Из тьмы

– Вот, держи.

– Что это? – Я встряхнул коробку.

– Патроны. – Бернадетта дала мне еще одну коробку. – Вот к этому.

– Пистолет? У меня же уже есть автомат.

– Поверь мне. Ник, тебе понадобится вся защита, которую ты только сможешь раздобыть. Переход до Эскдейла будет долгим. Это пули дум‑дум. Если придется столкнуться с Креозотами, тебе понадобится что‑то, останавливающее намертво одним выстрелом.

– Спасибо. И за снаряжение для выживания тоже спасибо.

– Не за что. Каждый из нас сейчас драгоценен. – Ее темные глаза не отрывались от моего лица. – Но ты больше многих. От тебя зависят сотни жизнен. Ник Атен. И если интуиция меня не обманывает – а она никогда не обманывает, – ты будешь для нашего народа важнее, чем ты сам думаешь.

– Чушь, Бернадетта!

– Может быть. А может быть, и нет.

Адам зашел сказать, что вчера он доходил до дороги в горах. Снег не сошел совсем, но дорога хотя бы стала проходимой. Сейчас было шесть утра, и луна заходила за горы. Через час я подведу каноэ к берегу и начну прокладывать путь к дому. Что я там найду – Бог один знает. Но мне уже не терпелось выйти.

Пакуя мой рюкзак, Бернадетта перечисляла, что важно для выживания человечества.

Первое: найти надежное убежище от Креозотов.

Второе: уверенность, что община сможет прокормиться.

Третье: адекватное жилье.

Четвертое: вера в ее новую веру. Стадия первая: дать маленьким детям религиозные наставления, как это делалось в прошлом. Стадия вторая: заново познакомить четырнадцатилетних с тем мудрым старцем, что живет у них в голове. С тем, кого древние считали своим богом.

– Если ученые и доктора смогут в это поверить, то каждый сможет. Особенно если показать практическую пользу от этой веры. Как говорит поговорка: “Одна голова хорошо, а две лучше”. Что в данном случае означает: “Два ума лучше, чем один”. Помни, если ты будешь знать Бога, который живет у тебя в голове, ты сможешь сотворить истинное чудо и спасти свою жизнь.

Бернадетта с улыбкой стиснула мне руку, когда я заряжал пистолет.

– Извини, что приходится все это выкладывать так наскоро. Все это звучит очень абстрактно, но все же теперь это вопросы жизни и смерти.

– Не извиняйся. Это вообще чудо, что ты смогла протолкнуть истину в мой твердый череп.

– И есть еще одна вещь, о которой у меня не было случая сказать. В твой список нужно добавить еще один пункт. Какое‑то время эти мелкие общины будут жить, пока смогут отбиваться от Креозотов. Но слишком у них будет малый генофонд. Скоро начнется инбридинг, который в один прекрасный день уничтожит эти общины так же эффективно, как Креозоты. Общины на дальних островах уже очень скоро начнут от него страдать.

– И что бы ты предложила?

– Есть несколько решений. Например, организовать общение между поселками – чтобы парни женились на девушках из других общин. Второй путь – намеренный подбор генов. Знаешь, когда‑то были менестрели, кочевавшие от деревни к деревне со своими песнями. Можно создать группу мужчин, в сущности, кочевых производителей, которые будут ходить от деревни к деревне и делать детей.

– Отличная работа!

– Видишь, даже после крушения цивилизации можно найти работу по призванию.

Мы рассмеялись. Может быть, от напряжения, а не от чего другого, но мы смеялись, пока слезы на глазах не выступили.

Когда я смог заговорить, я вытер глаза и сказал:

– Еще одно... все это, что ты мне рассказала, о втором разуме в голове, которого мы когда‑то звали богом, как он действует... откуда ты все это знаешь?

– Этого ни в одной книге нет, но информация открыта и доступна каждому, даже в любой школьной библиотеке. Надо было только сложить кусочки информации в нужном порядке, чтобы получилась ясная картина.

– Но это ведь твоя теория, да?

