Боевые действия в оперативной глубине

По предвоенным взглядам, войска, наступавшие в оперативной глубине вражеской обороны, должны были решать ряд задач, в том числе вести преследование противника, борьбу с его резервами, занимавшими оборону на промежуточных рубежах или наносившими контрудары (контратаки), осуществлять форсирование водных преград. Опыт Великой Отечественной войны подтвердил правильность этих положений. Он {132} показал, что наиболее характерным при ведении боевых действий в глубине вражеской обороны были сочетание различных форм разгрома группировок противника и нередко быстрая их смена в зависимости от условий обстановки.

Преследование противника

В годы войны условия для преследования противника в целях завершения его разгрома, т. е. наступление на отходящего противника, чаще всего возникали после прорыва тактической зоны обороны или армейского рубежа, когда противник, понеся большие потери и не имея сил для удержания занимаемых рубежей, был вынужден отходить. Примерами таких условий перехода в преследование являются действия стрелковых соединений и соединений бронетанковых и механизированных войск в августе—ноябре 1943 г. (битва за Днепр), а также в целом ряде других операций второго и третьего периодов войны. Иногда оборонявшийся противник отводил свои войска преднамеренно, ведя сдерживающие боевые действия. Так было в районе Ржева и Демянска в феврале — марте, на Северном Кавказе в январе—апреле, в Орловской операции в июле 1943 г. В этих условиях боевые действия противника были основаны на принципе ведения маневренной «эластичной» в его терминологии) обороны. Главные силы отводились скачками на расстояние 25—30 км. Противник прикрывался сильными арьергардами, усиливая промежуточные рубежи инженерными заграждениями и препятствиями. Чаще всего отход главных сил начинался с наступлением темноты. Во второй половине ночи отводились отряды прикрытия. Последующие боевые действия противник вел на (промежуточных рубежах арьергардами или главными силами. В ряде случаев результатом перехода в преследование был благоприятный для советских войск исход встречных сражений и боев с подошедшими резервами противника. Это было наиболее типичным для операций третьего периода войны (Висло-Одерская и другие операции), когда противник оперативными и оперативно-стратегическими резервами наносил контрудары, пытаясь восстановить свою оборону.

Следовательно, условия возникновения преследования отличались большим разнообразием. Общим же было то, что оно должно было развиваться в высоких темпах. Только в этом случае создавалась реальная возможность упреждать противника в его стремлении закрепиться на выгодных естественных или же заранее подготовленных в инженерном отношении рубежах. Наиболее результативно задачи преследования решались соединениями бронетанковых и механизированных войск, действовавшими в тесном взаимодействии с другими родами войск и при активной поддержке авиации. Об этом свидетельствуют данные приложения 11. Именно поэтому {133} приобретенный ими боевой опыт представляет наибольший интерес и для современных условий вооруженной борьбы.

Организация преследования зимой 1941/42 г. командирами и штабами соединений бронетанковых и механизированных войск осуществлялась, как правило, непосредственно в ходе боя с момента обнаружения отхода противника. Командирам армейских подвижных групп, в составе которых действовали соединения бронетанковых и механизированных войск, указывались направления действий, иногда способы разгрома противника. На основе полученных задач и оценки обстановки командиры соединений принимали решения, штабы отдавали необходимые распоряжения по радио (в 145-й танковой бригаде 16-й армии в декабре 1941 г.) или через офицеров связи (в 1-й гв. и 17-й танковых бригадах 16-й армии)¹. Взаимодействие организовывалось при постановке задач подчиненным. Тогда же выделялись передовые отряды, которые немедленно приступали к ведению преследования противника, как правило, на одном из направлений действий бригад.

Во втором периоде войны задачи соединениям бронетанковых и механизированных войск на преследование стали определяться накануне перехода в наступление при организации боевых действий. В ходе прорыва вражеской обороны они лишь уточнялись. Заранее готовились передовые отряды. Состав их (см. прил. 11) значительно изменился, в результате чего повысились огневые, ударные и маневренные возможности. Кроме того, для удержания узлов дорог, переправ и других важных объектов на путях отхода противника стали чаще выделяться боковые отряды и заслоны силой от усиленной роты до батальона². Большее внимание уделялось организации разведки. Эту задачу в танковых и механизированных корпусах решали разведывательные отряды (мотоциклетный батальон, усиленный артиллерией), разведывательные группы (один-два взвода мотоциклистов и отделение саперов) и разведывательные дозоры в составе взвода танков, двух-трех бронемашин, отделений автоматчиков и саперов. Следовательно, проводилась более качественная подготовка войск к предстоящим действиям, что резко сокращало затраты времени на переход в преследование и повышало его эффективность.

