Часть I. Париж — Нью-Йорк

ГОДЫ ЭМИГРАЦИИ 1919-1969

Париж — Нью-Йорк

(Воспоминания)

Hoover Institution Press

Stanford University.

Stanford, California.

© 1970 by Mark Vishniak

ОГЛАВЛЕНИЕ

ПРЕДИСЛОВИЕ........................................................................................... 5

ЧАСТЬ I

ГЛАВА I...................................................................................................... 9

В Париже 23. V. 1919. — Новая Мекка и Новый Вавилон. — Кон­ференция мира. — Вершители судеб России в отсутствии ее защит­ников, истцов и ответчиков. — Советский Кремль и российская эмиграция. — Как последняя была призвана к ответу за заклю­ченный большевиками сепаратный мир в Брест-Литовске. — Что было скрыто от непосвященных, когда Конференция решала судь­бы мира, и что вскрыли позже Ллойд-Джордж, Керенский, Чер­чилль, полковник Гаус. — Разброд среди русской эиграции и не­дружелюбное отношение сепаратистски настроенных б. россий­ских меньшинств. — Безуспешные попытки воздействия на Кон­ференцию мира и Конференцию Второго Социалистического Ин­тернационала. — Бесперспективное будущее.

ГЛАВА II...................................................................................................... 34

Безрадостное существование, политическое и личное. — Как мне «повезло». — Первая случайная и краткосрочная, но интересная и нужная работа через полгода. — Служба в Комитете еврейских делегаций при Конференции мира, сменившаяся секретарской службой в Российском Обществе в защиту Лиги Наций. — Спе­циализация по вопросам о меньшинствах. — Сотрудничество в пе­риодической и непериодической, русской и иностранной печати. — Участие в международных конференциях Союза Обществ в защиту Лиги Наций. — Конференции зарубежных организаций Партии социалистов-революционеров в Берлине, Праге, Париже.

ГЛАВА III.................................................................................................... 48

Вместо фронтовой гражданской войны другие формы борьбы с большевиками в России. — Публицистика как главное занятие в Париже. — Отношение к восстанию в Кронштадте, НЭП, мирному договору с Польшей, англо-советскому договору, к голоду в России. — Неумирающие иллюзии. — Пересмотр своего прошлого эсерами в России и в эмиграции, кадетами, левыми и правыми, и другими. — Земско-городское и другие объединения, общественные, профес­сиональные, научные. — Созыв Совещания членов Всероссийско­го Учредительного Собрания. — Его Исполнительная Комиссия. — Состав, деятельность, судьба.

ГЛАВА IV..................................................................................................... 77

Увядание активной политики. — Эсеры в эмиграции 20-х годов. — Сношения с Москвой и Кронштадтом. — Соглашение Керенско­го с Бенешем. — Его литературно-политические последствия. — «Административный Центр». — Расхождения между эсерами в эмиграции, как и в России. — Содействие эмиграции в защите членов ЦК эсеров в Москве. — Занятия публицистикой, редакти­рованием, лекциями, публичными и университетскими. — Сосре­доточение на вопросах о меньшинствах, Лиге Наций, бесподдан­ных. — Издательство «Современных Записок». — Приглашение Академии международного права в Гааге. — Стабилизация жиз­ни. — Представительство на съезде писателей и журналистов в Белграде и происшествие на парадном обеде. — Экскурсии по Франции, Швейцарии, Испании.

ГЛАВА V.................................................................................................... 107

Отстранение от редактирования «Современных Записок». — Поис­ки работы и заработка в Палестине — Петр Рутенберг и Сионист­ский конгресс в Люцерне в 1935 г. — Отказ от этого плана — Книги „Léon Blum" и «Доктор Вейцман». — Препоны к английско­му переводу последней. — Заключительный акт в Париже: секре­тарь в ежемесячнике «Русские Записки» под редакцией Милюко­ва при издателе Михаиле Наумовиче Павловском. — Задачи «Рус­ских Записок». — Внезапное продвижение немцев к Парижу. — Переезд в Виши. — Виши под немцами. — Национальный празд­ник Франции в 1940 году. — Чудесное обретение не-эмигрантской визы для въезда в США.

