Культурный шок рядом: браки между тайцами и фарангами

«Сиамские дамы, не опасаясь конкуренции, могут считать себя самыми уродливыми женщинами на земном шаре. Мужчина, который клюнет на их плотоядные взгляды, учитывая их мужскую прическу, абсолютно одинаковые черты лица, одинаковый цвет кожи и одинаковую (скудную) одежду, воистину должен быть неисправимым Казановой».

Ф.А. Нил, 1852

Шокированный тайскими нравами путешественник XIX века Ф.А. Нил, который в своей книге «Рассказ о жизни в Сиаме» и без того не всегда лестно вы­сказывается о тайцах, особенно резко критикует «самых урод­ливых женщин на земном шаре», о которых сегодня, полтора столетия спустя, большинство европейских мужчин придер­живается противоположной точки зрения. Нил, без сомне­ния, пал жертвой культурного шока. Принятые в его время в Таиланде короткие «мужские» стрижки у женщин, зубы, по­черневшие от бетеля, и неприхотливые платья ни в малой ме­ре не соответствовали идеалу красоты викторианской роди­ны Нила. Привыкнув к длинным светлым волосам, белой ко­же, белым зубам и пышным юбкам, он мог бы похвалить красоту таиландок разве лишь в издевку. Ему не хватало здо­ровой дистанции, понятия о том, что «красота» относительна и ограничена целым набором стереотипов.

Нил был не единственной жертвой подобных ложных взгля­дов. Большинство западных путешественников прошлых веков, оставивших комментарии относительно внешности тайских женщин, пришли к одному и тому же выводу. Но времена ме­няются. Вскоре после посещения Нилом на трон Таиланда взо­шел король Чулалонгкон, потребовавший от своих подданных, в числе прочего, подражания западному идеалу красоты. За­пад нужно было копировать вплоть до мельчайших деталей. Это, как мы видели, не во всех отношениях было хорошо, но все же западный идеал красоты прочно укоренился. Отныне волосы носили длинными, жевание бетеля стало считаться не­гигиеничным и предосудительным, а платья стали куда более затейливыми и «европейскими». Учитывая тайское чувство эс­тетики, можно сказать, что таиландки очень быстро научились подавать себя с самой выгодной стороны и оказались в глазах путешественников с Запада крайне привлекательными. Лица, разумеется, не изменились, изменилась только упаковка. Ско­ро «самые уродливые женщины на земном шаре» стали счи­таться воплощением азиатской красоты и грации.

Туристический бум начала 1970-х годов имел две причи­ны - ставшее легендарным изящество таиландских женщин и их массовое занятие проституцией. Не слишком нравствен­ные туристы и бульварная пресса способствовали распростра­нению образа податливых «сиамских кошечек», красивых, бедных (значит, дешевых) и ласковых. Образ закрепился, и многие стали думать, что все таиландские женщины красивы и продажны - донельзя ошибочный вывод. Это примерно то же самое как если бы всех немцев считать пьяницами на том основании, что в Германии насчитывается примерно миллион алкоголиков.

Сегодня «красивые» таиландки ежегодно привлекают в страну сотни тысяч представителей сильного пола. В много­численных барах и кафе можно легко завязать знакомство. Ча­сто оно остается очень кратким, но иногда выливается и во что-то серьезное, например в брак. Романы или браки между фарангами-мужчинами и «нормальными» (т. е. не продажны­ми) таиландскими женщинами встречаются на изумление ред­ко. 90% подобных связей возникают с «профессиональными» женщинами. «Нормальная» таиландка, как правило, не имеет контактов с иностранцами и не особенно к ним стремится. Та, у кого сожитель или муж - фаранг, считается неудачницей. Что-то в ней не так, если ей не удалось найти мужа-тайца. «Хорошее общество» с большой вероятностью сочтет такую женщину проституткой, для нее это «потеря лица». Только не­многие таиландки достаточно самостоятельны, чтобы проти­востоять подобным социальным предрассудкам.