В третьем периоде войны новым было то, что наряду с определением корпусам и бригадам общей задачи на 3—5 суток она стала конкретизироваться по дням с указанием рубежей или объектов овладения на каждые сутки боя, как это было, например, в 11-м танковом корпусе в ходе Висло-Одерской операции³. В решении на преследование командира корпуса {134} определял замысел действий, боевой порядок, задачи бригад, порядок взаимодействия, основы организации управления и материально-технического обеспечения. Еще большее внимание уделяется организации разведки в целях своевременного обнаружения отхода противника. Делалось это не только наземными средствами, но и постановкой задач авиации, оперативно переподчиняемой соединениям. С большей тщательностью готовились к преследованию войска и штабы в подготовительный период операции.

Преследование велось различными способами.

Зимой 1941/42 г. наиболее характерным было фронтальное преследование. Объяснялось это недостаточным опытом, а главное, отсутствием соединений, обладавших значительными огневыми, маневренными и ударными возможностями. Определенное влияние на характер ведения преследования оказывали и условия многоснежной зимы. Очень редко к тому же практиковалось выделение передовых отрядов. Если же они и создавались, то их состав был такой, что не позволял оказывать существенное влияние на ход боевых действий. Так решались задачи в декабре 1941 г. 8-й и 21-й танковыми бригадами 30-й и 1-й ударной армий на клинском направлении, 24-й и 31-й танковыми бригадами 20-й армии, наступавшими на Солнечногорск, 112-й танковой бригадой 50-й армии в Калужской операции¹. Подобные действия приводили чаще всего к выталкиванию противника. Последовательно закрепляясь на промежуточных рубежах, вражеские части и подразделения оказывали постоянное сопротивление советским войскам, резко снижая темпы преследования.

Во втором периоде войны шире практиковалось параллельное преследование. Особенно это было характерно для соединений, участвовавших в битве за Днепр (август — декабрь 1943 г.). Наибольшего развития отмеченный способ получил при ведении боевых действий в третьем периоде войны. Тогда же во взаимодействии со стрелковыми войсками танковые (механизированные) корпуса решали задачи преследования комбинированным способом. Так было, например, при ведении боевых действий соединениями 11-го танкового корпуса и стрелковыми дивизиями 69-й армии в Висло-Одерской операции². В ряде случаев в операциях третьего периода войны танковые (механизированные) корпуса переходили в преследование с рубежа ввода в сражение, т. е. после того, как стрелковые соединения завершали прорыв всей тактической зоны обороны противника. В этих условиях на рубеж ввода они выдвигались обычно из выжидательных районов, имея впереди себя передовые отряды бригад, а иногда и корпусной передовой отряд. Главные силы продвигались в походных {135} колоннах, обгоняли пехоту и устремлялись в оперативную глубину. Соединения бронетанковых и механизированных войск, входившие в состав танковых армий, переходили в преследование чаще всего после прорыва армейской оборонительной полосы (в 30 случаях из 45 известных по опыту важнейших операций). Полоса преследования для корпусов составляла 8—15 км. Это создавало относительно благоприятные условия для осуществления маневра силами и средствами, обхода узлов сопротивления, выхода на фланги и в тылы группировки противника.

Изучение опыта войны показывает, что высокие темпы преследования в значительной степени зависели от умелых, смелых и решительных действий передовых отрядов. Довольно сильный их состав: наличие танков, мотопехоты, артиллерии, инженерных войск, зенитных средств и относительно подвижного тыла позволяло им действовать длительное время в отрыве от главных сил, решая весьма разнообразные задачи. Они выходили на пути отхода противника, упреждая его в занятии промежуточных рубежей, захватывали переправы, мосты, плацдармы, узлы дорог, населенные пункты и аэродромы. Их удаление от главных сил корпуса в ходе преследования составляло 30—50 км, а иногда и до 80—100 км.

