Глава 3. Региональный фактор виктимизации населения

Криминология, как и любая наука, изучает закономерности развития своего объекта. Специфической стороной предмета криминологии выступает нацеленность в изучение закономерностей функционирования причинного комплекса преступности. Одной из отличительных черт криминологических исследований является то, что преступность всегда изучается в конкретных условиях места и времени, определенных пространственных и временных границах. Поэтому региональный (пространственный) подход исследования преступности, дополняющий и расширяющий возможности анализа социальных факторов виктимизации, выступает обязательным атрибутом теоретических и прикладных криминологических исследований.

Обязательность использования регионального подхода в социальном и криминологическом исследовании преступности кроется в необходимости учета влияния территориальных, экономических, социальных, политических, организационно-правовых и управленческих факторов, оказывающих решающее влияние на состояние преступности. Особенно важен региональный подход в рамках виктимологической составляющей криминологического исследования, поскольку выявление степени и особенностей групповой уязвимости в зависимости от региональной специфики позволяет прогнозировать тенденции развития преступности, определять основные «силовые поля» ее притяжения.

Это особенно актуально сегодня, когда характерной чертой современности является распад привычных форм социальной и культурной целостности, нарастание центробежных тенденций. Все явственнее проступают контуры новой конструкции миропорядка, основные признаки которой — нестабильность, расплывчатость, мозаичность. В рамках одного жизненного пространства образуется социальная среда, включающая разнородные и конфронтирующие жизненные миры. В связи с этим каждый регион, каждая страна вынуждены переосмысливать себя, свое место в мире, искать новые формы и способы коллективной и индивидуальной идентичности. И здесь большая ответственность ложится на институты государственного управления и общественного самоуправления локального уровня, которые могут оперативно отреагировать на эти изменения и стать действенными факторами стабилизации общественных отношений в процессе нарастания центробежных тенденций.

Одним из важнейших элементов регионального подхода, особенно с учетом глобализационных процессов, является учет различий качественных и количественных параметров преступности в городе и деревне. Урбанизация должна рассматриваться как неотъемлемый элемент и важнейшая характеристика глобализации. И дело здесь не только в том, что миграция из развивающихся в развитые страны в основном пополняет население городов. Существенным компонентом урбанизации в условиях информационного общества является повсеместное распространение городского стиля жизни, утверждение в общественном сознании ценностей и норм урбанизированного общества. Урбанизацию нельзя отождествлять с простым механическим ростом городов. Наиболее полное социологическое понимание урбанизации требует «включения» данного процесса в число многоуровневых и многоаспектных процессов. При этом урбанизация трактуется как процесс повышения роли городов в жизни общества, связанный с концентрацией и интенсификацией несельскохозяйственных функций, распространением городского образа жизни (с особой структурой общения, культурой, системой ценностных ориентаций и т.д.), формированием специфических социально-пространственных форм расселения. Этот процесс связан с глубоким социально-экономическим преобразованием как города, так и деревни.

Характерные черты социальных отношений, процессов, связей урбанистического типа, в том числе и городской преступности, проецируются на самые значительные слои населения. Преступность исторически формировалась как городской феномен, а с развитием социальных связей она превращается в общесоциальный феномен. Урбанизация выступает как фактор криминализации и соответственно виктимизации широких слоев населения, причем не только городского. Город выступает в роли «социального магнита», притягивая городских и сельских мигрантов, тем самым «вымывая» наиболее социально-активные группы населения из отдаленных районов. Последнее способствует ухудшению социального состава населения и демографической ситуации, приводит к постепенной культурной деградации сельского образа жизни. Кроме того, город притягивает к себе криминально активную часть населения сельских районов.

Крупные города отличаются концентрацией больших масс населения на ограниченной территории. Эти обстоятельства порождают конфликты объективного и субъективного характера и зачастую выступают причиной различного рода преступлений, прежде всего направленных против личности. Поэтому в городах совершается в целом в 2 раза больше преступлений, чем в сельской местности. Кроме того, крупные города в сложившейся социально-экономической ситуации приобретают особую экономическую привлекательность для большого числа мигрантов, в том числе и для лиц, прибывающих с антиобщественными целями. При этом влияние миграции на преступность непосредственно смыкается с проблемой социальной адаптации к городской среде.