Воистину достойно изумления - сотни тысяч мужчин пере­секают океаны, чтобы поразвлечься с проститутками. Те же са­мые мужчины, скорее всего, дома ни разу не были в публич­ном доме, им и в страшном сне не мог бы привидеться роман с одной из «работниц» такого учреждения. Виновата в этом про­хладная европейская «рабочая атмосфера». А тайцы есть тай­цы, даже тайская проститутка в большинстве случаев «теплее», приветливее, веселее и радостнее, чем ее европейская жесткая и циничная коллега. Наивная детскость, которую многие тайцы сохраняют до конца дней, присуща и профессионалкам.

Именно это так в них привлекает. Мужчине-фарангу эти жизнерадостные, внешне искренние существа проливают цели­тельный бальзам на душу, истерзанную эмансипированными ев­ропейками. Здесь еще сохранились, так, по крайней мере, ка­жется, настоящие приветливость, теплота и женская предан­ность. И неудивительно, что привлекательная тайская девушка из бара «go-go» кажется западному мужчине совершенством.

Но порой случаются и горькие разочарования. Иной раз они стоят мужчине-фарангу большей части его накоплений и рваных ран в душе. Единственная причина, которая за­ставляет девушек из баров «go-go» и других проституток заняться этой профессией, - деньги. Исходной причиной каждой связи, начавшейся в баре «go-go», является жела­ние заработать. Для таких милых девушек даже фарангу, который дома с большой неохотой что-либо тратит на свою подругу, нетрудно расставаться с деньгами. Домашние пра­вила перед лицом неотразимых таиландок не действуют.

Иной клиент бара «go-go», забравший девушку с собой в гостиницу, бывает потрясен ее свежестью и новизной и ста­новится «рецидивистом». Не исключено, что завтра он при­гласит ту же девушку. Не успеет он оглянуться, как уже за­вязался роман.

Подобные связи часто протекают по следующей схеме. Мужчина влюбляется в девушку. Ей он тоже нравится: он при­ятный клиент, не слишком пьяный и неагрессивный. Для него она даже снижает обычную цену. Через пару недель мужчи­на уже ни о чем не думает, как о том, что если он не придет, его подруга окажется в постели с другими. В конце концов, ей нужны деньги, это он понимает, но так дальше продолжать­ся не может. В один прекрасный день он излагает ей свой план, он уже все продумал. Она должна бросить работу в ба­ре, он будет платить за все, что ей нужно. Это очень заман­чиво для девушки. Всю жизнь работать в баре она и не со­биралась, а у парня, кажется, есть деньги. Для начала они вместе едут в отпуск: Паттая, Ко Самуй, Пхукет. Когда при­ближается день отъезда туриста, он принимает судьбоносное решение: женщина должна поехать с ним. Преодолев обыч­ные проблемы с визами, они вместе летят на родину мужчи­ны и даже собираются пожениться. Мужчина выплачивает ро­дителям будущей жены приличную сумму, как полагается.

Поначалу все идет хорошо, но потом наступает кризис. Прежде такая покорная таиландка впадает в тоску, она нико­го не знает на новой родине, не владеет языком и скучает до смерти. Возможно, она попытается выйти из депрессии с по­мощью бесконечного брюзжания или столь же бесконечных покупок, что грозит мужчине банкротством. Мужчина уже не может позволить себе такие финансовые эскапады, а то, что раньше так привлекало его в девушке - хорошее настроение и солнечное веселье, - пало жертвой европейского холода.

Наконец, выясняется, что речь шла не столько о любви, сколько о материальных надеждах (со стороны женщины) и жажде экзотики (со стороны мужчины). Как во многих ази­атских обществах, в Таиланде такие понятия, как «любовь», «чувство», часто становятся жертвой материальных расче­тов. Это понятно, если вспомнить, что в большинстве сво­ем речь идет буквально о выживании. Молодая девушка без приличного образования может рассчитывать на относи­тельно комфортабельную жизнь, только если она выйдет замуж за человека с хорошим положением и исполнит долг хорошей дочери, финансово поддерживая своих родителей. Последнее обстоятельство в особенности толкает пожерт­вовать собственными чувствами, поскольку за то, что де­вушка так печется о своих родителях, она будет вознагра­ждена в последующей жизни.

