Цели и задачи интервентов

Целями интервентов было территориальное расчленение России и захват природных и материальных ресурсов.

Как пишет историк-исследователь спецслужб и интервенции во время Гражданской войны к.и.н. Н. С. Кирмель, исторический парадокс того времени состоял в том, что установление плотных взаимоотношений между белыми правительствами и Антантой явилось одновременно и началом разногласий между Белыми вождями и «союзниками». Историк пишет, что политика Англии, Франции и других стран в отношении России (и «белой», и «красной») определялась не моральными обязательствами, симпатиями или антипатиями к той или иной стороне русских баррикад, но, прежде всего, своими национальными интересами в России, прежде всего экономическими[6][7]. Ученый-историк констатирует в своей научной монографии:

Сейчас уже установлено, что в основе „помощи“ белым правительствам лежало не только стремление предотвратить расползание революции по всему миру и не допустить многомиллиардных потерь от проведенной советской властью национализации имущества, но по возможности ослабить страну как экономического и политического конкурента путем расчленения на ряд самостоятельных государственных образований[6][8]

Зарубежные страны оказывали существенную военно-техническую, экономическую и политическую поддержку то одним, то другим группам, ведущим борьбу в России[8].

Генерал-квартирмейстер военного представительства Русской Армии при союзных правительствах и командовании полковник Щербачев констатировал 10 декабря 1919 года в военно-политической сводке, что правящие круги Англии и Франции видят пути вывода стран из финансового затруднения и к восстановлению нарушенного экономического равновесия в усиленном развитии экспорта, для чего Англии необходимо обладать обширными рынками сбыта и дешевым сырьем — чтобы быть в состоянии конкурировать с Германией, чья промышленность организована лучше. Как рынки, так сырье найти англичане могут только в России, но лишь при условии, что они будут там хозяевами: распоряжаться самовластно в единой и великой России невозможно, следовательно, Россия нужна Англии раздробленной и слабой — пишет Щербачев и констатирует, что к именно к этому и направляется вся английская политика вне зависимости от того, желают там признать большевиков, или нет. Стремление к расчленению России было отмечено и в одной из парламентских речей британского премьер-министра Ллойд Джорджа[9].

Изучившая политику западных стран в отношении России историк д.и.н. Н. А. Нарочницкая приходит к выводу о несоответствии действительности утверждений о том, что, якобы целью интервенции было сокрушение большевизма и помощь Белому движению, а также — о факте оказанной Антантой помощи ленинскому правительству и предательства Антантой в итоге именно Белого движения, а также — хищнического в целом отношения Англии с своей бывшей союзнице — России:

Смысл так называемой интервенции в России заключался также совсем не в цели сокрушить большевизм и коммунистическую идеологию, но и не в цели помочь Белому движению восстановить прежнюю единую Россию. Главные побуждения были всегда геополитическими и военно-стратегическими, что и объясняет попеременное сотрудничество или партнерство то с Красной армией против белой, то наоборот, закончившееся в целом предательством Антантой именно белой армии. Политика Антанты явилась образцом неблагородства по отношению к своей союзнице России и отразила отношение к ней как к добыче для расхищения…[10]

C историком д.и.н. Н. А. Нарочницкой в этом вопросе солидализируется и историк к.и.н. Н. С. Кирмель, резюмирующий в своей научной работе:

Курс союзников, прежде всего Англии, свелся к отсечению от России молодых государственных образований в Прибалтике и Закавказье под флагом образования так называемого „санитарного кордона“ вокругРСФСР. Как только эта задача была выполнена, тут же финансовая и материальная поддержка белых армий совершенно прекратилась. Следуя в русле своей прагматической политики, союзники пошли на соглашение с правительством В. И. Ленина[11].

Как пишет историк к.и.н. Н. С. Кирмель[12], если говорить современным языком, то политика двойных стандартов европейских стран и США в отношении Белого движения являлась уже во время Гражданской войны очевидным фактом и ни у кого сомнений не вызывала. Видимо поэтому, как пишет историк д.и.н. В. Д. Зимина[13], генерал барон П. Н. Врангель, возглавив Белую борьбу в Крыму, придерживался уже, научившись на неудачном опыте своих предшественников, универсального внешнеполитического курса: «Официально ориентируясь на помощь Франции, он не исключал контакты с Германией, хотя старался их не афишировать…». Последний главнокомандующий В.С.Ю.Р. и Русской Армии был готов вести диалог со всеми ради победы над большевиками.

Действуя в заданном направлении, страны Антанты поддержали национальные элиты окраинных народов Российской империи в создании ими независимых государств, а лидеров Белого движения — в борьбе против большевиков. Но ровно настолько, чтобы белым не хватило сил для полной победы над красными: как пишет историк Н. С. Кирмель, западные правительства не могли смириться с лозунгом Белых вождей о «Единой и неделимой России» ровно настолько, насколько и с желанием большевиков распространить революцию на весь мир. Поэтому, продолжает в научной монографии историк, интервенты действовали по принципу: «взять — больше, дать — меньше», а материальная помощь, предоставленная белым армиям, не соответствовала тем масштабам, о которых было принято преподносить в советской историографии [6].

Дата добавления: 2015-08-05