Детерминирующее воздействие на криминогенную обстановку в городах оказывают следующие демографические факторы: сверхконцентрация населения в пределах отдельных зон агломерации; миграционный прирост с проблемами адаптации прибывших; значительная маятниковая подвижность; наличие среди населения большой доли половозрастных групп в криминально активном возрасте; деформации семейно-брачной структуры населения в отдельных частях региона. «В пригородах и городах образовались за последние годы «балканизированные» кварталы, в которых проживают главным образом бродяги, нищие, алкоголики и другие «отверженные» лица. Речь идет о периферийных участках вдоль густонаселенных городских кварталов».

В этой связи представляется весьма ценным опыт изучения особенностей виктимизации населения в городах, накопленный западной криминологической наукой.

Первые значительные шаги в этом направлении научных исследований связывают с именами американских криминологов С. Шоу и Х. Мак-Kея, которые, проводя виктимологические исследования в рамках криминологической концепции социальной дезинтеграции, разработали подробную картографию криминальной уязвимости различных районов Чикаго в 30-х и 40-х г.г. прошлого века. Особое внимание обращалось на такие факторы, как расположение крупных индустриальных и коммерческих объектов; рост численности населения, экономический статус граждан, расовый состав населений, включая процент мигрантов. Основной акцент в исследовании С. Шоу и Х. Мак-Kея делался на выявление факторов социальной дезинтеграции, объяснявших зависимость преступности от социально-территориальных параметров организации жизни в большом городе, провоцирующих появление этих факторов. В итоге ими было выявлено, что большинство известных полиции насильственных преступников проживало в районах, близких к центральной деловой части Чикаго, где было сконцентрировано обедневшее население и основная масса мигрантов, плохо знакомых с городом и с Америкой в целом, не имевших здесь корней и социальных контактов.

К работе С. Шоу и Х. Мак-Kея неоднократно обращались западные криминологи, занимавшиеся проблемами региональных характеристик преступности.

Однако собственно виктимологические исследования в этом направлении стали проводиться лишь начиная с 70-х г.г. В Великобритании были составлены схемы города, аналогичные схемам С. Шоу и Х. Мак-Kея. А в них выделялись зоны, локализованные относительно местоположения преступления, а не относительно места проживания преступника. Это как раз и задавало данным исследованиям виктимологическое измерение, поскольку около 85 % потерпевших – это обычно жители того района города, в котором было совершено преступление.

В 1972 г. американский криминолог О. Ньюмен опубликовал работу, в которой выявил отношения между числом правонарушений и характеристикой урбанистической окружающей среды в Нью-Йорке и Лондоне, где он проводил соответствующие исследования. Его работа была проанализирована в Великобритании в ряде правительственных учреждений, включая Министерство внутренних дел. При этом в Лондоне специально исследовались районы с высоким уровнем преступности, обращалось внимание на особенности архитектуры, состояние инфраструктуры, уровень загрязненности и т.п. Ряд кварталов был перепроектирован с учетом рекомендаций ученых-виктимологов, которые привлекались и при проектировании новых зданий и микрорайонов. Наряду с пространственно-габаритной организацией кварталов рассматривались такие факторы, как местоположение районов, уровень доходов большинства населения в этих районах, особенности социализации молодежи.

Начиная с 80-х г.г. в США и Великобритании проводились широкомасштабные социологические исследования, позволившие криминологам выявить взаимосвязь между нормами криминальной виктимизации и региональными характеристиками. В Великобритании эти данные были проанализированы таким образом, что позволили показать характер распределения криминальной виктимизации по всей стране. Наиболее виктимным оказалось население сравнительно небогатых предместий крупных британских городов, где число краж и насильственных преступлений против личности были особенно велико.