В подавляющем большинстве случаев после семейного кра­ха женщина возвращается домой и возобновляет свою рабо­ту в баре, радостно празднуя воссоединение с подругами. Может быть, со следующим повезет больше...

Разумеется, вышеописанная схема отношений между фа-рангом и девушкой из бара «go-go» имеет варианты, но кар­кас драмы именно таков. Брак распадается, потому что лю­ди вступали в него по несовпадающим причинам. Целью жен­щины были благополучная жизнь и возможность регулярно посылать своим родителям крупные суммы. Мужчина же хо­тел обладать ластящейся к нему сиамской кошечкой, более покорной, чем ее западные сестры. Оба на короткое время получили то, чего хотели, но для прочного брака подобные связи фундамента не создают.

И это еще не худший вариант. Встречаются, например, такие женщины, которые с помощью денег ничего не подозревающе­го европейца поддерживают своего первого мужа. А иногда женщина внезапно исчезает в неизвестном направлении, при­хватив все ценности, до которых ей удалось добраться.

Да и мужья часто не лучше. Дома, когда огонь страсти угасает, женщину зачастую просто выгоняют из дома, и ей опять не останется ничего, кроме проституции. Вот какой слу­чай действительно имел место. Фаранг вывез свою любимую из бара и женился на ней. В Европе у нее проснулся интерес к образованию, получить которое она до тех пор не имела шансов. Женщина поступила в вечернюю школу и начала зу­брить по ночам. Со временем она стала слишком «умной» для мужа, уже не той дурочкой, которой можно было вешать лап­шу на уши. Его это не устроило, и несчастная оказалась на улице. Об умышленных преступлениях, как, например, прода­жа женщин в публичные дома, содержание в рабских усло­виях, мы даже не будем говорить. Не потому, что такое не случается, а потому, что мы ведем речь не о преступниках, а о людях, которые в принципе имели хорошие намерения. Конечно, встречаются и прочные браки между фарангами-мужчинами и девушками из бара «go-go», но крайне редко.

Лучшие перспективы имеет брак с «нормальной» женщи­ной, так как финансовая сторона здесь не играет такой боль­шой роли. Редкие браки между фарангами и «нормальными» таиландками имеют множество вариантов. Большую культур­ную разницу между супругами не так-то просто преодолеть, здесь требуется особая чуткость.

Один из важнейших моментов, с которыми должен смирить­ся фаранг, является факт, что он женится не только на жен­щине, но на всей ее семье. В Таиланде исходят из того, что муж всю жизнь должен поддерживать семью своей жены, пре­жде всего ее родителей. Для этого требуются немалые финан­совые жертвы. И становится особенно больно, когда новые родственники разбазаривают с таким трудом заработанные деньги, что случается часто. Мужчина должен рассчитывать на это и тем не менее сохранять лояльность семье. И жена, так требует таиландская традиция, должна стоять на стороне родителей как в хорошем, так и в плохом. Даже если она пре­красно знает, что деньги, посылаемые ею, уходят в песок.

Согласно традиционному ролевому мышлению, идеальная таиландская жена верна и преданна, она хорошая мать и хо­зяйка. Этот идеал временами встречается в жизни. Уже в 1898 году Эрнест Янг анализировал в своей книге «Королевство желтых одеяний» таиландских жен и насчитал семь их типов:

1. Жены, чувствующие себя обязанными мужу, как буд­то они его младшие сестры, преданно ему служащие.

2. Жены, чувствующие себя старшими сестрами мужа и благожелательно ведущие его по жизни.

3. Жены, чувствующие себя матерями мужей и расцве­тающие, проявляя заботу о них.

4. Жены, чувствующие себя другом, платящие тем же, что получают.

