации тут нет. Вообще смерть на улице здесь дело привычное, и ребенок рано привыкает к виду мертвых тел и к тому, что этим смертям непосредственно предшествует, —стрельбе, удару ножом, бейсбольной битой, просто любым предметом, подвернувшимся под руку. Отношение к смерти здесь несколько другое. Наверно, таким оно было у жителей Дикого Запада в 70—80-е годы XIX века. Смерть бродила всегда рядом. Ее не переставали бояться, но привыкали к ее соседству. Нельзя сказать, что в Браунзвилле царит совсем уж полное беззаконие. Нет, какие-то законы есть, но они совсем другие и чужакам непонятны.

Местное население делится на несколько категорий. К первой относится знать, держащая в руках уличные банды. Эти предпочитают ездить на «ягуарах», которые пользуются у них такой же безоговорочной популярностью, как у наших братков «мерседесы». Надо сказать, что у негритянских бандитов вкус получше. Впрочем, их костюмы наводят на ту же мысль. Главное занятие этих людей — торговля наркотиками, в которую втянуто огромное количество народа, составляющего вторую категорию местного населения. Рядовой уличный наркоторговец, или пушер (pusher), зарабатывает гораздо больше среднего американца и не видит для себя никакого смысла в перевоспитании. Если он не слишком честолюбив, у него есть все шансы прожить свою жизнь достаточно безбедно, в то время как владельцев «ягуаров» убивают с редким постоянством.

Таким пушером был, например, один из самых ярких боксеров последних лет Джеймс Тоуни, сам, кстати, никогда наркотики не употреблявший, который отказался от своего изначального ремесла, только когда стал больше зарабатывать на ринге, то есть далеко не в начале своей блестящей карьеры.

Третья категория местных жителей — это так называемые welfare people, то есть люди, живущие на пособия. Девчонка стремится забеременеть от кого ни попадя как можно раньше, чтобы получить пособие как мать-одиночка и никогда не работать. В результате в подобных районах по всей Америке живут семьи, три-четыре поколения которых вообще никогда не работали. За неимением другого дела они размножаются как кролики. Когда количество таких «идейных тунеядцев» стало исчисляться миллионами, политики перед каждыми выборами стали их всячески задабривать — таким многочисленным электоратом нельзя пренебрегать. При этом надо понимать, что никакого раздела между криминальным населением этих районов и государственными тунеядцами нет. Очень многих из них можно сразу отнести к обеим категориям.

Наконец, в этих кварталах живет множество относительно честных трудяг. Ведь должен и здесь кто-то работать, чтобы обеспечить всю эту жизнь. К той же категории можно отнести и всех, кто живет на пособие не от хорошей жизни. Все эти люди просто не смогли вырваться из своей среды.

Такой была и Лорна Тайсон, мать Майка. Муж бросил ее, как раз когда она была беременна. Кроме Майка у нее были еще сын и дочь. Через много лет, когда все трое случайно встретились с отцом на улице, тот дал им какие-то деньги, которые двое старших приняли, а Майк бросил на землю и растоптал. Он так никогда и не простил отца. Жизненная стартовая позиция Железного Майка разительно напоминала то, с чего начинал Санни Листон и многие другие американские боксеры.

Мать Майка была человеком крайне мягким. По какой-то странной закономерности подобные ей люди часто живут в местах, где они должны были бы погибнуть, едва появившись на свет. Но, как ни странно, по той же прихоти судьбы, они здесь выживают, хотя все в таких трущобах остается им чуждым.

Зато братец Майка Родни освоился тут замечательно. Маленький мерзавец быстро понял, что все кого-то угнетают, и решил угнетать единственного человека, с которым пока мог справиться, — своего младшего брата. Майк со временем научился прятаться от него за холодильник. Отодвинуть его у брата не было сил, но и пролезть туда вслед за Майком он не мог. Там, за холодильником, маленький Тайсон иногда даже ел. Там же обычно дожидался прихода матери, которая со своей мягкой непреклонностью становилась на его защиту, но у нее не было в характере достаточно жесткости даже для того, чтобы наказать сынка-подонка, и, стоило ей уйти из дома, тот принимался за свое.

