Способность сердца создавать образы еще не есть подлинное или высочайше воображение

Мы должны подчеркнуть тот факт, что способность сердца создавать образы еще не есть подлинное или высочайше воображение. Образы – это язык сердца, через них, как через иконы, проступает сияние Реального. Если образ принять за Реальное, то он приобретает «самосознание» и становится «немым идолом». Необходимо отличать интуицию от способности сердца символически воспроизводить то, что оно знает интуитивно.

Ангел Господень, явившись Иосифу во сне, сказал: «Иосиф, сын Давидов! не бойся принять Марию, жену твою, ибо родившееся в Ней есть от Духа Святого». Сердце Иосифа интуитивно верно распознало как присутствие ангела, так и его весть. Если бы он захотел описать то, что увидел, словами: «Все ангелы похожи на того, что явился мне во сне», он ошибочно принял бы умственное постижение действительности за сердечное. Если бы он попытался проанализировать полученную весть, он мог бы упустить ее суть. Ангел Гавриил был послан в город Назарет к Марии. Придя к ней, он сказал: «Радуйся, благодатная! Господь с тобою». Мария правильно восприняла своей интуицией присутствие ангела и его весть. Как ее сердце смогло вообразить невидимое, это другой вопрос.

Способность сердца видеть реальное, но не видимое физическому зрению, не совсем понятно в наши дни, когда основным способом познания признается аналитическое мышление. Оба способа познания важны и дополняют друг друга. И оба жизненно важны для веры, искусства и здравого смысла.³⁴

Для большинства из нас слово «воображение» не до конца понятно.

Словари определяют его как «формирование умственного образа или понятия того, что не воспринимается чувствами». Другое определение говорит о способности воображения, посредством которой эти образы или понятия формируются. Третье определение описывает «силу, которой ум формирует понятия, недоступные через рассматривание внешнего мира («продуктивное воображение»)». Эта сила относится не только к воображению, но, что более важно, к творческому или поэтическому дару. Это «сила воплощения новых и грандиозных умозрительных понятий».

Последнее определение, в его отношении к творческому или поэтическому дару, более всего подходит для нашего определения подлинного, или наивысшего, воображения. Здесь мы уже касаемся уровня поэтического трепета, близкого к религиозному.

Есть несколько уровней подлинного воображения, и мы должны различать между тем, которое рождается в обычном поэтическом трепете, и рождающимся в трепете религиозном. Таким же образом мы интуитивно познаем Реальное в его, по крайней мере, трех проявлениях: Естественное, Сверхъестественное и Присутствие Божье. Трепет так же бывает разным, хотя Абсолютная Реальность в лице Святого Духа может проявлять Себя посредством любого из этих трех.

Различие заключается именно в Объекте, вызывающем трепет. «Желанное придаст форму желанию» (К. С. Льюис, «Настигнут радостью», стр. 220). Когда раскрылись небеса «в тридцатый год, в четвертый месяц, в пятый день месяца» и пророк Иезекииль видел «видения Божии», он пал на лицо в благоговейном страхе. Он услышал «глас Глаголющего». «И когда Он говорил мне, вошел в меня дух и поставил меня на ноги мои». Иезекииль пережил религиозный трепет, в нем пребывал вдохновляющий Объект, и этот Объект был Бог.

В поэтическом трепете художник видит одну былинку или одну росинку такой, какая она в действительности есть. Но его опыт отличается от опыта Иезекииля так же, как отличатся объект, вызывающий трепет. Однако параллели определенно присутствуют. Обращаясь к объекту, художник забывает себя, и в своей любви к тому, что видит, он становится полностью «поглощенным» им. Одержимый творческой идеей, он стремится воплотить ее в материальную форму. В любой момент поэтический трепет может стать чем-то большим, чем только поэтический трепет.

Нередко художник или мистик воспринимает сверхъестественные, или, на более высоком уровне, Божьи истины с великим трепетом. Сознавая свою немощь, он пытается передать увиденное, но оно никогда не может полностью совпасть с тем, что ему удалось воплотить в красках, в камне, в стихах или музыке. Если вы не художник или мистик, вам покажется невероятным, чтобы Микеланджело чувствовал себя дилетантом, а Исайя, увидев Господа, «сидящего на престоле высоком и превознесенном», чувствовал себя человеком погибшим и с нечистыми устами. Художник, священник или мистик со смирением и трепетом созерцают Реальное и молятся о даровании им способности хотя бы отчасти воплотить увиденное в своем искусстве или служении. И только так трансцендентное и вечное начинает проявляться сквозь земное и смертное. В горах, звездах, морях сияет вечное великолепие, звучит ритм и мелодия, присущие составу вселенной и человека, который есть вселенная, облеченная в человеческую форму; а так же Чаше Причащения, живому Телу и Крови Христовым.³⁶

Итак, интуитивное ощущение Реального Присутствия только по силе отличается от внезапного озарения истиной, сокрытой в Естественном или в Сверхъестественном.³⁷

Однако то, каким образом к нам приходит откровение, и интуитивная и эмпирическая природа познания, во многом схожи.³⁸

Дата добавления: 2015-08-18