Смирение и вера

«Как вы можете веровать, когда друг от друга принимаете славу, а славы, которая от Единого Бога, не ищете?» (Ин. 5:44).

Я слышал как-то, как один проповедник говорил, что блаженства высшей духовной жизни обычно экспонируются, словно предметы в витрине магазина: их можно тщательно осмотреть, но лишь немногие протягивают руку за ними. Если бы кто-то стал уговаривать протянуть руку за этими Божьими дарами, то он слышал бы во многих случаях одни и те же слова: «Не могу, между этими дарами и мною как будто бы толстое стекло».

Многие христиане прекрасно знают о блаженных обетованиях совершенного покоя, пламенной любви и радости, крепкой общины и плодотворности, однако же они чувствуют, что между этими дарами и ими есть что-то, что препятствует действительному обладанию ими. Что же это такое? Ничто иное как гордость! Ведь обетования вызывают несомненное доверие и укрепляют в вере; приглашения и ободрения Божьи так настойчивы; могучая Божья десница, которая нас поддерживает, так близка, что, если наша вера спотыкается и мы не можем приобрести этих даров, то это только наша вина.

Иисус показывает нам, что действительно гордость препятствует возникновению веры: «как вы можете веровать, когда друг от друга принимаете славу?» Как гордость и вера противоположны и несовместимы по своей сущности, так вера и смирение произрастают из одного корня. У нас всегда столько истинной веры, сколько в нас подлинного смирения. У нас может быть чисто рациональная убежденность в истине, в то время как в нашем сердце буйно растет гордость, препятствуя живой вере.

Задумаемся на минуту, чем, собственно, является настоящая вера: разве не сознанием своего совершенного ничтожества и бессилия, вручением себя Божьей благодати и ожиданием Его действия? Разве вера это не полнота смирения, разве она не проявляется в нашей полной покорности, когда мы не требуем, не берем и не делаем ничего вопреки благой воле Божьей?

Только став ничем, в глубоком смирении, душа приобретает способность по-настоящему верить. Даже самые сокровенные движения гордости в виде эгоизма, надменности или превозношения не дают человеку войти в Царство Небесное, ни достичь его добродетелей. А причина этого в том, что такой человек не позволяет Богу быть тем, Кто Он есть и Кем должен быть, т.е. всем во всем.

Вера – это то, что дает нам способность видеть и понимать небесную жизнь и ее блаженства. Вера ищет славы, которая от Бога. Но эта Божья слава может придти только туда, где Бог – все. Пока мы принимаем славу друг от друга, ищем славы и уважения у людей, любим и бережем эту славу как некое сокровище, до тех пор мы не ищем славы, которая от Бога и поэтому не можем ее достичь.

Гордость препятствует вере. Спасение приходит со Креста, от распятого Иисуса. Спасение – это соединение с распятым Христом, это принятие Его креста. Наше добро – соединение с Иисусом в смирении. Что же удивляться, что наша вера так слаба, если нами все еще руководит гордость и если мы по-прежнему не понимаем, что только смирение может быть основанием действительно блаженной жизни в вере? Когда же, наконец, хотел бы я спросить, мы познаем, что нам недостает смирения и начнем молиться, чтобы его было больше? Смирение и вера в Священном Писании связаны больше, чем большинству из нас кажется. Разве тот сотник, о котором Иисус свидетельствовал, что и в Израиле не нашел Он такой веры, не сказал: «Господи! Я не достоин, чтобы ты вошел под кров мой» (Мат. 8:8)? Или та мать, которой Иисус сказал: «Женщина, велика вера твоя», не сравняла ли себя с псами, когда на отказ Иисуса ответила: «Она сказала: так, Господи! но и псы едят крохи, которые падают со стола господ их.» (Мат 15:27)? Именно смирение приводит душу к умалению перед Богом, именно оно удаляет все преграды для веры, заставляя душу трепетать, как бы не огорчить Бога отсутствием совершенного доверия Ему.