В дальнейшем схема была расширена. Вся территория Англии была разделена на десять регионов, которые оценивались от наиболее низкой степени виктимизации населения к наиболее высокой. Для преступлений против собственности разрыв между наименее и наиболее виктимизированными областями оказался равным двадцати пяти. Еще более значительным он был для преступлений против личности. При этом для самых виктимизированных зон был характерен высокий процент повторения одних и тех же преступлений против одних и тех же лиц (это явление было обозначено как «рецидивная виктимизация). В итоге было выделено три типа областей, для которых была отмечена высокая возможность преступлений против собственности и личности (по мере убывания степени виктимности):

1) районы старой застройки и районы проживания полиэтнического населения;

2) районы, где проживало много несемейных, одиноких граждан;

3) районы с наиболее бедным бюджетом органов муниципального самоуправления.

Полезно сравнить эти выводы с данными российских криминологических исследований уличной преступности в крупных городах, проведенных под руководством Д.В. Ривмана: «По данным обработки материалов исследования, получены следующие показатели пораженности уличной преступностью крупного города для различных функциональных территории:

- районы промышленной зоны – 2,3 %;

- районы культурных и административных центров – 8,2 %;

- районы транспортных узлов – 11,5 %;

- районы торговых центров города – 24,8 %;

- «спальные» районы – 58,2 %».

В российских городах пока еще не сложилось районов концентрированного проживания полиэтнического населения (скажем, китайских кварталов). Аналогом «районов с большим процентом несемейных граждан», выделенных западными виктимологами, могли бы служить территории, где расположены общежития. Однако эти объекты в основном находятся по соседству с другими жилыми, производственными, общественными зданиями. К числу районов «с наиболее бедным бюджетом органов муниципального самоуправления», пожалуй, можно было бы отнести наши «спальные» районы. В таком случае по данному пункту оценки отечественных и зарубежных виктимологов совпадают. Однако для действительно систематического сравнительного анализа необходимо провести соответствующие исследования в российских городах с использованием англо-американских методик, как это было осуществлено в 70 – 80-х гг. в странах Скандинавии.

Исследования в различии степени виктимизации населения в различных городах Финляндии, Дании, Норвегии и Швеции показали, что риск стать жертвой тяжких преступлений против личности является наибольшим в столицах. Соответствующий анализ региональных параметров виктимизации в Соединенных Штатах не выявил столь определенной зависимости. Так, наибольшее число жилищных краж в крупных городах было отмечено в Лос-Анджелесе, наименьшее - в Нью-Йорке. Более виктимизированы оказались жители центральных городских районов, чем жители пригородов или сельских зон. При этом лица с самой высокой вероятностью виктимизации проживали в экономически депрессивных нишах больших столичных агломераций. Насильственные преступления особенно были распространены там, где представители низших социальных страт и среднего класса жили близко друг к другу.

В последние два десятилетия достаточно пристальное внимание виктимологов привлекали и проблемы влияния урбанизации на процессы виктимизации жителей сельских районов.

С достаточно подробно описанными данными виктимологических исследований в криминализированном районе города можно ознакомиться в обширной статье известного британского ученого С. Смит (Оксфорд). Объектом исследования стал северный район Бирмингема, непосредственно прилегающий к центральному высокоразвитому району города. Автор указывает на то, что факторами высокого уровня криминализации стал полиэтнический характер населения, включающий в себя большое число выходцев из развивающихся стран; высокая доля домашних хозяйств с низким доходом; большое число безработных; высокая плотность проживания, в целом не характерная для Великобритании. Район преимущественно был застроен в ХIX в. и в нем преобладало малокомфортное жилье, предназначавшееся для представителей низших классов. Основной массив населения составляют пожилые британцы, представители ирландской общины (проживающей здесь с 30-х г.г.) и выходцы из Индии (преимущественно ее западных регионов). В последние два десятилетия заметными стали сообщества выходцев из других стран Азии, Латинской Америки и Африки.

