В которой королевские сыновья, сами того не желая, нарушают Великий Уговор Агенориды

Дожидаясь, покуда жабы высидят желанных василисков, братья времени зря не теряли.

Королевские повара и стряпухи стали замечать, что из кухни пропадает бронзовая посуда.

Придворный слесарь хватился отличного немчурийского пробойника с наконечником из редкого и драгоценного сплава.

Придворный пекарь ежедневно недосчитывался нескольких караваев.

Дырявили бронзовые сосуды в том же склепе, чтобы не было слышно. Жабы от звона вздрагивали, но доверенных им яиц не покидали. Еще бы! Жаб кормили братья белым хлебом, а в болоте его и за сто лет не допросишься.

Общая цель сблизила Тихона и Терентия настолько, что последний даже забывал помечтать о встрече с волшебником, способным разорвать незримые братские узы.

— Ну вот, будет теперь куда василисков пересадить, — сказал Терентий, когда пробойное дело было окончено.

Принцы затратили на свой обогатительный замысел столько трудов, сил и здоровья, что могли бы за это время у доброго хозяина заработать не меньше золота, чем рассчитывали получить.

А вы думали, что алхимическое золото даром дается?

Но все труды оказались напрасными.

Придя очередным утром в склеп, Тихон и Терентий увидели, что там сидит одна‑единственная жаба, самая большая, и высиживает она одно‑единственное яйцо.

— Ты, колчерукий, между досками щель оставил! — сразу обвинил брата Терентий.

— Нет, братец, я со всем тщанием закрывал… Погоди, а это что за тварь?

В углу склепа лежала здоровенная змея. Пестрое ее пузо было раздуто до невозможности. Она бы даже в подкоп сейчас не пролезла, и поэтому спала себе, спокойно переваривая добычу.

— Она их всех сожрала — и жаб, и яйца… — жалобно прошептал Тихон и заплакал.

Терентий тоже заплакал, а потом взял камень и размозжил подколодной гадине голову.

— Все‑таки уже не зря жизнь прожил, — утешал его Тихон сквозь слезы. — Змею ты уже убил. Теперь осталось только дом построить да сына родить…

— Придется последнего василиска кормить как следует, — нашелся Терентий. — Чтобы пепла было побольше. Да не тонкой землей, на ней не заматереешь. Я ему свою черную икру отдавать буду…

Послышался треск.

Везучая жаба соскочила со своего места и поглядела на братьев, словно желая, чтобы ее труд по достоинству оценили.

На том месте, где она сидела, среди обломков скорлупы кто‑то маленький копошился.

— Какой хорошенький! Какой миленький! — воскликнул Тихон и взял новорожденного в руки. — И гребешок у него есть, и хвостик прорезается…

— Ты гляди, чтобы он у тебя в землю не закопался! — предупредил Терентий. — Вот я сейчас его в сосуд пересажу… Или лучше сбегать да у рыжего писаря крови нацедить?

— Братец, — прорыдал Тихон. — Я ведь тебя обманул без умысла. Я ведь потом комментарии к трактату Сексофилуса изучил. Оказывается, этот рецепт — сплошные иносказания, чтобы обманывать дураков вроде нас с тобой, а ученый же человек без труда поймет, что каменная темница — это просто каменный горшок, кровь рыжего человека — соль аммония, а сам василиск есть аллегория да интерпретация мифа о змее и змееборце…

От гнева Терентий забылся, изо всех сил ударил близнеца кулаком по голове — и сам повалился без памяти.

Очнулись братья одновременно от того, что крошка‑василиск поочередно лизал им щеки горячим язычком.

— Задавлю! — заорал Терентий и хотел было ухватить тварюшку за шейку.

— Не смей, братец: он еще маленький и ни в чем не виноват. Не смей, говорю, а то вот он, ножик, у меня! У сердца! Да ты сам подумай, ни у кого на свете нет живого василиска, а у нас есть!

Терентий подумал, посчитал на пальцах.