Разве не в этом причина всеобщего отсутствия святости и того, что наша вера часто так поверхностна и слаба? Мы даже не подозреваем, как глубоко в нас еще скрыто наше «я» со своим эгоизмом, своей гордостью! Мы не понимаем, что только новое Божье творение, занимая в нас всецело место нашего ветхого «я», может сделать нас по-настоящему смиренными. Мы еще по-настоящему не осознали, что беспредельное и постоянное смирение должно стать основанием каждой молитвы и каждого общения с Богом, а также каждого действительного плодотворного общения человека с человеком. Как невозможно видеть, не имея глаз, и жить, не дыша, так же невозможно верить и приближаться к Богу или пребывать в Его любви, если нам недостает всепроникающего смирения сердца.

Тут мы должны внимательно исследовать себя – не потому ли мы до сих пор так старались верить, что наше ветхое «я» искало в Божьем богатстве и благодати только новой формы самоутверждения. Может быть, Божьи благословения стали для нас чем-то вроде заменителя других вещей, за которыми мы гонялись прежде? Тогда неудивительно, что наша религиозная жизнь оказалась такой серой и пустой! Нам необходимо изменить свою жизнь! Смиримся под крепкую руку Божью, и Он вознесет нас в свое время. Крест, смерть и гроб, до которых Иисус смирил себя, стали Его путем к Божьей славе. Это также наш путь. В нашей молитве мы выражаем только одно желание: смиряться вместе с Ним и так же радостно принимать все, что дает нам возможность смиряться перед Богом и людьми; это единственный путь к славе Божьей!

Может быть, у тебя возникает вопрос. В главе «Смирение двенадцати учеников» я говорил о людях, которым, хотя они и переживали благословения сами и были благословением для других, все еще недостает смирения. Ты, может быть, думаешь о том, что у этих христиан все-таки сильная вера, хотя и видно, что они слишком часто ищут славы у людей.

На этот вопрос можно многое ответить. Я, однако, имея в виду наши предыдущие рассуждения, хотел бы ограничиться одним: такие христиане, конечно, имеют какую-то меру веры. Ей соответствует и мера того благословения, которое получают благодаря действию их даров другие. Однако отсутствие смирения – это препятствие для получения действительно долговременных глубоких благословений. Перемена, производимая ими, часто бывает поверхностной и проходящей в тех христианах, которые не стали НИЧЕМ, так как только это дает возможность нашему Господу быть в нас всем. Более глубокое смирение несомненно принесло бы более глубокое и более полное благословение. Если бы Святой Дух мог не только в какой-то мере действовать через них, но вселился в них всей полнотой своих даров, то в них и через них могла бы открыться жизнь, исполненная такой святости и силы, какие сегодня, к сожалению, очень редко встречаются. «Как вы можете веровать, когда друг от друга принимаете славу»? Только стремление к славе от Бога может исцелить тебя от жажды славы от людей и от раздражения и горечи из-за незаслуженного пренебрежения и оставленности. Пусть слава славного Бога будет для тебя всем! Это освободит тебя от жажды славы от людей; и ты сможешь радоваться тому, что ты ничто. В таком умаленном поклонении Богу ты укрепишься в вере и почувствуешь, как Он близок к тебе и что, чем ниже ты склоняешься перед Ним в смирении, тем более Он отвечает на твои сокровенные желания.

Смирение и смерть нашего «я»

«Смирил Себя, быв послушным даже до смерти, и смерти крестной.» (Фил. 2:8)

Смирение – это путь к смерти, так как в смерти оно достигает своего совершенства: смирение – это цвет, плод которого – смерть человеческого «я». Иисус смерил Себя даже до смерти и таким образом открыл нам путь, по которому мы должны за Ним идти. Явить свое полное доверие всемогущему Богу и привести нас, людей, в славу Отца Он мог только на пути в смерть. И мы также должны – силой Его Духа – пройти путем смирения до смерти нашего «я». Только в смерти нашего «я» открывается, насколько мы предались Богу; только так мы можем освободиться от нашей ветхой, падшей природы и найти путь к новому рождению в Божью жизнь, дыханье и радость которой – это смирение.