5. Жены, пытающиеся господствовать над мужьями и превратить их в рабов. Их мужья, считает Янг, пре­вращаются в «кучку скорби».

6. Жены, стремящиеся к обогащению и думающие толь­ко о том, чтобы муж приносил деньги, которые они будут тратить в свое удовольствие.

7. Жены-«убийцы» со страшными эмоциональными взрывами, делающие все возможное, чтобы разру­шить гармонию и мир в доме и душе мужа.

Разумеется, заключает Янг свои рассуждения, никому из молодых мужчин, вступающих в брак, и в страшном сне не привидится, что его возлюбленная подпадет под один из не­гативных разрядов. «Он делает ей предложение, веря в ее всевозможные достоинства», - пишет Янг. Остальное пока­жет время.

Но где же браки между женщиной-фарангом и тайцем?

На этот вопрос можно ответить очень коротко. Редкая за­падная женщина выйдет замуж за тайца - мужской шови­низм не способствует их популярности у европейских деву­шек. Внешне таец обходителен, вежлив и почти по-женски мягок, но под этим часто скрывается крайняя степень муж­ской грубости. В правах, оставленных им за собой, он, как правило, отказывает жене. Тайцы не особенно славятся суп­ружеской верностью, жена же должна оставаться верной и преданной. Таец любит проводить время со своими друзья­ми, но если то же самое сделает женщина, это приведет к семейному скандалу. Тайцы часто являются избалованными эгоистами, твердо уверенными, что они - венец творения. Все это не повышает их шансы жениться на европейке. Если связь все же возникнет, то мужчине придется очень нелегко с требовательной и прямой эмансипированной женой, в том числе и в сексуальной сфере.

В супружеских отношениях таиландки играют классиче­скую пассивную роль. Если женщина проявляет активность, муж заподозрит, что она из «дурных», т. е. имеет сексуаль­ный опыт. Таиландские мужчины приобретают подобный опыт достаточно рано, но женщине это не дозволяется. Ес­ли женщина слишком требовательна, у мужчины совсем не по-мужски начинают трястись коленки. Скорее всего, он по­ложит конец такой связи и подыщет себе женщину, возмож­но, намного моложе его, которая по старой доброй тради­ции позволит ему «завоевать» себя.

Лишь немногие европейки смогут мириться с полигамны­ми склонностями своего тайского мужа, что точнее было бы назвать изменами. Таиландские женщины менее всего ждут абсолютной верности от своих мужей, они хорошо изучили их повадки. Посещения массажных салонов, публичных Домов, миа ной, «побочных жен», они, как правило, терпят, поскольку это законное санук мужчины. До тех пор, пока муж не забывает семью и финансово обеспечивает ее, жен­щины довольны. А сколько западных женщин готовы это терпеть?

Женщина, разумеется, о подобной свободе не может и меч­тать. Если бы она начала вести себя так же, для мужчины бы рухнул мир. Впрочем, не исключено и рукоприкладство.

«Эмансипированные» таиландские мужчины, предоставля­ющие своим женам такие же свободы и права, какими поль­зуются сами, - редчайшее исключение. В этом отношении в Таиланде существует широкое поле деятельности для до сих пор слабого женского движения. Однако по своему воспита­нию тайцы не принадлежат к сорту людей, которые бегут на баррикады, тем более женщины. Женщина должна быть кра­сива, а позже, когда в соответствии с законами природы кра­сота увянет, - хорошей хозяйкой и матерью. Ума от нее ни­кто не требует, разве лишь, когда речь идет о дополнитель­ном заработке для семьи (например, продаже еды на улице). В остальном ум не так важен, ведь он порождает ненужные вопросы о справедливом распределении ролей.