В ходе исследований был опрошен 531 респондент. 163 респондента (30,7 %) показали, что за 12-месячный период они были жертвами преступления. Большинство правонарушений, зарегистрированных в обзоре, составляли преступления против собственности (74 %), включая уличное воровство (11,7 %) или жилищные кражи (16,7 %), повреждение частного имущества (27,4 %) и угон транспортных средств (18,2 %). Наибольшая вероятность повторно подвергнуться аналогичному преступлению была характерна для жертв преступлений, связанных с повреждением имущества. Наибольшая вероятность стать целью по крайней мере одного преступления другого типа характерна для жертв уличного воровством.

Только 39,5 % жертв сообщали об инцидентах в полицию, хотя об остальных случаях (7,5 %) полиция уже была уведомлена. Респонденты сообщали о 74,5 % уличных краж, но при этом только о 33,3 % случаях жилищного воровства, о 27,3% насильственных преступлений и о 9,7 % мошенничества или обмана. Причины, для того чтобы сообщать (или для того, чтобы не сообщать) о преступлении, отражали то, как жертва расценивала вероятный результат информирования полиции. Прежде всего люди не считали случившийся инцидент достаточно серьезным, чтобы он мог заслужить внимание полиции (48,2 %), или же полагали, что полиция будет неспособна решить проблему (27,7 %).

В работе С. Смит была предпринята попытка объяснить причины виктимизации населения в данной части города на основе концепции образа жизни. «Некоторый процент преступлений неизбежен всякий раз, - пишет С. Смит, - когда поведение подчинено социальным нормам и когда материально осязаемые цели и возможности их достижения четко дифференцированы. Его уровень в тот или иной момент времени зависит от образцов социализации потенциальных обидчиков и потенциальных жертв». Повышенный уровень виктимизации в этом районе города был связан с тем, что 1) значительную часть населения составляли одинокие люди, которые более виктимны, чем жители больших семейств («большие семейства являются лучшими «опекунами» людей и собственности»), 2) большой процент населения составляли безработные, также относящиеся к виктимной группе населения; 3) образ жизни большинства населения был связан с частым посещением публичных мест (кинотеатры, кафе, казино и т.п.), что примерно в два раза увеличивает риск стать жертвой преступления и в несколько раз – риск стать многократной жертвой преступления.

На общем фоне социальных особенностей виктимизации в данном районе города сравнительно маловиктимными оказались традиционно уязвимые группы населения (женщины и пожилые граждане). Это объясняется их ограниченным участием в публичных формах проведения свободного времени. Среди безработных наименее уязвимыми были те, кто находился «на среднем уровне социализации», наиболее виктимными – безработные, принадлежащие к стратам более высокого уровня (рабочие высшей квалификации, специалисты и т. п.). Далее в пределах районов с высокой степенью преступности выделялись группы лиц, для которых вероятность стать жертвой преступления была наиболее велика: молодежь, одинокие граждане и т.п. Сравнение с положением аналогичных групп населения в других районах позволило сделать вывод о том, что степень их виктимизации в наибольшей мере зависит от индивидуальных характеристик жертв.

Интересным и перспективным представляется общий вывод С. Смит о различии абсолютной и относительной виктимизации населения: первую она связывает с объективными факторами (географическими параметрами, социальной и половозрастной структурой населения того или иного района города), вторую – с субъективными факторами, прежде всего с индивидуальными особенностями поведения личности (неосторожность, легкомыслие, доверчивость и т.п.). При проведении предупредительной деятельности следует прежде всего ориентироваться на корректировку объективных факторов, так как только они могут стать реальными целями для социальной макрополитики.

Нужно отметить, что формирование репутации криминального района содействует дальнейшей виктимизации его населения, поскольку этот район стремятся покинуть наиболее социализированные граждане и, наоборот, усиливается приток десоциализированных элементов. В результате среди населения постоянно растет страх стать жертвой преступления. Здесь люди, как правило, не считают возможным вмешиваться, когда они являются свидетелями преступления или каких-то беспорядков. Тем самым возрастает возможность совершения новых преступлений, а у преступников появляется чувство безнаказанности. В конечном итоге в этих районах становится более сложным получить страховку жизни, здоровья и имущества, снижается уровень занятости, происходит отток капиталов.