Мы говорили о том, что сделал Иисус для учеников, даровав им Свою жизнь по воскресении, когда поселился в них Духом Святым в полноте Своей величественной и славной кротости. Силу на совершение этого Он получил исключительно через отвержение себя, даже до смерти. Новая жизнь, которую Он нам дает, по своей сути стоит над смертью; это жизнь, которая была отдана смерти и получена посредством смерти. Тот, Кто хочет в нас поселиться, Сам был мертв, а сейчас живет вечно. Но Его жизнь, Его личность и присутствие все еще носят печать смерти. И мы, как Его ученики, должны нести в своем поведении те же знаки смерти. Только когда в нас живет и действует это подобное смерти самоотречение, становится видна сила Божьей жизни. Однако первый и самый верный знак Христова умирания, знак смерти, по которому прежде всего узнается настоящий ученик Иисуса, - это смирение. Только оно ведет к совершенной смерти. И только в смерти смирение достигает совершенства. Смирение и смерть в своей глубочайшей сути – одно и то же: смирение – это зародыш, и в смерти, в свою очередь, плод смирения вполне созревает.

Выше я говорил, что смирение ведет к совершенной смерти. Смириться – значит пожертвовать своим «я», согласиться на полное уничижение и добровольно всецело покориться Богу. Иисус смирил себя и был послушен даже до смерти. Своею смертью Он дал последнее и сильнейшее свидетельство того, что Свою волю Он подчинил воле Отца до такой степени, что испил ту чашу страдания, о которой еще в Гефсеманском саду молился: «Отче Мой! Если возможно, да минует Меня чаша сия!» (Мф. 26:39) Однако, так как Его воля была всецело подчинена воле Отца («Впрочем не как Я хочу, но как Ты»), Он безоговорочно пожертвовал Своей жизнью и потому вошел в Божью славу. Если бы у Иисуса не было того бесконечного смирения, благодаря которому Он видел Себя рабом и даже в страдании хотел исполнять только волю Отца, Он никогда не умер бы за нас на Кресте.

Это дает нам ответ на вопрос, так часто задаваемый, но так редко находящий решение: как умереть для своего «я»? Смерть нашего «я» не наше, но Божье дело! Во Христе мы умерли для греха. Новая жизнь может родиться и расти в нас только благодаря смерти и воскресению; только так мы можем узнать, что значит действительно умереть для греха. Однако действенность и мера этой смерти в нашем характере и поведении всецело зависят от того, насколько Святой Дух откроет нам силу смерти Христа и одарит нас ею.

В конце концов, дело только в одном: хотите ли вы полностью уподобиться Христу и Его смерти и познать совершенное освобождение от себя? Если вы действительно этого хотите, то вам нужно сделать только одно – смириться под крепкую руку Божью! Это наша единственная обязанность. В своем полном бессилии положитесь на нашего Господа. Согласитесь всецело, что вы не в состоянии самих себя сделать мертвыми или живыми. И в этом своем ничтожестве предайтесь Богу в духе кротости, терпения и полного доверия! Принимайте каждое унижение, каждого человека, который искушает вас или мучит, почитайте орудием благодати для вашего смирения. Каждый случай смирения перед ближним используйте как средство, помогающее достичь полного смирения перед Богом.

Бог оценит такое умаление как свидетельство того, что вы от всего сердца ищете смирения. Посредством его Бог приготовит вас к тому, чтобы действием благодати совершенство Иисуса и Его характер раба изобразились и укоренились в вашем сердце. Путь смирения ведет к смерти, к проникновенному опыту нашей смерти для греха во Христе.

В свою очередь, эта смерть ведет к совершенному смирению! Будем остерегаться ошибки тех, кому приходится принуждать себя к смирению, так как они, на самом деле, боятся пойти в смирении до конца! Их так пугают связанные со смирением лишения, что они никогда не могут отдаться ему безоговорочно. Да не будет у нас такого рода «смирения»! Бог требует несравненно большего: полного, совершенного смирения, уничижения даже до смерти, так как только в смерти нашего «я» смирение достигает совершенства! Мы должны понять, что всякое возрастание в добродетели, каждый успех в нашей духовной жизни вытекают исключительно из смерти эгоизма. Это должно выражаться не только в нашем характере, но во всем нашем образе жизни и действий.