Напоследок немного лингвистики, которая всегда дает представление о менталитете народа. Официальное название супруга - сами, происходящее от санскритского свами («гос­подин», «хозяин»). Менее почтительное обозначение - пхуа. В разговорном языке употребляется фэн, что является тай­ским эквивалентом английского слова «fan». Фэн может обо­значать супруга, супругу, сожителя и сожительницу. Эта вер­бальная постановка в один ряд таких принципиально различ­ных понятий (супруг - супруга, сожитель - сожительница) отражает запутанные брачные или любовные отношения. Так, например, многие женатые мужчины живут отдельно от сво­ей жены и имеют брачные отношения с «побочной женой». «Побочная жена» - одновременно и жена, и сожительница. Кроме того, часто браки заключаются без особых формаль­ностей, а расторгнуть брак еще проще. Перетекание от «со­жителя» к «мужу», а от него, возможно, к следующему «со­жителю» относительно легко. Точное значение слова фэн не вполне ясно.

Фаранг и работа: «пахота» против «санук»

«Они ленивы, когда речь идет о выполнении ежедневной работы, но достаточно трудолюбивы, когда нужно готовиться к развлечениям и праздничным процессиям».

Эрнест Янг, 1898

Все западные путешественники прошлых веков, побы­вавшие в Сиаме и оставившие путевые записки, поми­мо религии, государственного устройства, флоры и фауны, касались еще одной темы, всегда имевшей для евро­пейцев первостепенное значение, - работы и трудовой эти­ки. Во всех описаниях тайцы предстают классическими лен­тяями, которые ничего не сделают, если их не заставить.

Судя по всем заметкам, тайцы имеют долгую традицию... ну, скажем, «склонности к спокойной жизни». Слова «леность» и «праздность» раньше легко слетали с языка у авторов запи­сок, они еще не разучились все мерять европейскими мерка­ми. В холодном, враждебном человеку европейском климате до технической революции крестьянин, слишком ленивый, чтобы вовремя обработать поле или собрать урожай, неми­нуемо принял бы голодную смерть. В Таиланде роскошная природа изначально позаботилась о том, чтобы человек не умер с голода и не трудясь. Фрукты росли, причем за де­ревьями не нужно было особенно ухаживать, реки были так полны рыбой, что ее можно было ловить голыми руками, и только обработка рисовых полей требовала некоторого тру­да. Но тоже только в сезоны посева и жатвы. Голода и ни­щих практически не было, каждый мог насытиться дарами природы.

Все это способствовало созданию своеобразной «трудовой морали», наблюдаемой и сегодня. Работают ровно столько, сколько необходимо. Упорный труд, накапливание денежных «запасов» - это не «по-тайски», такой традиции нет. Живут по известному способу - сводя концы с концами. Поэтому не­удивительно, что западные руководства по бизнесу не пере­стают мягко предупреждать иностранных предпринимателей и инвесторов: тайцы не европейцы, у них другое представ­ление о работе. На это иностранец должен настроиться во­лей-неволей, если он хочет чего-нибудь здесь добиться. Но что это значит конкретно?

Тайцы есть тайцы, даже когда они работают, т. е. даже во время работы должно оставаться некое пространство для санук, «удовольствия». И в рабочее время должна быть воз­можность с кем-то поговорить, пошутить. Если это невозмож­но, таец увядает, как комнатное растение, которое забили по­лить. На деле, разумеется, получается, что работа постоянно прерывается для «удовольствия», но иначе вообще ничего не выйдет. Тайцы не могут концентрироваться, сжав зубы, и не обладают выносливостью, как европейцы или японцы, все протекает здесь игриво, непринужденно. Конечно, производ­ство страдает, но в то же время сотрудники более спокой­ны, заболеваний по причине стрессов пока не наблюдается.

Иностранец должен настроиться на такую рабочую волну. Если он сам будет работать намного больше, то, возможно, вызовет восхищение у коллег, но больше ничего не произой­дет. Никто не станет ему подражать. Тайцы знают, что евро­пейцы в целом работают больше, чем они, но невозможно же подражать во всем. Проклятия иностранцев типа «У нас тебя бы уже давно уволили!» таиландский рабочий, конечно, воспримет как грубое неуважение, но усерднее работать они его не заставят. Наоборот, скорее у него срочно обнаружит­ся неизвестная медицине и не слишком опасная болезнь и он начнет «помирать» на рабочем месте. Как всегда в Таиланде, предостережения нужно делать мягко и кротко, с улыбкой и нежным приветом супруге. Ключевое слово - гармония.