– Я бы не назвала ее своей. Это... откровение, если хочешь, случилось так. В школе у нас в программе был базовый курс психологии. Я его прослушала и узнала про Фрейда и Юнга, все это про эго, бессознательное, коллективное бессознательное, архетипы и тэ дэ и тэ пэ, и для меня это был просто один из уроков в расписании. По‑настоящему меня интересовало гражданское строительство. Но за шесть месяцев до ДНЯ ПЕРВОГО у меня в голове что‑то щелкнуло. Я вернулась к своим конспектам. Потом прочла все книги о человеческом разуме, которые могла достать. Потом у меня возник этот интерес, можно назвать его страстью, к мировым религиям, мифологии, даже работам таких мистиков, как Ричард Ролл из Хамполя. Потом я стала изучать эволюцию человека. И доизучалась до того, что сама решила, что спятила. А за несколько дней до катастрофы я снова потеряла интерес. Подумала, что у меня был просто заскок и сейчас он кончился. Потом – бабах! – цивилизация вылетела в окно. Первую неделю я была слишком занята выживанием. Потом опять – бабах! – я доставала воду из колодца, и меня вдруг стукнуло – эврика. Ответы хлынули в голову водопадом. Как если бы в компьютер загрузили новую программу или... или как если подбросить кусочки мозаики, а они упадут готовой картинкой.

– Короче говоря, твой второй разум, который бессознательный, работал над этой проблемой в союзе с тобой, а потом выдал ответ вспышкой вдохновения.

– Ты правильно понял, любимый. Последнее слово, очевидно, вырвалось случайно, потому что она покраснела и отвернулась.

– Конечно, я решила, что спятила, – сказала она. – И только, когда я начала общаться по радио с людьми по всему миру, я узнала еще о пятерых, которые так же вдруг пришли к тем же выводам. Это немного похоже на открытие теории эволюции. Первым был Дарвин. Но еще несколько человек в мире независимо сделали те же выводы. Просто время настало.

– Значит, все эти сведения валяются вокруг, как части модели. Надо только, чтобы кто‑то сообразил, что все эти финтифлюшки можно сложить, скажем, в автомобиль.

– Опять ты прав. Помнишь, я в ту ночь говорила с Абраксасом в Египте? Он был первым, кто мне сказал, что пришел к тем же выводам. И для него это тоже было большим облегчением, а то он думал, что лишился рассудка. Теперь мы обмениваемся информацией, чтобы углубить наши знания о том, что было и что будет.

– И что будет?

– Чудесные вещи. Способности, которые сегодня кажутся невероятными. Все язвы мира они не вылечат, но это будет начало. Очень скоро мы с помощью разума будем лечить тело. В Аргентине есть девушка, которая говорит о возможности бессмертия. Честно говоря, меня это пугает, но в глубине души я ей верю.

– Бессмертие? Вечная жизнь? Но как...

– Я тебе рассказала о том, что было. Еще чуть‑чуть – и мы пустимся в рискованные предположения. – Она сунула мне в рюкзак какой‑то пластиковый пакет. – Все, что я тебе сказала, плюс руководство по образованию для твоего народа – в этом документе. При случае изучи его. Ты прочтешь, что я там говорю: может быть, единственный шанс победить Креозотов – объединить все малые общины в одну нацию. Я надеюсь, что это произойдет демократическим путем, но в конце концов может оказаться, что нужен единый сильный лидер.

– Какой‑нибудь Александр Великий?

– Именно он. Кто бы он ни был, ему придется быть беспощадным. Не важно, как он – или она – объединит общины: убеждением, слиянием, пусть даже агрессией. – Она подняла на меня глаза. – Ник Атен! Ты не думаешь, что это может быть предназначено тебе?

– Что? Мне? Это я – Александр Великий? Завоеватель империй? – Я расхохотался. – Нет... только не я, Бернадетта.

Я закинул рюкзак на плечо.

– Посмотрим, – улыбнулась она. – Давай, тебе нужно уйти до рассвета... и до того, как придумаю предлог, чтобы тебя оставить.

Она поцеловала меня. Потом погладила себя по животу:

– Зато ты оставил о себе постоянную память. Я покраснел, когда целовал ее и желал счастливо оставаться.

Пришел Адам и помог мне погрузиться в каноэ, привязанное к личному причалу Бернадетты. Свет от открытой двери мигнул на темной воде.

– Как только ты отплывешь, нам придется отключить свет, – сказала Бернадетта. – Мы не можем рисковать, что Ковчег заметят с берега.

Я кивнул:

– Я готов. До свидания, Адам. Спасибо за все. – Я оттолкнул каноэ от Ковчега. – Счастливо, Бернадетта. Надеюсь, у нас будет еще случай поговорить.

Я видел, как блеснули слезы в ее глазах, когда она подняла голову.

– Не надо надеяться, – сказала она. – Можешь смело на это рассчитывать. Возвращайся к нам когда‑нибудь, и удачи тебе... Александр.

Я мерно греб в сторону гор, обрезавших забрызганное звездами небо. Когда я посмотрел назад, свет уже был отключен. И стало так темно, что даже контуров Ковчега не было видно.

Дата добавления: 2015-08-18