Так проходили годы. Как ни странно, но в раннем детстве у Майка не хватало агрессивности, чтобы защитить себя, не то что на кого-то нападать. Он никогда не давал обидчикам сдачи, а всегда сбегал от них. Это не выдумка Гэри Смита или какого-то другого журналиста. Тайсон сам рассказывал об этом много раз. Возможно, так отразилось на его психике сидение за холодильником или постоянное присутствие человека, который избивал его, стоило ему только высунуть нос.

В своих первых интервью 1985—1986 годов Тайсон объяснял свою беззащитность в детстве тем, что находился в своей семье под сильным влиянием женщин: матери, лишенной какой бы то ни было агрессивности от природы, и старшей сестры Дениз. От них он усвоил и какую-то чрезмерно мягкую манеру речи, которая прекрасно легла на его природную шепелявость, за что сверстники прозвали его Little Fairy Boy, что можно очень приблизительно перевести как «девчушка». Однако слово fairy (фея) имеет и другой значение — педик (именно в этом варианте), и все словосочетание, ставшее его кличкой, можно перевести и как «малыш-педик». Просто удивительно, что Железный Майк сам рассказывал о себе подобные вещи, которые, что характерно, перестали появляться в печати уже в 1987—1988 годах. К тому времени он уже сделался героем, а героев не могут называть «малышами-педиками».

В этой кличке воплотилось отношение к нему сверстников. В одном из своих первых интервью Тайсон скажет: «Они отбирали у меня «сникерсы», одежду, деньги, избивали меня и просто гоняли из угла в угол». Он никогда не дрался с ними. Только убегал, если удавалось. А если не удавалось, скулил как щенок под их ударами.

Единственную радость Майку приносила страсть, оставшаяся с ним по сей день, — голуби. Почему-то в Америке, чем район беднее и чем более жестокие нравы там царят, тем больше там разводят голубей. Абсолютно во всех описаниях детства Тайсона приводятся три эпизода, связанных с голубями, сыгравшими, возможно, ключевую роль в его судьбе.

Как-то Майк вместе с приятелем попытался украсть у одного почти взрослого парня голубей. Их поймали на месте преступления и решили повесить тут же на пожарной лестнице — идея совсем не оригинальная для здешних мест. Веревка у юных линчевателей нашлась только одна — поэтому сначала повесили друга Майка, и принялись ждать, пока он не перестанет дергаться в петле, чтобы затем вытащить его оттуда и повесить Майка. Но этот способ казни требует времени, которого у любителей голубей, с интересом наблюдавших, как умирает малыш, не оказалось. Сосед, увидевший казнь в окно, заорал, что сейчас вызовет полицию. Малолетние убийцы оказались столь же трусливыми, сколь и жестокими, и тут же ретировались.

Здесь я бы хотел позволить себе маленькое отступление. Как известно, Достоевского в молодости чуть не казнили за участие в кружке петрашевцев. Дело дошло до надевания на голову черных мешков, но тут объявили о помиловании. Судя по тому, как часто на протяжении жизни он вспоминал этот эпизод и описывал его, Федор Михайлович от него так до конца и не оправился. Какая-то частичка его души всю жизнь прожила в ожидании казни. Может быть, без этого он никогда не написал бы «Преступления и наказания», «Братьев Карамазовых» или «Бесов». Может быть.

Может быть, и Майк Тайсон никогда бы не стал тем, кем стал, если бы когда-то, остолбенев и отупев от ужаса, не смотрел, как дергаются ноги его дружка, висящего в петле, того самого человечка, который только что стоял рядом с ним, и сам не ждал, что через пару минут займет место друга и уже его собственные нога будут точно так же дергаться под пожарной лестницей.

Так Майк Тайсон в совсем еще нежном возрасте оказался на грани жизни и смерти. Это еще больше запугало его, но не погасило его страсти к голубям. Скорее, наоборот. Страсть, за которую можно заплатить жизнью, для многих обладает особой притягательностью.

Второй эпизод с голубями, который приводят все биографы Тайсона, связан с псом-лабрадором по имени Киллер (killer — убийца), который жил у него в семье. В один прекрасный день пес добрался до клеток с голубями, открыл их и убил всех птиц, одну за другой. Майк только что был счастливым обладателем 25 голубей, его гордостью и его единственным счастьем, — ив несколько минут лишился всего. Пес даже не съел их, а просто задушил.

