Тихомир

Ч ем ближе к весне, тем всё больше прибавлялось дел у князя Ярослава. Проводил учения дружины, поторапливал плотников, что завершали постройку ладий, и не забывал навещать Белогостицы, где поджидала его Березиня с сыном.

* * *

В конце духмяного, цветущего мая, когда вся природа радовалась весне, Ярослав, заботливо держа на руках двухгодовалого сына, стоял у окна светлицы и раздумывал. В нем боролись два чувства. Во-первых, ему не хотелось уезжать из нового терема, где он наслаждался тишиной, безмятежьем, а главное, двумя любимыми существами - Березиней и маленьким Святославом. Он еще заранее мечтал, что когда у него родится сын, то назовет его в честь своего прославленного деда.

Князю было хорошо в этом свежем, пахнущем сосной тереме, когда рядом находится его чудесная Березиня с сияющими глазами, от коих невозможно оторваться. Желанный сын, красавица жена, покойное улежное княжество - чего еще для жизни надо?! Да ничего, Ярослав! Пусть тебя не тревожат иные мысли. Но их не отбросишь. Он в долгу перед народным вечем и дружиной, перед своими словами, кои надо выполнять.

Корабли достроены, остается их оснастить - и в путь на Волгу, к булгарам. Но выход из Которосли может быть осложнен племенем Медвежьего угла. Купцы сетуют:

- Норовили как-то на своих суденышках на Волгу выйти, да не выгорело. Из селища десятки челнов из-за крутояра выскочили и на нас, было, двинулись. Мы - вспять. И коль бы ветер не в паруса, стрелами закидали, а того хуже - и суденышками овладели. Товар бы пограбили, а нас - к царю водяному. Ну, как бельмо на глазу этот Медвежий угол. Жестокое племя!

Жестокое! Надо бы досконально изведать про это селище. Послать часть дружины? Смысла нет. Завяжется сеча, в коей язычники могут одержать верх. Идти всем войском - преждевременно. Нельзя идти на врага, не ведая всех его сил. Всего лучше послать лазутчиков, и как можно быстрее. Время поторапливает.

Простившись с сыном и Березиней, Ярослав на ладье поплыл в Ростов.

В тереме долго взвешивал, кого послать в Медвежий угол. Никто из его дружинников не знал наземных путей к селищу, а плыть на долбленке по Которосли рискованно: можно нарваться на тех же людей из Медвежьего угла. Возможно, кто-то из ростовцев ведает пути к племени?

И Ярослав отправился к деду Овсею. Вновь дотошно оглядев корабли, князь и мастер уединились в ладейной избе.

- Хочу тебя спросить, Овсей Захарыч, - не ходил ли кто из ростовцев в Медвежий угол?

Дед отозвался без раздумий:

- На моем веку из русичей никто в те края не хаживал, а вот меряне наведывались. Не страшились. В Медвежьем углу мерян проживало немало... Надо на правый берег Пижермы дойти, там и ныне кое-кто из мерян остался, а допрежь там их много было... Но чего ради пытаешь, княже?

- Никому еще не сказывал, но тебе, отец, доверюсь. Лазутчика хочу послать, дабы всё неприметно сведал.

- Дело сурьезное, княже. Мерянин отпадает. Своя рубаха ближе к телу. Он тебя с потрохами выдаст.

- Ты прав, отец... Ладно, что-нибудь измыслю.

Из открытой двери избушки заметили Тихомира, кой что-то слегка правил своим легким топориком на носу ладьи.

- Толковый у меня постоялец. Что недужных людей пользовать, что топором играть. Ловкий парень. Но есть у него одна причуда. Любит по лесам шастать, хлебом не корми. Всю неделю может в лесах пропадать. И как токмо зверья не страшится?

- Всю неделю, сказываешь? А ну-ка кликни мне его, отец.

Тихомир подошел. Прямой, ладный телом, с вольными, непокорными глазами. И как всегда не поклонился.

Но Ярослав не обиделся: он ведал, что волхвы кланяются лишь своим богам.

- Скажи мне, Тихомир, ты смог бы лесами добраться до Медвежьего угла?

- Да, - коротко отозвался юноша.

- Добро. Тогда мне надо с тобой поговорить.

- Говори, князь.

- Не здесь, Тихомир. Пойдем в мой терем.

- В терем не пойду. Твой боярин Колыван разорил Велесово дворище и убил моего деда Марея.

