Глава тридцать четвертая

Игровая площадка на поляне в лесной чаще была погружена в тишину. Ни щебета птиц, ни вездесущих белок, ни парящих в воздухе призраков. На часах было восемнадцать пятьдесят одна.

Чарли прошел всю поляну и вернулся обратно. Ему хотелось запечатлеть в памяти каждый дюйм этого места – кедры на опушке, качели, скамейку. Интересно, где сейчас Сэм, подумал Чарли. Он отдал бы все что угодно за возможность встретиться с братом еще раз и попрощаться.

Чарли ходил взад-вперед по поляне, запоминая все – цвет листьев, угол, под которым падали лучи заходящего солнца. Он знал, что больше никогда не вернется сюда и что вскоре даже само это тайное царство исчезнет. Лес не остановится, и, если не следить за поляной, он вскоре поглотит ее без остатка. Никто никогда не узнает, что здесь было открытое ровное место, где даже играли в бейсбол.

От таких мыслей на глаза Чарли навернулись слезы. Долгие годы это место было для него самым важным, самым дорогим в мире. И все же он сделал свой выбор, и теперь его ждали другие места. Он глубоко вздохнул, вдыхая при этом прелые ароматы осени, и собрался уже уходить, как вдруг с изумлением увидел молодого человека, вышедшего из леса на другой стороне поляны. Сначала он удивился, кто еще мог открыть это тайное место. За тринадцать лет здесь никто еще не появлялся, не нарушал границ этого укромного святилища.

Незнакомец был высокий – ростом не менее шести футов и трех дюймов, с широкими квадратными плечами. Лицо было узкое, продолговатое, волосы курчавые, а сияющих глаз невозможно было не узнать.

Чарли замер в полном изумлении.

Это был Сэм.

– Здорово, большой брат, – сказал он с улыбкой.

Чарли не мог выговорить ни слова. Куда-то делась старая бейсболка Сэма с эмблемой «Сокс», его шорты и высокие ботинки. Теперь на нем были куртка-пилот, джинсы и сапоги.

– Вот это да! – восхищенно произнес Чарли. – Ты посмотри-ка на себя!

– А что?

– Вырос совсем. Уже не мальчик, а настоящий мужик.

– Да, – ответил Сэм. – Я наконец вырос и могу делать что хочу.

Теперь они стояли лицом к лицу, и Чарли заметил, что брат мерцает, как голограмма, не то отражая, не то излучая свет всей поверхностью своего тела. Сэм был одновременно отражением прошлого и настоящего, а также проекцией будущего – всем, чем он был, и всем, чем хотел стать.

Чарли вскинул руки, чтобы обнять брата, и увидел, что они проходят через тело Сэма насквозь. На самом деле Сэма здесь не было. Он не был больше в промежуточном мире. Теперь он стал частью мирового эфира, но Чарли по-прежнему ощущал исходившее от него тепло и крепость их связи.

– Ты перешел черту, – сказал он.

– Да.

– И как там?

– Знаешь, едва ли я смогу это описать. Дух захватывает. Сам потом увидишь.

– А как же ты вернулся сюда? Я думал, ты не сможешь вернуться.

– Ты еще очень многого не понимаешь, – сказал Сэм. – Но не беспокойся. Так оно все и задумано.

Братья вместе подошли к опушке леса, сели на поваленное дерево на берегу пруда, на дне которого сомики и окуньки старательно прятались от цапель, и рассказали друг друг о том, как провели последние дни.

– Ты сердишься, что я не сдержал обещания? – спросил Чарли.

– Нет, – ответил Сэм. – Просто время пришло. Мы стали тянуть друг друга назад.

В этот момент Чарли понял, что он действительно многое потерял за эти тринадцать лет. Они даже ни разу не разговаривали по-взрослому. Сэм не рос, и их отношения словно застыли.

Чарли пожалел, что не может обнять Сэма, потрепать его по плечу.

– Это же ты был там, над морем, в то утро, правда? – спросил он. – Ну, в ветре и брызгах?

– Долго же до тебя доходило!

– Что я могу сказать? Халатность первой степени. Виновен по всем статьям.

– Халатность… – задумчиво проговорил Сэм и заулыбался. – Это когда девушка, собираясь утром на работу, забывает переодеться и выходит на улицу в сексуальном шелковом халатике.

Он рассмеялся и хлопнул себя по колену, и Чарли тоже расхохотался. Он видел по прозрачным очертаниям, что Сэм вырос и повзрослел, но при этом оставался все тем же мальчишкой.

– Я на самом деле только об одном жалею, – сказал Чарли. – Прости, что удерживал тебя так долго. – Он вытер слезы.

– Перестань, – отмахнулся Сэм. – Я ведь так же крепко тебя держал.

Последовало долгое молчание, а потом Чарли спросил:

– Как ты думаешь, мы еще сыграем с тобой в мяч?

– Само собой, – ответил Сэм. – Не успеешь оглянуться – и мы опять будем вместе. И уже навсегда.

– Обещай, что не бросишь меня, – сказал Чарли.

– Обещаю.

– Клянешься? – спросил Чарли, не переставая удивляться тому, что их разговор повторяется буквально слово в слово тринадцать лет спустя. Вот только на этот раз не он успокаивал Сэма, а Сэм его.

– Клянусь, – ответил младший брат.

– Клянешься жизнью и смертью?

– Клянусь смертью, – сказал Сэм. – Я люблю тебя.

– Я тоже тебя люблю.

Братья встали. Сэм подошел к лиственнице, росшей у самой кромки воды. К ее толстой нижней ветке по-прежнему была привязана тарзанка.

– Подтолкнешь в последний раз? – спросил он.

С громким свистом Чарли раскачал тарзанку, и Сэм взлетел над водой.

– Пока, большой брат! – прокричал он, отпуская веревку и взлетая в небо.

Он сделал шикарное сальто вперед с поворотом. У него были мощные руки и ноги, и Чарли порадовался, что хотя бы однажды увидел брата взрослым, в расцвете сил.

Потом Сэм исчез, растворился в воздухе, и на лесной поляне стало абсолютно тихо. Было слышно даже, как рассекает воздух качающаяся веревка и шуршат на ветру по-осеннему багряные дубовые листья.

Дата добавления: 2015-08-13