Гэри Смит в статье от лица Тайсона написал, что, глядя на них, Майк задумался, почему не может бытьтаким же сильным, жестоким и беспощадным, как его Лабрадор. Может быть, и так, а может, в тот момент Майк испытал только безграничный ужас и тяжесть утраты. Но, наверно, что-то произошло с ним тогда, что-то, чему он сам не нашел определения, иначе бы в своих ранних интервью он не возвращался так часто к этому эпизоду.

Главное событие его детства, также связанное с голубями, произошло на крыше дома Майка, когда ему было лет 11. Какой-то парень, значительно старше Майка (обычно пишут, что на пять лет, хотя, скорее всего, это уже фольклор), добрался до голубей Тайсона, схватил одного из них и сделал вид, что сейчас отвернет ему голову. Майк был там же и умолял его отпустить птицу, но парень, которого слезы маленького Тайсона только раззадорили, то ли из чистого садизма, то ли из невинного желания посмотреть, как бегает птица без головы, все-таки оторвал ей голову.

В ту же секунду Майк бросился на него, и кровь голубя была щедро полита кровью его убийцы. В 1985 году Тайсон сам описал этот эпизод: «Я не знаю, что толкнуло меня в драку, но это была моя первая драка, и я избил его до полусмерти. Когда я начал его бить, мне это понравилось. Так я дал выход своему отчаянию».

Парень ничего не смог сделать с этим маленьким питбулем. Он сам был готов убить только голубя, по крайней мере сегодня, а этот мальчишка был готов убить его самого, и убийца спасовал. Впервые на памяти маленького Майка сбежал не он сам, а его обидчик, точнее, попытался сбежать, но Тайсон не дал ему возможности уйти.

Наверно, рано или поздно агрессивное естество Тайсона, искусственно упрятанное вглубь семейными обстоятельствами, должно было вырваться наружу, и если бы не драка, это все равно бы случилось — неделей или месяцем позже. Вполне возможно, что перерождение Майка замедлил старший братец Родни с его атаками на холодильник, и, кабы не он, все произошло бы гораздо раньше.

Любителей нравоучительных историй о мальчике-Золушке, которого до поры до времени все обижали, потому что он был трусишкой, а потом осмелел, отплатил всем своим обидчикам и при этом остался хорошим и добрым, в случае с Тайсо-ном ждет разочарование. Майк не сделался хорошим мальчиком, а стал, причем почти мгновенно, за несколько дней, точной копией тех, кто издевался над ним. Это ведь только в сказках, народных и революционных, угнетенные мечтают о справедливости. В жизни угнетенные, как правило, мечтают стать угнетателями и, если им это удается, становятся самыми страшными угнетателями из всех. Часто они продолжают ощущать себя жертвами, и Тайсон пронесет именно такое самоощущение через всю жизнь.

Пока у него появилась новая забава. Когда его брат Родни крепко спал, Майк мгновенным движением бритвой наносил ему тончайшую, но глубокую царапину на руке. Как известно, при виртуозном владении бритвой это можно сделать так, что человек не почувствует никакой боли, а если крепко спит, то не проснется, пока царапина не начнет саднить. После этого Майк, изображавший хирурга, обращался к своей сестре Дениз: «Сестра, спирт». А когда та, в ужасе от происходящего и от своего братца, давала ему бутылку с чем-то спиртным, выливал ее содержимое на рану Родни, и тот с воплем просыпался от боли. Но он ничего не смел сделать со своим братом, которого теперь как огня боялись ребята гораздо старше его, и, наверно, не раз проклинал себя за то, что загонял его когда-то за холодильник. Что ж, долг платежом красен.

Майк занялся освоением сразу нескольких смежных специальностей: грабителя мелких магазинов, уличного грабителя и карманника. «Он стал получать удовольствие, избивая других ребят, — вспоминает его сестра Дениз. — Все его боялись. Его перестали звать Майком. Все называли его — Майк Тайсон. (В Америке, особенно в нижних слоях общества, это означает крайнюю степень уважения.) Когда ребята приходили к нам домой, они обращалибь к матери: «Миссис Тайсон, а Майк Тайсон дома?» Он был очень злобным. И он же мог быть самым милым и добрым мальчишкой, которого я только видела. Мать постоянно жила в страхе, что либо он убьет кого-нибудь, либо его убьют».