- Ну, хорошо, Тихомир. Поговорим здесь.

Дед Овсей вышел из кормовой надстройки и прикрыл за собой дверь.

- В Медвежьем углу живет какое-то дикое племя. Оно не пропускает купцов на Волгу. Хотелось бы скрытно изведать, что это за люди, велико ли их число и какое оружье они имеют.

- Ты хочешь, князь, их убить?

- Я ведаю, что ты - честный человек, а посему и я отвечу тебе честно. Мне не нужна война со славянами. Я желал бы учредить с племенем мир и вести с ним широкую торговлю, но коль люди Медвежьего угла того не восхотят, то у меня не будет иного выхода, как показать им силу. Но я постараюсь обойтись без войны. Ростов не может лишаться торговли с купцами Востока. Ты наведаешься, Тихомир, в Медвежий угол?

- Я еще не решил, князь. Мой ответ ты получишь через деда Овсея.

Тихомир, не сказав больше ни слова, вышел из ладейной избы.

Ярослав только головой покрутил. Необычный парень. И ведь не скажешь, что лезет из него гордыня, как из боярина Колывана, но держится с достоинством. Таких людей из простонародья, он, князь, еще не встречал... Любопытно, какие слова принесет дед Овсей?

* * *

Тихомир шел по весеннему лесу. Шел и как обычно несказанно радовался.

Лес - его страсть и приверженность, без чего он не мыслит жизни. Он готов прилечь перед каким-нибудь древом и часами слушать шум убаюкивающего лесного ветра, голоса всевозможных птиц, шорохи и звуки зверей. А запахи? О, боги! Весной особенно духовито пахнут травы и цветы, сосны и ели, клены, дубы и березы... И все он живые, в каждую травинку и древо воплотилась душа, кою надо боготворить и ласкать легким прикосновением руки. Она всё понимает, чувствует, слышит, только не надо ее обижать.

Тихомир мог бы до повечерья пролежать под сенью раскидистой березы, но надо идти дальше - до Медвежьего угла. Он не боялся заблудиться даже ночью. Если он шел на «полуночь», то посматривал на опрокинутый ковш Большой Медведицы, прокладывал прямую линию между двумя последними звездочками ручки ковша, и наверняка знал, что идет прямо на путеводную звезду «полночи» (Полярную звезду). Если его путь проходил на «полуночь» днем, то он знал три приметы: с северной стороны веток на деревьях меньше, мох гуще, а вход в муравейник находится с противоположной сторонки.

По водоемам, цветам и травам знал Тихомир и другие приметы. Если на поверхности водоема появился лист белой лилии - заморозков больше не будет. Ласточки летают низко - к дождю, высоко в небе - к солнечной погоде. Небо нахмурилось, плывут тучи, а цветки одуванчика открыты - дождя не будет. В небе солнце, а цветки одуванчика закрываются - пойдет дождь. Зацветет рябина - наступит продолжительное тепло. Зацвели яблони - земля прогрелась. Соловей всю ночь поет - будет солнечный день...

Сейчас он шел налегке: в своей белой повседневной рубахе, опоясанной кожаным ремнем, и в таких же белых портках, заправленных в мягкие чёботы. К ремню был пристегнут кинжал (с костяной ручкой) в берестяных ножнах, а за плечами висел полупустой пестерь, в коем, кроме нескольких ржаных лепешек, огнива и баклажки, ничего не было.

Тихомира не пугали ни голод, ни безводье. Он вообще мог пуститься в путь без воды и снеди, поддерживая себя дарами леса. Вот и полверсты не прошел, как увидел молодую березу, истекающую соком. Надрез сделан не человеком, а туром, кой пропорол своим острым рогом древо и впился желтыми губами к живительному напитку.

Всегда мог найти Тихомир в лесу и хрустально чистые родники, кои сами по себе были целебны. А если бы вода ему понадобилась на несколько дней, то он из бересты и луба сплел бы туесок и замочил его в воде. Вот тебе и готовое ведерко, в коем даже можно пишу сварить...

Он, обдумав предложение князя Ярослава, дал свое согласие через день. Но он не пойдет к племени лазутчиком. Он войдет в селище открыто, и поведет разговор с вождем Сиворгом. (Князю он об этом и словом не обмолвился). Он будет говорить со жрецом, как внук волхва Марея, о коем известно племени. Дед когда-то бывал в Медвежьем углу и был встречен с большим почетом. Главный жрец повесил ему на грудь священный амулет с клыком медведя.

