Санкт-Петербург. Вечер

Шнырков, проведя еще несколько встреч, явился в дом шефа и вкратце рассказал Лехе о том, что Костю чуть не обезглавили, и что главный Палач был убит. Для конспирации, чтобы не рассекретить Ивана Сергеевича, во всех протоколах записали, что Палача застрелил капитан милиции Слепов, проезжавший неподалеку от поселка Степановка и услышавший Костины крики. Шнырков так все и поведал, пока даже не зная, как закончится спецоперация по аресту Мокшана. Но он знал, что если захватом будет руководить Черкасов – то все кончится благополучно, и дело можно будет считать раскрытым. Тем более уже было предельно ясно, кто же такой – вездесущий Доцент.

Леха был очень рад, и нисколько этого не скрывал. Во-первых, все таки его друг остался жив. Во-вторых, один из беспредельщиков был убит, а другой почти пойман. И в этом, как ни крути, была и Лехина заслуга, пусть и маленькая. Он предъявит бате двух отморозков: задание выполнено. Правда, было бы неплохо вычислить смотрящего бригады палачей, Доцента. Но на крайняк, это уж пусть сам батя делает.

Когда Леха уселся на модное кожаное кресло рядом со Шнырковым, тот произнес тихим, но уверенным голосом:

- Ну, а теперь я могу рассказать всю картину. Не претендую на истину в последней инстанции, но, скорее всего, все было именно так, как я думаю. Возможно, пока мы здесь сидим, на преступников уже надевают наручники. Или мешки на них застегивают.

- Ну да, - кивнул Леха, почесывая свою огромную выбритую голову, - только не ясно, чего, зачем…

- Итак, главный Палач – бывший десантник-разведчик, застрелен капитаном милиции Слеповым. – Шнырков и глазом не моргнул, вспомнив истинные особенности смерти маньяка. - Его друг и соучастник – некий Мокшан, скинхед, с которым они, скорее всего, познакомились в армии. Но понятно, что управляет ими кто-то другой, которого зовут Доцентом. Он обладает огромной властью в криминальном мире, если смог подчинить таких монстров, как Мокшан и Палач. Ему выгодна война между славянскими и кавказскими группировками: его уважают и там и там, он в войне участия принимать не будет, а в выигрыше останется, кто бы не победил.

Леха задумчиво кивал лобастой головой.

- Кроме того, - продолжал Шнырков, - у него стоит антиопределитель номера в телефоне. Он считает, что кому надо – его голос узнают, а случайным людям он просто не звонит. Не понял еще?

- Неа, - простодушно ответил Леха,- ясности что-то нету.

- А мне все ясно. Ты прости меня, пожалуйста, но главный Палач, который больше известен под прозвищем Доцент, а еще больше как Буль или Бульдог – твой отец.

- Извини, Петрович, я что-то не вкуриваю, - ни секунды не медля, ответил Леха, - ты поподробнее эту мазу растолковать не можешь? Это все так, но таких людей-то сотни, которым это выгодно. Почему ты батю-то моего подозреваешь? Ну а про АОН – это вообще несерьезно.

- Уж очень много фактов, которые говорят против него.

- Ну и какие?

- Ну, на самом деле отметем такие мелкие фактики, как АОН и непонятная командировка в Бразилию. Совсем она не вовремя. Есть и другие факты.

- Ну, - Леха взрослел прямо на глазах. Секунду назад это был молодой гопник, а сейчас уже взрослый рассудительный мужчина.

- Твоего отца лет двадцать назад звали именно Доцент. Когда он сам еще со стволом на трассах стоял. В честь фильма, «Джентльмены удачи», помнишь? - Буль в самом деле был немного похож на героя Евгения Леонова, только был раза в три больше. Леха с грустью кивнул. – Когда старых друзей: Кота, Сергуню, Алкаша и других - убили или пересажали, это прозвище забылось. Его стали называть по фамилии: Булдырев – Буль. Они и звучит вроде посерьезнее.

- Погоди, погоди. А ты то это откуда знаешь? Ты ж с батей начал работать никак не двадцать лет назад, вы, по-моему, лет семь назад только познакомились, тогда и «Бульдог» открыли.

- Об этом мне рассказала та, кто твоему отцу достаточно близок, чтобы это знать.

- Мама? Хотя нет. Лузита, что ли?

Шнырков кивнул.

- Стукачка, блин, - свесил голову Леха.

- Ну почему стукачка-то? Она ж не знала, что эта информация может значить. Что же тут такого? Но когда Палач, перед тем как напасть на Костю, говорил с ним по телефону, он назвал его все-таки новым погонялом: Бульдог. Причем, сам Буль-то видать, не хотел, чтобы Палач на друга твоего нападал. Почему он так сделать решил – нам неизвестно. Видно, решил поберечь твои дружеские чувства.

- Может быть… Да Костян бате моему стабильно нравился… Он мне всегда его в пример ставил, - Леха совсем сник.

- И еще. Леша, ты заходил в кабинет к своему отцу?

- Не-а. Батя мне запретил строго-настрого.

- И ты не послушался, не заглядывал? Даже из интереса?

- Он мне рассказал сказку про Синюю Бороду. Не знаешь?