ЧАСТЬ II

ГЛАВА I.................................................................................................... 127

На «Новой Элладе» в Новый свет. — На палубе: беседы, перспек­тивы. — Как получить работу? — Неудачи журналиста, автора книг, ученого. — В первые три года четыре книжки в четы­рех еврейских общественно-политических учреждениях. — Лет­нее обучение у квакеров английскому языку и американскому ук­ладу жизни. — Необходимость поисков заработка вне Нью-Йорка. — Отъезд в Корнел (Итака) на 9 месяцев, обернувшихся дополни­тельно 18 месяцами в Боулдер (Колорадо).

ГЛАВА II.................................................................................................... 157

Ускоренное обучение иностранным языкам во время войны ниж­них чинов с высшим образованием при Корнелском университете. — Заведующий русским отделом, коллеги, учащиеся. — Предупре­дительность университетской власти к советской власти. — Пуб­лицистическая активность как следствие самоизоляции. — «За Свободу» и «Новый Журнал». — Трудности с редакторами «Нового Журнала». — Моя «Правда антибольшевизма» и «Правда больше­визма» Милюкова. — Реакция на 22 июня 1941 года. — Оборона России, но не защита диктатуры или, в терминах противников, «скрытое пораженчество» против «безоговорочного оборончества». — Конец житию в Корнеле. — В новых поисках работы-заработка.

ГЛАВА III.................................................................................................. 179

Боулдер. — Морская Школа восточных языков при университете. — Директор и его метод преподавания русского языка. — Заве­дующий русским отделением, коллеги, учащиеся. — Позины, Биншток, Койранский, Соловейчик, Опекмэн. — Гастролеры: Поль Роб­сон, Магидова, Керенский. — Публицистическая и научная работа по вопросам об организации международного мира. — Политичес­кие сенсации: визит Маклакова к советскому послу в Париже и статья Милюкова «Правда большевизма». — Реакция на то и дру­гое в Париже и Нью-Йорке. — Сверхпатриотизм или оборончество с оговорками относительно советского строя. — Просчет Вашингто­на в длительности войны. — Досрочное свертывание Школы. — В каком порядке увольнять преподавателей. — Преимущества Боулдера перед Корнелем.

ГЛАВА IV.................................................................................................. 201

Возвращение в Нью-Йорк. — Трудности найти местожительство. — Новые поиски работы-заработка. — Неудачи. — Как я не попал в ООН даже на непостоянную работу в Комиссии прав человека и как попал в еженедельник «Тайм-мэгэзин». — Условия работы и положение. — Генри Люс, его помощники, мое «начальство» и коллеги. — Влияние Тайм и подражание ему. — Смерть созда­теля «империи Люса». — Смерть моих ближайших друзей: Фондаминского, Руднева, Авксентьева, Зензинова, Коварского и бли­жайших родных.

ГЛАВА V.................................................................................................... 223

Публичные выступления с речами и пространными докладами: о Леоне Блюме, о патетических фигурах нашего времени, о брате Данииле. — Сотрудничество в «Новом Русском Слове», «Социалистическом Вестнике», «Русской Мысли» и эпизодическое в дру­гих русских и американских изданиях. — Сводка самозащиты про­тив нападений с разных сторон.

ГЛАВА VI.................................................................................................. 245

О книгах: Н. П. Вакара»Корневище советского общества. Воз­действие крестьянской культуры России на советское государство» и Мартина Мэлии «Александр Герцен и рождение русского со­циализма 1812—1855». — Мои книги: «Дань Прошлому» и «Со­временные Записки». Воспоминания редактора». — Как и почему порвалась моя многолетняя связь с «Новым Журналом». — Три версии. — Отношения с «Социалистическим Вестником» и «Русской Мыслью». — Безуспешные попытки печататься в американских журналах и книгоиздательствах.

— Почему пишу и о мелочах жизни, поминаю не всегда добрым словом и покойных и печатаю книгу при жизни. — «Чествования». — Почему конечный итог дол­гой и в общем благополучной жизни малоутешителен.

Указатель имен............................................................... 267

{5}

ПРЕДИСЛОВИЕ

Не думал никогда, что стану когда-нибудь писать воспоминания, тем более — автобиографию. Было не до того. Я не вел никогда дневников и не записывал разговоров или того, что приходилось слышать и видеть. Так случилось, что большую часть жизни при­шлось прожить на чужбине, в условиях непредвиденных и далеких от обычной жизни и работы. Приходилось и заниматься не тем, чем хотелось, а чем оказывалось возможным. Так были написаны пер­вые две книги воспоминаний и эта третья, хронологически следую­щая за ними, но по первоначальному замыслу и подходу от них несколько разнящаяся.