Марей много рассказывал Тихомиру об этом гордом, свободном племени, и не только рассказывал, но и показал ночью, как разыскать его по звездам, а днем - по солнцу и расположению мха на деревьях.

- Попадутся на твоем пути и реки, но они не станут тебе преградой. Правда, ты можешь плыть на челне Которослью, но на реке на тебя могут напасть те же люди из Медвежьего угла, кои промышляют и разбоем. Единственная однодеревка для них легкая добыча.

Тихомир не боялся плыть на челне: он бы успел предварить нападение людей, но он выбрал излюбленный путь - лесом.

Когда солнце спряталась за макушками деревьев, и в лесу наступили зыбкие, дремотные сумерки, Тихомир набрал грудку нагревшихся за день обломков старой трухлявой коры, разложил их под разлапистой елью, набросал на них мху и спокойно улегся на спину, наслаждаясь убаюкивающим, тиховейным ветром. Через две-три минуты он уже погрузился в животворный сладостный сон.

На другой день Тихомир поднялся на кручу Медвежьего угла. Выбравшись из зарослей, он остановился и прислонился к сосне, чтобы слегка передохнуть.

Селище было рядом, и оно чем-то напоминало Сарское городище, где Тихомир бывал не единожды. Те же врытые в землю избенки, те же кузни и домницы.

Многие мужчины ходили в звериных шкурах, а женщины в длинных белых рубахах. Посреди селища возвышалось капище четырехликого бога Световида, о коем также рассказывал дед Марей. Подле святилища виднелась наземная бревенчатая постройка, высокая и просторная, в коей, как подумалось Тихомиру, и жил вождь племени. К ней-то он и направился.

Стоило Тихомиру двинуться к селищу, как его тотчас увидели жители племени. Забеспокоились, загомонили. Чужак в Медвежьем углу!

Набежали люди с копьями, сурово спросили:

- Ты кто и что тебе здесь понадобилось?

Тихомир окинул своими спокойными глазами окруживших его людей.

- Вам не следует тревожиться. Я внук волхва Марея и пришел сюда один.

- Волхва Марея? - понизив голос, переспросил один из пожилых копейщиков, и вплотную подошел к чужаку, разглядывая на его груди костяной амулет с изображением бога Велеса, висевший на тонкой черной тесьме.

- У Марея был такой же.

Посельники притихли.

- Я хотел бы встретиться с вождем племени Сиворгом.

- Жрец примет внука Марея. Мы проводим тебя.

Посельники довели Тихомира до самого крыльца, над коим висел деревянный божок Световид. Всё тот же пожилой воин, прислонив копье к стене жилища, произнес:

- Я доложу вождю.

Вскоре он вышел и сказал:

- Верховный жрец молится. Жди, внук Марея.

- Меня зовут Тихомиром.

- Богам твое имя будет нравно.

Вскоре Тихомир вошел в жилище жреца. Сиворг восседал в кресле, привалившись к спинке, обитой звериной шкурой. Его строгие, острые глаза пытливо осмотрели пришельца и слегка смягчились.

- Ты похож на Марея. Как здоровье твоего деда?

- Моего деда не стало три пролетья[186] назад. Его душа унеслась к богам.

- Жаль, - откровенно посочувствовал жрец, и в эту минуту в жилище вождя не вошел, а вбежал раскрасневшийся Урак.

- Слава богам, Свигор! Ты жив!

- В чем дело, старейшина? - нахмурился жрец.

- Это человек ростовского князя Ярослава, коему он служит верой и правдой. На совете жрецов Тихомир с позором изгнан из волхвов. Он подлый перебежчик! Он...

- Остановись, Урак... Ты и вправду пришел ко мне от Ярослава?

- Да. Но я пришел с миром.

- Он лжет!

Свигор вновь остановил Урака движением руки.

- Тебя изгнали из волхвов?

- Да.

- За какую провинность?

- Волхвы поручили мне убить Ярослава, но я не решился погубить человека.

- Воля волхвов - закон! - жестко произнес Сиворг и поднялся из кресла. - Ярослав - наш заклятый враг. Он уничтожает капища святых богов. Ниц, гнусный переметчик!

Но Тихомир в жизни не падал «ниц».

- Ниц! - сорвался на крик Сиворг.

- Я прошу выслушать меня.

- Не хочу тебя слушать... Вои! Скрутите его и киньте в жертву священной медведице!

Дата добавления: 2015-08-18