Мать боялась не зря. Он заходил в магазин и, приставив пистолет к лицу продавца, требовал денег, грабил на улице всех подряд, отбирал кошельки, срывал шапки, избивал людей просто ради удовольствия причинить кому-то боль. В статье Гэри Смита, перечислив свои подвиги, а заодно рассказав 6 мертвых проститутках, валявшихся на тротуаре, которых убили только этой ночью, Тайсон говорит Робин Гивенс: «Какие воспоминания! Хорошие воспоминания! Прекрасные воспоминания! Я был счастливее тогда, чем сейчас. Я получал огромное удовольствие от жизни. Каждый день я ходил по лезвию ножа. Я люблю сюда возвращаться, понимаешь? Здесь я чувствую себя воином!»

Самое смешное, что реальный Тайсон вполне мог сказать то, что сказал Тайсон — Смит, и даже наверняка говорил. Только не надо воспринимать подобные речи всерьез. Мне самому не раз приходилось слышать такие же ностальгические словеса о своем тяжелом и преступном детстве от разных людей в разных странах, в том числе и в Америке. Но у меня создалось впечатление, что все это была своеобразная игра, игра в ностальгию по тяжелым временам, в которую они иногда начинали верить сами. В жизни они бы просто убили того, кто попытался бы их туда вернуть всерьез.

Через несколько месяцев после опубликования статьи Смита Тайсон на улице подрался с другим боксером, Митчем Грином. Первым же ударом он опрокинул его на землю, но дальше наступило самое интересное. Грин встал, готовый продолжить драку, а Железный Майк неожиданно закричал: «Моя рука! Моя рука!» — сел в свой роскошный автомобиль и стремительно уехал, оставив на улице Грина, смеющегося во всю глотку, несмотря на то что у него уже практически не открывался один глаз.

Майк Не испугался Грина, которого мог легко добить и в таком состоянии. Он испугался за свою руку, свое орудие труда, которое вытащило его из Браунзвилла. Он готов был пойти на унизительное бегство, только чтобы не подвергать себя риску травмировать руку еще серьезнее (он тогда действительно заработал маленькую трещину). Потому что его рука не давала ему не то что вернуться в Браунзвилл, но просто потерять в финансовом отношении, и Тайсон, уже мультимиллионер, не мог себе позволить из-за какой-то дурацкой гордости подвергать малейшему риску свой главный источник дохода. Так что оставим разговоры о прелестях жизни в Браунзвилле тем, кому они греют душу, и тем, кто в них верит, хочет верить или делает вид, что верит. Никто из тех, кто выбрался из Браунзвилла, не хочет туда вернуться, но есть такие, кто любит играть с мыслью, как там было хорошо. Может быть, только для того, чтобы лишний раз порадоваться, что они оттуда выбрались.

Одновременно с грабежом Майк осваивал и более интеллектуальную профессию. «Он стал лучшим карманником в Браунзвилле, — говорит его сестра Дениз. — Он мог просто пожать тебе руку, а у тебя после этого пропадали часы, кольцо или бумажник».

В 12 лет в течение нескольких месяцев Майк стал настоящим малолетним преступником. Он кочевал из одной исправительной школы в другую, но безрезультатно. Казалось, что он неисправим. Лорна Тайсон была в полном отчаянии. К этому возрасту он значительно опережал сверстников в физическом развитии, и справиться с ним один на один не мог даже крупный взрослый мужчина.

Помощь пришла откуда не ждали. В одной из исправительных школ, куда Тайсон попал за жестокое избиение одноклассника, служил советник по работе с малолетними преступниками, выполнявший также роль учителя физвоспитания. Его звали Бобби Стюарт. Он когда-то был неплохим боксером. В 1974 году он даже выиграл престижный общенациональный любительский турнир «Золотые перчатки» в полутяжелом весе, победив среди прочих и будущего чемпиона мира среди профессионалов в тяжелом весе Майкла Доукса.

Стюарт, однако, не стал переходить в профессионалы, но поддерживал себя в хорошей форме. Видимо, Тайсон однажды увидел его на тренировке и попросил с ним позаниматься. Стюарт согласился, но при условии, что он будет прилично себя вести, добавив, что успеваемость его не волнует. Майк еле умел читать, и многие в школе считали его вообще полудебилом из-за того, что он мало говорил. Тайсон задание Стюарта перевыполнил. Как вспоминал сам Бобби на страницах журнала «Sports Illustrated» в 1986 году, вскоре учителя начали спрашивать его: «Что случилось с этим парнем? Он стал заниматься на уроках и сносно себя вести». У Майка обнаружились вполне приличные способности к разным предметам, а Стюарт, который начал серьезно с ним тренироваться, очень скоро понял, что имеет дело с гением. Как он со смехом вспоминал позже: «Мне приходилось самому тренироваться всерьез, чтобы просто выжить в спаррингах с ним. Он мог убить меня».