«Дань прошлому» — первая книга — покрывала первые 35 лет жизни и по заданию была автобиографией. Детство и отрочество не могли не быть пассивным восприятием окружающего. Лишь с воз­растом пришло сознательное и активное отношение к среде, посте­пенное участие в событиях. Соответственно, личная биография вос­полнялась общими впечатлениями и свидетельством — часто со стороны.

Вторая книга автора — воспоминания редактора «Современных Записок» — имела дело с двадцатилетием 1920—1940 гг. и являлась по преимуществу тематической. Автобиографический материал в ней отступал перед описанием внешних событий, обстановки и лю­дей, творчества ряда выдающихся сотрудников журнала, роли ре­дакторов, их взаимоотношений. Воспоминания носили, конечно, личный характер, описывали также деятельность и роль автора в 20-летней истории журнала, его возникновения и существования.

Предлагаемая книга была задумана как воспоминания о пережи­том за время оставления отечества, не вошедшем в предыдущие две книги. Автобиографический момент и здесь, конечно, не исключал­ся. И в предисловии к книге, которое, как обыкновенно, фактически является послесловием, написанным в заключение уже готовой кни­ги, надлежит сказать с полной определенностью, что книга не толь­ко не претендовала быть историческим исследованием, она и не мог­ла им ни быть, ни стать. Просматривая написанное, я убеждался, что воспоминания касались чаще того, как воспринимались чужие деяния, нежели свидетельствовали о собственных.

Рискуя вызвать осуждение, прибавлю, что побудил меня отказаться от своего намерения написать третью книгу так, чтобы сов­местить в ней личное и субъективное с объективно-научным, — {6} урок, который я извлек из подобной попытки, проделанной недавно одним весьма видным автором. Эта попытка, на мой взгляд, реши­тельно не удалась по той простой причине, что при двойном зада­нии автобиография объективно вытесняла историю, а история ав­тобиографию.

Поэтому, отказавшись с самого начала от объективно-наукооб­разного подхода, я стал писать не только о важном или даже самом важном, иногда трагическом и большом, но и о ничтожном, быстро-преходящем, — не о так называемой «малой истории» только, но и о мелочах и второстепенном в эмигрантской жизни. Конкретные особенности можно отнести за счет случайностей. Но существо бы­ло — или мне казалось — характерным для эмигрантского быта и потому, на мой взгляд, могло быть включено в анналы современни­ков. Обойти их молчанием за «мизерность» представлялось мне ис­кажением истории, произвольным. Ничтожными фактами заполне­на вся жизнь людей, — тех, кому суждено жить на «советской зем­ле», и тех, кто обречен доживать в эмиграции.

Говоря о лицемерах, оплакивавших в собрании Объединенных Наций смерть советского палача Вышинского, я напомнил, что не говорить о покойниках ничего, кроме хорошего, завещано нам язы­ческой цивилизацией Рима в первой половине третьего века («Но­вый журнал», кн. 39). Я отметил при этом, что смерть не большее таинство, чем рождение, и что невозможно ни изобразить правдиво, ни понять эпохи Нерона, Борджиа, Ленина, Сталина, Гитлера и бес­численного множества других изуверов, определявших судьбы че­ловечества и человека, если и о названных, не обойденных молча­нием, говорить только хорошее.

Не считал я возможным наложить на себя печать молчания и от­носительно благополучно здравствующих, если их образ действия подлежал осуждению.

Наконец, последняя оговорка, психологически и логически свя­занная с отказом держать язык за зубами, говорю ли я о покойных или живых. Благорасположенные ко мне советники рекомендовали: может быть, лучше отложить публикование книги на будущее, ког­да остынут страсти, минет cooling period, и отчетливее проявится, что верно в воспоминаниях и что ошибочно. Я не внял этому сове­ту на том же основании, по которому отказался отложить опубли­кование и предыдущей книги. Тогда я закончил просьбой, обращен­ной к неизвестному адресату: ко всем, кому, как мне, дорога и прав­да, и память об ушедших, и дело «Современных Записок», — «что­бы они придали более адэкватное выражение истолкованию» напи­санного мною. «В возможности поправок и дополнений одно из ос­нований к тому, чтобы написанное появилось в печати теперь же, а не post mortem в отсутствии живых свидетелей», и, прибавлю, ав­тора, который хотел бы сохранить за собой право на так называемое «заключительное слово», или право ответа на чужие исправления и возражения.

{9}

Часть I

Дата добавления: 2015-08-05