Победа тьмы

За тридцать секунд в радиорубку набились все, кто мог влезть. Док сидел на столе, глядя на переключатели передатчика, будто видел в них, что происходит на том конце. Из динамика на фоне треска слабых помех ясно звучал голос:

– Планета Земля, говорит Дублин. Приветствуем вас на гигантском спектакле. Иисус, Мария и Иосиф, эти парни укрыли собой всю местность! Итак... мы включили прожектора, и видно, что они... они вроде лезут на изгородь.

Док сказал специально для меня:

– Дублинский лагерь устроен в тюрьме. Там примерно тысяча ребятишек. И вооружены они лучше всех других. – Он нарисовал в воздухе один квадрат в другом. – Наружная граница – это высокая колючая проволока. Потом идет внутренняя бетонная стена высотой в тридцать футов.

Быструю речь Дока перебивали слова из динамиков – это другие общины спешили со словами ободрения.

– Удачи вам, Дублин, – сказал девичий голос с немецким акцентом.

Потом голос с произношением английской частной школы:

– Держитесь, парни! Задайте этим гадам перцу. И снова Дублин:

– Шейла здесь? Я как‑то обещал ей прогулку при луне по старому Дублину. Она еще помнит?

Шейла покраснела:

– Конечно, помню, Джоно. Ты там поосторожнее, слышишь?

– Пошли мне воздушный поцелуй, милая, и я тебе достану кусок Обманного Камня... Господи, вы слышали только что?

Это прозвучало как взрыв помех.

– Мы стрельнули по ним из гаубицы. Она выкосила в толпе целую просеку.

Будто радиопостановка. Мы принесли стаканы и жареных цыплят и слушали. Только это было взаправду. Тысяча человек, ни одного старше девятнадцати, вели битву с противником, который больше не был человеком.

–...это пулеметы, – сказал голос с мягким ирландским акцентом. – Мне видно в окно... пули как искры летят с крыши у меня над головой... туда, в темноту. Даже целиться не надо... Стреляй в ту сторону – и нельзя не попасть. Их там тысячи... Они стали накапливаться сегодня днем. Раньше они уже это делали, но рассеивались, сегодня в первый раз... выстрел! Это опять гаубица. А теперь мы выкатываем к воротам танки. Они будут стрелять в упор через проволоку...

Из динамика раздался треск стрелкового оружия, и снова грохот больших пушек, как взрыв помех. Я оглядел лица людей в комнате. Они ловили каждое слово. Это не была жажда крови. Каждый взрыв был заверением, что мы тоже можем выжить.

Шли часы. Приносили еще еды и питья. Иногда мы криками приветствовали сообщение ирландца об очередном успехе. Они были уверены в себе, сидя в безопасности за тридцатифутовыми бетонными стенами. И мы тоже ощущали собственную безопасность. Хотя я, когда выходил отлить, видел, как шатаются беспокойно Креозоты по полю, будто как‑то знают, что происходит в Ирландии.

– Ник, ты прослушал! Ребята в Ирландии вывели огнеметы! – У Мозаики была в руках обгорелая палка. – Они их сегодня поджарят!

– Теперь мы повесили ракеты на парашютах. Все осветилось, и я могу вам описать эту сцену... – Спокойный голос пресекся. Когда он заговорил снова, все ощутили, что голос изменился. В нем было почти что недоумение. – Мы положили сотни этих таких‑растаких. Они все еще идут. У них не хватает соображения это бросить... Вот опять танки... Постойте... Стойте! Танки идут к воротам! Наши парни отступают! Святая Мария, они даже не останавливаются подобрать оружие! А, черт! Теперь я вижу, что там... Психи прорвали изгородь слева от меня. Они вливаются, как наводнение... Давайте, давайте... Вот. Мы закрыли ворота в стене. Теперь этим гадам только крылья отращивать, чтобы перелететь.

Из динамиков снова донесся треск автоматов и винтовок. Мы перестали есть. Важно было только одно: услышать следующее слово мягкого ирландского голоса.

К одиннадцати треск перестрелки был так же густ. Дублинцы стояли на стенах тюрьмы, стреляя почти в упор в Креозотов, которые лезли на бетонные блоки, как упершийся в волнолом морской прилив.

То, что их вело, не давало им отойти, даже когда их полили горючим и бросили сверху горящую ветошь.

– Боже мой... я рад, что вы можете это только слышать. А не нюхать. Пламя почти в сорок футов высотой... Вонь невероятная... Психи все еще прут. Их тысячи, они выходят из тьмы и просто... просто бредут в пламя.

Я видел их внутренним взглядом. И я знал, что Креозоты не будут творить бессмысленного массового самоубийства. У них какая‑то стратегия, и они будут ее держаться. У меня похолодело в груди.

Чья‑то рука скользнула под мою. Шейла подняла глаза, лицо ее было серьезно. Она глядела на динамик.

Голос ирландца звучал теперь тусклым и далеким. Как компьютер, объявляющий посадку на самолет:

– Стрельба продолжается. Пошли минометы. Психи нам облегчили задачу, они подошли ближе.

Я слушал и видел внутренним взором наступление Креозотов. Они шли по собственным мертвецам. Погибали, и по ним шли следующие. Я знал, что они сделают: построят насыпь из трупов у стены и взойдут по ней.

– Ребята в Дублине справятся, – сказал Док. – У них там хватит оружия на целую армию. Они уже раньше это делали и сегодня сделают снова.

Но он не улыбался, и на очках у него были капли испарины.

– Привет. – Голос ирландца был спокоен. – Я знаю, что вы нас слушаете и молитесь за нас. Должен вам сказать, что они добрались до верха стен. – Голос звучал несколько виновато, будто дублинская община подвела нас всех. – Они уже в здании. Снаружи в коридоре стрельба... Кажется, мне пора вступать и делать свою долю работы. Всем спокойной ночи. Спокойной ночи, Шейла, благослови тебя Господь. Мне очень жаль, но мы сделали все, что могли...

И долго еще отдавался у нас в ушах последний треск из динамика.

Мы сидели и молчали. Молчали.

Было еще темно, когда я почувствовал, что с меня стаскивают одеяло. На миг я замер от ужаса, что Креозоты вломились внутрь.

Кто‑то влез в кровать рядом со мной. Сомнений не было – это девушка. Она была голой, и ее груди проехали по моему голому плечу.

– Ник?

– Шейла? Что с тобой?

– Я так боюсь, что хотела куда‑нибудь зарыться.

– Хм... ты, кажется, замерзла.

– Очень, Ник. Позволь мне сегодня спать с тобой.

Я признаю, что лежал с Шейлой, ощущая каждый дюйм ее обнаженного тела, и думал о Саре. И о тех беспечных ребятах в Эскдейле, что не видят нависшей лавины. И о том, что было в Дублине. И знал, что сейчас с ней я не могу.

– Ты не против... – я не знал, как сказать, – если мы ничего делать не будем? Кажется, от меня сегодня немного было бы толку.

Она поцеловала меня в щеку:

– Я рада, что ты это сказал. Ник Атен. Ты настоящий джентльмен. Только обними меня и держи... да, вот так. Спасибо.

Я принял решение. Завтра я подойду к Боссу, потребую, чтобы меня вывезли, и не приму “нет” в качестве ответа.

Дата добавления: 2015-08-18