Некоторые говорят о жизни, которая рождается из смерти и о духовном созревании, тогда как видно, что многие из тех, кто так говорят, возрастают в гордости, жажде обогащения и житейских наслаждений. И здесь нет более верного критерия, чем смирение до образа раба и отвержения самого себя. Порой люди много и искренне говорят об общении с отвергнутым и осмеянным Иисусом, а также о необходимости нести Его крест, и вместе с тем почти не замечают кроткого, благожелательного и доброго смирения Божьего Агнца, не говоря уже о том, чтобы жаждать его. Агнец Божий олицетворяет собою и кротость, и смерть. Поэтому мы стремимся к тому, чтобы принять Иисуса – Агнца Божьего – и как кротость, и как смерть! И то и другое присутствует в Нем нераздельно; так же должно это быть и в нас.

Но это было бы совершенно недостижимо, если бы мы должны были самостоятельно совершить в себе такое изменение. Брошенные на произвол судьбы с нашей личной волей и борьбой, мы быстро достигаем предела наших возможностей. в этом должен был признаться даже апостол Павел, обладавший несомненно большой силой воли. Свой характер можно победить только с помощью благодати. Наше «я» никогда не сможет собственными силами побороть себя.

Слава и благодарность Богу! Дело это уже совершено раз и навсегда! Смерть Иисуса навеки стала также смертью нашего «я». Вознесение Иисуса, Его вхождение во Святое святых привело к излиянию Духа Святого, который хочет сделать нас способными через смерть получить жизнь. Если душа в своем стремлении к смирению последует Иисусу, то она все более будет сознавать свое недостоинство и недостатки, ее томление и надежда будут возрастать, а вера – укрепляться. По мере самоотвержения и умаления она учится жаждать и принимать ту полноту Святого Духа, которая силой смерти Иисуса ежедневно умерщвляет силу нашего «я» и, в конце концов, приводит к тому, что смирение становится нашим жизненным расположением.

«Неужели не знаете, что все мы, крестившиеся во Христа Иисуса, в смерть Его крестились?…Так и вы почитайте себя мертвыми для греха, живыми же для Бога во Христе Иисусе…Представьте себя Богу, как оживших из мертвых!» (Рим. 6:3,11,13). Самосознание каждого настоящего христианина должно быть запечатлено смертью и воскресением Иисуса. Христианин должен всегда предаваться Богу как тот, кто умер во Христе и вместе с Ним воскрес из мертвых. Он носит в себе смерть своего Господа, и вместе с тем также и Его воскресение. Жизнь христианина характеризуется двумя чертами! С одной стороны, в глубоком смирении она покоится с Иисусом во гробе – в смерти для греха и собственного «я»; с другой – силой воскресения она направляется к небесам, где пребывает Иисус и где Он приготовил нам место.

Дорогой читатель, разреши задать тебе личный вопрос: осознал ли ты жизнь и смерть Иисуса как твою жизнь и смерть; жаждешь ли ты этого? Вошел ли ты в Его гроб, в тот Божий покой, который освобождает от собственного «я» и всех его порочных дел? Если ты хочешь этого достичь, то умаляйся и каждый день предавайся в полную, безраздельную зависимость от Бога. Покори Ему все, что ты есть и что у тебя есть, подобно Иисусу, Который перед смертью предал Свой дух Отцу, и Бог восставит и вознесет также и тебя, когда и как захочет. Каждое утро в глубоком уничижении погружайся в смерть Иисуса, и жизнь Иисуса будет открываться в тебе каждый день заново! Пусть твое полное любви, мира и радости смирение будет знаком твоего первородства, приобретенного погружением-крещением в смерть Иисуса.

«Он одним приношением навсегда сделал совершенными освящаемых» (Евр. 10:14). Кто охотно погружается в смирение Иисуса, найдет в Нем силу считать себя мертвым для греха и своего «я». Кто принимает Его в свою жизнь в совершенной Его полноте, тому нетрудно будет идти путем смирения и кротости, снося и покрывая своих ближних Иисусовой любовью, чтобы каждый увидел, что в нашей жизни явилось нечто новое.

Дата добавления: 2015-08-18