В конце концов Стюарт решил позвонить одному своему старому знакомому, жившему в городке Кэтскилл рядом с Нью-Йорком. Это произошло в 1979 году. «У меня тут есть один парень, — сказал Бобби. — Я хочу, чтобы ты на него взглянул». «Тогда привози его», — ответили ему.

Стюарт с Тайсоном поехали в Кэтскилл в местную боксерскую школу. Их там встретил лысый итальянец лет 70, который без долгих разговоров попросил их поспарринговать.

13-летний парень боксировал со здоровенным мужиком и очень приличным боксером, по уровню примерно соответствовавшим нашему мастеру спорта, на равных. А временами Стюарту приходилось совсем нелегко. Старик, которого, как сказал Бобби, звали Кас Д'Амато, пристально смотрел на схватку подслеповатыми глазами, потом подошел поближе и наконец дал команду прекратить бой. «Если ты останешься здесь и станешь слушать, что тебе будут говорить, ты однажды сделаешься чемпионом мира в тяжелом весе», — сказал он.

Через несколько недель Тайсон перебрался в Кэтскилл в большой дом, стоявший на холме, с видом на Гудзон. В итальянских семьях бывают своеобразные родственные отношения. Хозяйкой дома была Камиль Юалд, сестра жены Рокко Д'Амато, брата Каса, но фактическим хозяином 14-комнатного особняка был сам Кае. В этот дом стекались молодые боксеры со всей страны. Там их не только тренировали, но и давали им кров, и Камиль как-то подсчитала, что в общей сложности за 15 лет здесь квартировало около 200 человек.

Благодаря своим связям в полиции Кае быстро урегулировал все юридические вопросы, официально оформив опекунство над трудным подростком, и Майк стал жить в доме на горе.

Кас Д'Амато в «защита ку-ку»

«Герой и трус чувствуют одно и то же. Разница в том, что они при этом делают. Ты должен уметь заставить себя делать то, что делает герой, и заставить себя не делать то, что делает трус или так называемый «трус», потому что все мы в большей или меньшей степени трусы».

В Америке трудно найти человека, связанного с боксом, который не знал бы этих слов, и того, кто их сказал. Эта цитата в десятке вариантов, сохраняющих общий смысл, почти так же известна, как слова Али «порхать, как бабочка, и жалить, как пчела». Они принадлежат Касу Д'Амато, одной из самых колоритных личностей в боксе.

Неуравновешенный и неуживчивый мудрец, сыпавший на ходу цитатами, которые не обезобразили бы ни одно самое серьезное литературное произведение, — таким Д'Амато вошел в

историю. Он создал и систематизировал целое учение о страхе, которое положил в основу психологической подготовки своих бойцов. Кае сравнивал страх с огнем, который можно использовать себе на благо, если держать его под контролем, и который сожжет тебя целиком, если дать ему волю. Д'Амато считал, что от страха ни в коем случае нельзя полностью избавляться, так как он несет важнейшую охранительную функцию. Если у тебя совсем нет страха — значит, ты плохо защищен. Вся психологическая подготовка боксера, которой он уделял не.меньшее внимание, чем физической, базировалась у него на балансировании между необходимым и недопустимым страхом.

Пик своей тренерской славы Д'Амато пережил в 50—60-е годы, когда воспитал двух чемпионов мира — тяжеловеса Флой-да Паттерсона и полутяжа Хосе Торреса, однако Кае не прижился в боксерской элите: прекрасно разбираясь в человеческой психике, он не считал нужным приспосабливаться ни к кому, а в той замкнутой среде, которую всегда представляла собой элитная боксерская тусовка, это было неизбежно. Ты либо приспосабливался, либо уходил, и Д'Амато ушел. Со временем он открыл боксерскую школу в Кэтскилле, в которой небезуспешно занимался с трудными подростками, многие из которых его просто боготворили. Никто не считал, от скольких малолетних преступников Кае спас Америку. Кстати, сама его секция располагалась на втором этаже двухэтажного здания, где на первом было отделение полиции, так что многие ученики просто поднялись к нему в школу с первого этажа на второй. Сейчас иногда даже пишут, что тот же путь проделал и Майк Тайсон, но это было не совсем так.