- Нет, что-то не припомню.

- Как там баба одна вышла замуж за герцога Синяя Борода, и он ей сказал: вот мой замок, вот все ключи, что хочешь делай, только не заходи в эту комнатку. Вот ключ от нее, беленький. Ну девка, ясное дело, только муж за порог, сразу поперлась в эту комнатку. Открыла дверь, а там головы отрубленные всех его бывших жен! Штук двадцать! Она со страху ключ уронила и в крови перепачкала. Ну, Синяя Борода ее сразу по ключу этому вычислил и в ту же комнатку по запчастям отправил. И батя мне намекнул, сынок, я тебя очень прошу, не ходи туда, если не хочешь себе проблем, мол, меньше знаешь – крепче спишь. Я туда и не заглядывал.

- Ни разу?

- Не-а. Ну, батя если попросил, зачем его подставлять-то? Мне что, взападлуху, что ли?

- А я вот туда заглянул. Неладное почуял. Да и Лузита мне сказала, что нашла там кое-чего. И как ты думаешь, что она там нашла?

- Головы детей отрубленные, - уныло догадался Леха.

- Фотографии голов. Почти правильно, – грустно кивнул Шнырков. – Фотографии отрубленных голов, которые, понятно, могли быть только у того, кто эти головы рубил, ведь их так и не нашли, головы эти самые. Но это еще не все. Нашел я еще в сейфе и саблю, которую Мокшан заказывал у кузнеца и так и сказал: Доценту на стену. Ключ под ножкой лежал

- И куда ты это все дел? Саблю, фотки?

- Меня твой батя от смерти спас. И от тюрьмы. Я это не забуду. Что сделал? Унес из квартиры и в Неву выкинул. Фотки сжег.

- Спасибо. Но зачем тогда батя меня решил к этому расследованию пристроить? Вот этого я не могу понять.

- Здесь вроде тоже все понятно. Возможно, он думал, что ты не справишься – и тогда так и не узнаешь темную сторону нелегального бизнеса. Ну а если узнаешь – то решай, готов ты работать вот так, по локоть в крови. О том, что деньги здесь замешаны огромные – это ясно, батя твой за интерес не работает.

- А ты как же, Петрович?

- Я против этого. Но я свой выбор уже семь лет назад сделал. И отступать мне некуда. А ты должен решить. И возможно, зависит от твоего выбора и решения – вернется ли твой отец из Бразилии.

- Да и я все решил. Надо все это дело замять. Нашли этих Палачей, и слава Богу. Нет Доцента никакого – или ошибка, блин, или удрал он. Но мясорубка эта должна прекратиться. Хватит.

Шнырков пожал Лехе руку.

- Достойный ответ, парень. Но есть одно «но». Об этом всем знаем уже не только мы с тобой.

- А кто еще?

- Еще знает Костя, Лузита и капитан Слепов. Так что кончиться все равно для твоего отца все может очень неважно.

Леха хмыкнул.

- Ладно, про мента разговор особый. А Костя – что он знает? Про фотки не знает? Про саблю с печатью знает?

Шнырков понял, что дальше хитрить бессмысленно и решил все рассказать, удивляясь неожиданной толковости Лехи.

- Костя твой, когда в гостях у тебя был, случайно зашел в кабинет твоего отца, и фотки голов отрубленных увидел. И саблю тоже. Ты спал в это время.

- Это ерунда. Фотки ж могли быть не именно тех детей, убитых? Правильно ведь? Просто фотки отрубленных голов. И кстати, батя же Президент детективного агентства, так что он материалы собирал. Да и сабля тоже не та самая. У меня батя ж собирает оружие. Сабля и сабля. Да и не будет Костян никому рассказывать! Он свой парень! Молчал же до этого.

Шнырков кивнул.

- Лузита тоже будет молчать.

- В этом я не сомневаюсь, - согласился Шнырков, - а вот Слепов…

- Нечего тут думать. Он успел ход делу дать?

- Нет, скорее всего. Он если это сделает, то завтра утром.

Леха улыбнулся своей простодушной улыбкой.

- Ну так все просто же выходит. Значит, надо его или убить, или купить. Причем сегодня. А что проще?

- Я для того тебе все и рассказал. Ты теперь – хранитель Булевских капиталов. Я знаю, он тебе ключи от второго вашего сейфа, с деньгами оставил. Так что решай.

- А сколько надо денег?

- Много.

- Может, проще тогда все-таки его убить?

Шнырков долго скреб затылок и наконец сказал:

- Я такое решение принять не могу. Убивать я Вовку не хочу. И не буду.

Леха встал.

- Я, Петрович, тебе даю сто тысяч евро. Я решение принял. Мне жизнь бати моего дороже всех денег. Я бы все отдал, но как бы жадность фраера не сгубила. Будет больше просить – сам понимаешь. Изволь или сам его завалить, или пацанов подключи. Но завтра чтоб все решено было! А нет – я сам застрелю Слепова этого! Я за батю все сделаю, без базара лишнего! По настоящему!

Шнырков улыбнулся горькой улыбкой. У него не было сына. Жена ушла от него к небогатому тощему таджику, когда Шнырков служил в Чечне.

Дата добавления: 2015-08-05