— Правильно твоя губа шлепнула. Выкормим, вырастим и продадим в бродячий зверинец за те же деньги…

— Только помни, братец, что нельзя людям глядеть в глаза василиску, а то можно в камень обратиться!

Терентий внимательно осмотрел малютку, поднеся ладонь к щелевидному окошку.

— Да у него и глазки‑то еще не прорезались, будто у котенка! — с неожиданной нежностью сказал он. — Пусть живет!

Известно ведь, что все злодеи сентиментальны. Убедившись, что ее подопечному ничто не угрожает, верная жаба подхватила в каждую лапу по два каравая и всем своим видом показала, что ее следует подсадить в подкоп и подтолкнуть на белый свет.

Выпихнули ее наружу — хоть и с большим трудом.

— Ничего себе разъелась на дворцовых харчах, — сказал ей вслед Терентий. — Надо было хоть караваи отобрать…

— Не украла, а честно заработала, — возразил Тихон. — Остальные же героически погибли на боевом посту, словно рыцарь Барфоний и его отряд…

И близнецы, не сговариваясь, отсалютовали по всей форме погибшим жабам.

Теперь оставалось только прибрать в склепе, выкинуть змею‑паскуду мертвую да изнахраченные бронзовые сосуды спрятать куда‑нибудь с глаз долой.

Подкоп же надежно завалили землей, тщательно ее утрамбовав.

Сколько ни рылся в старых фолиантах Тихон, нигде не нашел он указаний, чем выкармливать василисков. Пресловутая «тонкая земля» на поверку оказалась чисто абстрактным понятием.

Но малыш ел все, что давали: черную икру, буйабез, консоме с пашотом, пареную репу, толченый горох. Головка у него была петушиная, равно как и две лапки, хвостик вырос чешуйчатый, а крылья голые, без перьев, как у летучей мыши.

Поселили его в кукольном домике и каждый день занимались с крошкой обучающими играми. Терентий напрочь забыл всех своих девок.

Однажды, когда братья тщетно учили своего питомца скакать через скакалку, в детскую внезапно вошел отец.

— Это что у вас такое? — со страхом спросил он.

— Василиск, — хором и честно ответили братья.

— Василиск, детки, тот же самый дракон, — с нарочитой ласковостью сказал король. — А вы помните, что такое Великий Уговор Агенориды? Вы представляете, что будет, если его кто‑нибудь увидит? Или хотя бы слухи пойдут? Да на нас все державы обрушатся с великим удовольствием, и Пистон Девятый уже не поможет! Они из‑за этого недоделка нашу Гран‑Посконь с лица земли сотрут и по закону будут правы! В печку его, и немедленно!

И Стремглав Бесшабашный занес над маленьким чудовищем ногу в подкованном сапоге.

Тут малютка, словно почуяв беду, впервые поднял веки.

Карающая королевская нога застыла в воздухе на полдороге.

Стремглав продолжал что‑то говорить, безобразно растягивая слова, голос у него сделался совсем низкий, а речь неразборчивая, как у паралитика.

Терентий схватил зверька с пола и прижал к груди, закрыв петушиную головку ладонью.

— Батюшка окаменел! — ужаснулся Тихон.

— Туда ему и дорога, — сказал Терентий. — Нечего ремнем махаться, не при старом режиме живем… А престол расширим, чтобы вдвоем не тесно было.

Тихон подошел к батюшке, помахал у него перед глазами рукой — он видел, что лекари всегда так делают.

Нога Стремглава медленно и плавно опустилась. ‑…в ухо собачье, в нос моржовый, в пихту и елку! — сказал король обычным голосом. — Что это на меня вроде как некое затмение нашло?

— Это на тебя василиск глянул, — сказал Терентий. — Может и еще разок посмотреть, если я попрошу…

— Ты отцу угрожать?