Если иностранец - начальник, ему выпадает особо ответ­ственная роль защитника. От вышестоящих (в том числе и начальника) работники ждут благожелательной протекции, как это принято в таиландском обществе. Старший брат за­щищает младшего, отец - детей и жену, главарь банды - сво­их приспешников, а король - народ. Соответственно, началь­ник на работе берет на себя функцию своего рода депутата и несет ответственность за благополучие своих подчиненных. Начальник должен заниматься и личными проблемами сво­их сотрудников, если они сочтут нужным о них рассказать. Грубое «Марш на рабочее место, какое мне дело до твоих за­бот!» быстро превратит начальника в самого ненавидимого человека на предприятии. Он должен продемонстрировать личную заинтересованность, даже если не может предложить решения проблемы. «Восточных» утешений типа «Посмотрим, что можно сделать» и т. д. часто бывает достаточно, так со­блюдается формальность. Таец привык к утешениям, ведь он видел сотни тысяч чиновников, которые никогда не делают того, что должны делать, сотни тысяч мастеров, которые ни­когда не приходят, и слышал о десятках планов ликвидиро­вать неимоверный хаос на бангкокских улицах, которые ни­когда не осуществляются. Может быть, завтра - пхрунгни.

На начальников нередко возлагается неприятная обязан­ность сообщать сотрудникам об увольнении. В Таиланде это следует делать особенно осторожно. Стремящиеся к гармо­нии тайцы воспринимают увольнение как тяжелое личное по­ражение, причем «потеря лица» в данном случае намного важ­нее, чем финансовые убытки. Мужчины, как всегда, испол­ненные сознания собственного достоинства, реагируют на это болезненнее, чем женщины. Как уже упоминалось, не раз бы­вало, что уволенный рабочий мстит парой выстрелов из на­скоро раздобытого пистолета 38-го калибра. Только так он может смыть позор, на который его якобы выставили.

Так что в интересах начальника провести акцию увольне­ния по возможности мягко. Для этого нужно подчеркнуть, что причиной явились не личные качества сотрудника (напри­мер, плохая работа), а общая экономическая ситуация, повы­шение налогов, инфляция (о Господи! эта ужасная инфляция!) или, к примеру, активность солнечных пятен, которую неко­торые экономисты связывают с экономическим упадком. Все равно что - только не личные качества, какими бы отврати­тельными они ни были.

На прощание нужно сказать несколько добрых слов о про­деланной работе, сколь угодно льстивых. Таец воспринимает такого рода сахарную оболочку не как «ложь», а как положи­тельный момент, призванный восстановить гармонию. Re-правда, вызывающая у других приятные чувства, не «ложь», а акт милосердия.

К этому следует добавить небольшой денежный подарок, деликатно уложенный в конверт. Так начальник сделает все возможное, чтобы произвести увольнение «достойно». Но для подстраховки, может быть, стоит в течение следующей неде­ли покидать контору с заднего хода. Как знать...

Быстрые темпы таиландской индустриализации в ближай­шем будущем наверняка изменят и рабочую атмосферу и тру­довую этику. И то и другое приблизится к западным стан­дартам, хотя вряд ли будет полностью совпадать с ними. Путешественники XXI века в отличие от своих предшествен­ников - Жервеза, Нила, Янга и других, - несомненно, уже не будут воспринимать тайцев как беззаботных лентяев, только и ждущих следующего монсуна и подсчитывающих, сколько листьев бетеля они успеют за это время прожевать. Таиланд­ская рабочая атмосфера станет более европейской, просто вынуждена стать, если страна намерена быть экономически конкурентоспособной. За это Таиланд волей-неволей должен будет поступиться долей своего безмятежного очарования.

Дата добавления: 2015-08-13