С учетом условий обстановки передовые отряды в ряде случаев создавались и в бригадах первого эшелона (танковый или механизированный батальон со средствами усиления), как это было, например, в 8-м гв. танковом корпусе на отдельных этапах Восточно-Прусской операции. Опыт свидетельствует о том, что выделение бригадных передовых отрядов вместо одного корпусного при наличии в первом эшелоне нескольких бригад, а также хороших дорог и отсутствии крупных резервов противника вполне себя оправдывало. Большой стремительностью отличались, например, действия передового отряда 8-й гв. механизированной бригады 3-го гв. механизированного корпуса в Шауляйской операции. Корпус за двое суток прошел с боями более 100 км и в 4.00 26 июля завязал бои на северной окраине Шауляя. В последующем, совершив 100-километровый ночной марш, он с ходу ворвался в Тукумс¹.

В операциях третьего периода войны резко возросли непрерывность преследования и его эффективность. Этому в немалой степени способствовала периодическая подмена передовых отрядов для пополнения, отдыха, восстановления поврежденной техники. В ходе Висло-Одерской операции 90% передовых отрядов соединений бронетанковых и механизированных {136} войск осуществляли смену пять-семь раз через одни-четверо суток¹. Задача решалась также активными ночными действиями, что требовало заблаговременной подготовки войск. К основным мероприятиям, как свидетельствует опыт, относились: своевременное принятие решения и доведение задач до подчиненных еще в светлое время, специальная подготовка войск и боевой техники, обеспечение осветительными и светосигнальными средствами, разработка и доведение до подразделений световых сигналов взаимного опознавания, обозначение путей выдвижения, маневра и эвакуации.

Характерно, что при организации ночных действий по решению командира корпуса (бригады) создавался более сильный резерв (не менее одной трети сил и средств). Особенно тщательно отрабатывались вопросы взаимодействия. На танки выделялись десанты в составе отделения автоматчиков, в том числе с задачей охраны машин от вражеских истребителей и обеспечения целеуказания. Для лучшего опознавания танки и САУ имели на люках и бортах нанесенные белой краской знаки. Целеуказание осуществлялось трассирующими пулями и снарядами. Важная задача стояла перед органами управления в организации перехода от ночных действий к дневным. Для этого штабы осуществляли мероприятия по усилению разведки, а также по сбору и обобщению данных о положении и состоянии подчиненных соединений (частей). Командиры уточняли задачи всем элементам боевого порядка. Особое внимание обращалось на обеспечение флангов и поддержание взаимодействия, пополнение соединений боеприпасами, горючим и другими материальными средствами. В течение ночи организовывалась эвакуация раненых и больных. В целях наращивания усилий и достижения непрерывности боевых действий в дневное время, как правило, с наступлением рассвета осуществлялся ввод в бой вторых эшелонов и резервов.

Для современных условий значительный интерес представляет опыт осуществления управления в ходе преследования. Как следует из боевой практики, наиболее характерным в работе командиров становятся принятие решений по карте, отдача чаще всего коротких боевых распоряжений, реже — боевого приказа. С точки зрения оперативности постановки боевых задач хорошо зарекомендовали себя отрабатываемые штабом корпуса (бригады) карты-приказы. Весьма интенсивно использовалась радиосвязь с применением кодированных карт.

В организации управления типичным (стало выделение из состава командных пунктов оперативных групп, возглавляемых командирами, а иногда (в 3-м механизированном корпусе в Шауляйской операции) его заместителем. Обладая большей {137} по сравнению с командным пунктом маневренностью, они позволяли командиру управлять войсками, наблюдая складывающуюся обстановку. Командные же пункты, как правило, выдвигались за бригадами (батальонами) первого эшелона. Использовались (в основном в 1945 г.) и промежуточные пункты управления («оперативные подгруппы» по терминологии того времени), возглавляемые офицером оперативного отдела. Имея радиостанции средней мощности, они решали задачи по приему и передаче оперативно-тактической информации в период размещения оперативных групп. Широкое распространение в практике организации связи получили радиоузлы командиров (РУК). В 1944—1945 гг. они создавались в абсолютном большинстве корпусов и бригад. С их помощью прослушивалась информация и отдавались (при необходимости) указания, минуя одну-две командные инстанции. Для связи с передовым отрядом практиковалась также высылка промежуточного поста радиосвязи (радийный танк).

Непрерывность и высокие темпы ведения боевых действий в оперативной глубине во многом зависели от материально-технического обеспечения, так как корпуса удалялись от баз снабжения до 300 км и более. Поэтому командиры стремились эшелонировать запасы. Решение этой проблемы по опыту 28 корпусов в 1944—1945 гг. показано в таблице 11.

Таблица 11

Дата добавления: 2015-08-13