Д'Амато мог стать великим психологом, собственно, он и был им, но он был еще и великим тренером, создавшим тренерскую школу, некоторые представители которой, как, например, Тедди Атлас, входят в тренерскую элиту по сей день. Впрочем, мало кто в Америке в той или иной степени избежал его влияния, по крайней мере в психологической тренировке. Малоизвестный факт — не раз за помощью к Д'Амато неофициально обращался Мохаммед Али. Видимо, у Величайшего, как и у всех людей на свете, были свои проблемы со страхом, которые лучше Каса не мог решить никто.

Столкнувшись с Д'Амато, Тайсон встретил того, кто был ему нужен. Однако сейчас уже многие позабыли, что Майк далеко не сразу и далеко не полностью подпал под его влияние. На самом деле этот процесс занял примерно три года, и здесь психологический гений Д'Амато проявился изощреннее всего. Жесткий и абсолютно бескомпромиссный человек, он проявил по отношению к молодому Тайсону удивительный такт и сдержанность, вообще-то не слишком ему свойственные. Может быть, дело в том, что он был уже стар и увидел в Майке возможность наконец-то полностью реализовать себя и все свои таланты в жизни. Может быть, к этому злобному и страшно ранимому парню он с самого начала испытывал даже не отцовские, но дедовские чувства. Как говорят в Америке, Майк «залез ему под кожу», то есть Кае по-настоящему привязался к нему.

Вполне возможно, что Д'Амато почувствовал в Тайсоне родственную душу. В 1988 году, когда Гэри Смит написал свою статью, об этом еще говорили, так как прошло слишком мало времени после смерти Д'Амато, но Кае был не совсем здоровым человеком, как это часто бывает с самыми выдающимися психологами. Он страдал острыми приступами маниакально-депрессивного психоза, многие знакомые называли его «параноиком» и «полуслепым и абсолютно сумасшедшим». Он терпеть не мог чужаков, искусственно ограничивая круг общения лишь самыми близкими людьми. Кроме того, Кае страдал манией преследования или навязчивой идеей: по одному ему известной причине он до конца жизни боялся мафии и ее наемных убийц. Вроде нигде с ней не пересекаясь, по крайней мере в последние 20 лет своей жизни, Кае всю жизнь ждал, что его убьет киллер. Сама собой напрашивается гипотеза, которую почему-то очень редко высказывают: может быть, именно поэтому он в 60-е годы оставил большой бокс?

Зная все, что мы знаем о Тайсоне сейчас, с его самоощущением жертвы злых людей и обстоятельств, трудно не заметить в этом много общего с особенностями самого Каса. Это тоже, по всей видимости, сыграло свою роль в том, что Д'Амато позволял Майку гораздо больше, чем любому из своих учеников, что многих раздражало и даже со временем вызвало раскол в его команде.

А Кас действительно многое позволял Майку. Он уже давно тренировался у него и даже жил, так как Д'Амато оформил над ним опекунство, но вдруг на неделю мог уехать в Браунз-вилл. Там он дрался в свое удовольствие, иногда грабил кого-то и возвращался к Касу: никто не будет жить в Браунзвилле, если у него есть выбор. Получил свои агрессивные удовольствия — и назад.

По его собственному признанию, Тайсон перестал грабить людей только в 15, но проблемы на этом не закончились. Он был очень мнителен, и ему все время казалось, что все его хотят унизить, оскорбить, поэтому он постоянно дрался. Наконец, когда ему исполнилось 16, за драки, а точнее, избиения его исключили из школы. Тедди Атлас, будущий выдающийся тренер, а пока молодой помощник Д'Амато, запретил ему тренироваться на целых две недели. Для Майка это было серьезным наказанием. Д'Амато приказ отменил со словами: «Этот парень — особый случай». В конце концов Атлас, не признававший никаких особых случаев, ушел от Каса. Когда его спросили, с чем именно он был не согласен в отношении Каса к Тайсону, Тедди ответил, что у него нет и не может быть претензий к тому, как Д'Амато готовил Майка как боксера, но при этом Кас, по его мнению, постоянно шел на недопустимые компромиссы, когда дело касалось воспитания Тайсона как личности. Со временем многочисленные высказывания на эту тему еще помогут ему завоевать репутацию пророка, которая в известной степени остается с ним по сей день.

Дата добавления: 2015-08-18