Хотя с количественной стороны число преступлений в сельской местности продолжает оставаться традиционно более низким, чем в городе, учеными констатируется активное продвижение в сельскую местность чисто городских форм преступности. Соответствующие исследования ценны тем, что позволяют рассмотреть влияние процессов урбанизации на виктимизацию различных слоев населения, не только городского.

Обобщающие сравнительные характеристики городской и сельской преступности содержатся в публикации «Сельские преступления и противодействие им», подготовленной в США Национальным институтом юстиции в октябре 1994 г. В ней прежде всего выделялись следующие признаки, характерные именно для преступлений в сельской местности и их жертв:

• имеет место большая вероятность насилия в отношении детей, чем это обычно имеет место в городах;

• насильственные преступления против личности с большей вероятностью будут совершены в отношении знакомых людей, чем это могло бы иметь место в городе;

• уровень насильственной преступности тем выше, чем менее населенной является местность;

• самое существенное различие между преступностью в городе и в сельской местности определяется относительно такого преступления, как грабеж, которое совершается в 54 раза чаще в населенных пунктах численностью свыше 100 тыс. жителей, чем в более мелких поселениях;

• некоторые виды преступлений могут иметь место только в сельской местности, например, воровство урожая, древесины, браконьерство и т.п.

При этом сельское население находится под воздействием дополнительных виктимизирующих факторов. В их числе в рассматриваемой работе указывают на удаленность правоохранительных органов от районов сельской глубинки, недоверие к представителям федеральных органов власти, а также на негативное отношение местных жителей к индейцам, живущим в резервации, которые становятся при этом жертвами криминального насилия. Отмечается также высокий уровень латентной виктимизации на селе; распространенность на селе повторной виктимизации; маятниковая миграция в город.

В указанном исследовании выделялись и новые моменты в развитии преступности, с которыми были связаны дополнительные угрозы для сельских жителей в 80 – 90-е г.г.:

• формирование организованной сети торговли наркотиками в сельской местности;

• резкий рост потребления наркотиков;

•постепенное, но неуклонное увеличение числа насильственных преступлений;

• закрепление организованных преступных групп в сельской местности;

•появление преступников, специализирующихся на кражах, в местах стоянок на автомагистралях и в целом криминализация территории, прилегающей к автомагистралям.

Эти явления детерминируют постепенное сближение степени виктимности сельского и городского населения. Общий вывод виктимологов, занятых в описанных исследованиях, состоял в том, что существенные изменения в характере городского образа жизни в последней четверти ХХ столетия расширили диапазон возможностей совершения преступлений и способствовали экстраполяции городских форм преступности в сельскую местность.

В рамках комплексного социально-криминологического изучения факторов виктимизации личности и социальных групп должны учитываться результаты исследования территориально-криминогенного аспекта социально-экономического развития региона. Такой подход обладает, на наш взгляд, целым рядом преимуществ:

- преступность изучается как социально обусловленное явление, а не как простая совокупность правонарушений. Это позволяет подвергнуть более глубокому анализу весь комплекс социальных условий в регионе, а не ограничиваться лишь зонами повышенной криминальной опасности для населения;

- социально-криминологический подход выполняет наряду с узковедомственными задачами борьбы с преступностью более широкий спектр задач (от анализа криминальной ситуации в разных частях региона до социально-криминологического прогноза и разработки региональных комплексных программ виктимологической поддержки населения).

Социально-виктимологчиеский подход в таком его понимании тесно смыкается с географией преступности как одной из ветвей социальной географии, изучающей преступность посредством исследования криминогенных свойств географической среды.

Наряду с особенностями отношения личности и общества, наряду с региональными детерминантами, «облик» виктимности определяется и качественными параметрами преступности. Он напрямую зависит от конкретного вида преступной деятельности. Разумеется, мы имеем здесь дело с большой и сложной проблемой, которую в рамках данной работы можем лишь обозначить. Поэтому коснемся лишь одного аспекта заявленной темы. А именно: вопросов виктимности жертвы экономической преступности (с учетом особой актуальности исследования именного этого вида преступности в современной России).

Дата добавления: 2015-08-05