— Батюшка, — заторопился Тихон. — Никто его не увидит, уж мы постараемся! Он у нас среди игрушек затаится, как будто и сам игрушка — ведь игрущечных‑то драконов никто не запрещал! Он умненький, он на чужих глазах не пошевелится. Уж мы его выучим!

— Да не в том дело, — вмешался Терентий. — Батя, это же оружие какое! Пока ты на одной ноге стоял, я бы тебя успел на строганину покрошить! Прикинь, если он в бою у меня на плече будет сидеть, вроде как наплечник с украшением, так я первый на свете боец стану!

— И это слова будущего рыцаря, — с горечью сказал король. — Что ж, так и будем жить под угрозой ежеминутного разоблачения?

— Не будет никакого разоблачения, батя, — сказал Терентий. — Я уже все продумал. Про нас все равно на западе идет дурная слава. Подумаешь — дурачки завели себе тряпочного василиска! Тихон ему чехольчики сошьет на гребешок и на крылья — да попестрее, чтобы кич получился. Никто и не догадается, что он настоящий…

— А иначе мы, батюшка, зарежемся! — решительно заявил Тихон.

— Или утопимся, — поддержал его близнец. — Стоит ли жить, постоянно сожалея об упущенной однажды возможности? Ты Посконию покорил, а мы все остальное возьмем с таким‑то помощником…

— Размечтался, — буркнул Стремглав. — Ни у кого еще не получилось весь мир покорить. Напрасное это дело. Подумайте сами как следует — большие уже — да и сверните ему башку…

— Не надо, — раздался тоненький голосок. — Я больше не буду.

— А, это вас Ироня чревовещанию обучил? — догадался мужицкий король.

— Нет, это я сам, — продолжал голосок. — Я больше не вырасту, навсегда, наверное, такой останусь… И окаменить я никого не могу — так только, придержать на малое время…

Стремглав нагнулся и посадил василиска к себе на ладонь.

— Откуда ты такой взялся?

— А меня добрые люди вырастили, — пропищал василиск и показал крыльями, какие именно.

Стремглав недоверчиво посмотрел на сыновей.

— Эти придурки? Да ведь такое самому Примордиалю навряд ли под силу!

— Мы старались, батюшка, — кротко сказал отнюдь не Тихон — но Терентий.

— Кончай, батя, дуру гнать, — поддержал его, представьте, Тихон. — Да и наука нам не простит. Опять станут говорить — страна невежд, никак из Темных веков выбраться не могут… Пользоваться надо, пока пруха прет!

Тут Стремглав припомнил восстание свое противу грозного шорника Обуха.

— Да‑а, — вымолвил он наконец. — Теперь вижу — наша порода прорезалась. Оперились птенчики, скоро очи мои ясные повыклюют… Что ты там, Терешечка дорогой, насчет расширения престола толковал?

— А, — сказал Терентий. — Так я думал, что ты у нас навсегда окаменел, а державе без монарха ни дня нельзя жить.

— Счастлив буду, коли у вас в старости корки хлеба допрошусь, — сказал король. — В общем, так. В Великом Уговоре Агенориды перечислены все виды драконов, в том числе и василиски. А вот насчет говорящих василисков там ничего не сказано. И за это ухватится любой адвокат. Но вот если он у вас подохнет да его чужие люди найдут — тогда нам конец. Тогда не оправдаемся: как докажем, что он у нас говорил? Жидковата еще наша держава противу всей Агенориды переть…

— Не подохну, — пообещал василиск. — Я еще толком и не жил.

— Мы его лелеять будем, — пообещал Тихон.

— Я за него всякому голову оторву, — пообещал Терентий.

— Надо бы с Килостратом посоветоваться, — сказал король. — Только худой из него теперь советчик…

— Своим умом проживем, — хором сказали принцы.

— Хрен с вами, дети мои, — торжественно сказал король. — Берегите выкормыша своего, как самих себя. Может, он нам и взаправду когда‑нибудь пригодится.

ГЛАВА 10,

Дата добавления: 2015-08-03