Читайте также:
|
В поисках настоящего дела добрый королевич еще глубже зарылся в книги, да не в романы, а в старинные трактаты.
И нашел‑таки.
— Братец Терентий! Братец Терентий! Золота хочешь? — позвал он близнеца из окна библиотеки.
Настоящий взрослый мужик Терентий, воспользовавшись отсутствием брата, как раз привязывал к хвосту рыжего кота жестянку с сушеным горохом.
Услышав про золото, пакостник выронил и кота, и бечевку, и жестянку.
— Давай! — закричал он. — С золотишком‑то мы живо от стряпух до фрейлин возвысимся! Не говоря уже о женах посланников! Это тебе не пряники‑семечки!
— Так поднимайся сюда!
Терентий подчинился — крепко досадуя, однако что не успел управиться с котом.
Кожаный переплет старинной книги кое‑где покрыт был плесенью, медная застежка позеленела.
— Вот, гляди! — показал Тихон на страницу с картинкой.
— Сам читай — я в мертвых языках не силен. Кому они нужны, мертвые‑то?
— Сие есть труд славного немчурийца Сексофилуса «De diversis artibus», сиречь «О различных искусствах».
— На ухо заячье облокотились бы твои искусства! Ты про золото давай!
— Так тут про золото и есть. Слушай: "Бывает также золото, именуемое неспанским, каковое составлено из красной меди, пепла василиска, человеческой крови и уксуса.
Язычники, чье умение в искусстве весьма похвально, выводят василиска так.
Есть у них подземная темница, обложенная камнями и сверху, и снизу, и со всех сторон, с двумя столь малыми оконцами, что даже свет сквозь них едва ли проникает. Пускают они туда двух петухов двенадцати или пятнадцати лет и дают им еды обильной.
Как разжиреют они, то от пыла, вызванного своей тучностью, спариваются и откладывают яйца. Когда яйца отложены, убивают петухов и сажают жаб высиживать те яйца и кормят их хлебом.
Когда яйца насижены, вылупляются петушки во всем подобные цыплятам, высиженным от курицы, но через семь дней вырастают у них змеиные хвосты. Немедля они роют в земле нору, ежели нет в темнице каменного пола.
Остерегаясь сего, хозяева их держат у себя бронзовые сосуды большие, а в тех сосудах проделано множество отверстий. Кладут они цыплят в сосуды закрывают те сосуды медными крышками и закапывают в землю. Цыплята там едят лишь тонкую землю, что попадает в сосуды.
А засим хозяева снимают крышки с сосудов и разводят под ними большой огонь, покуда звери не сгорят дотла.
Проделав сие и охладив сосуд, достают из него пепел и размалывают его со всем тщанием, добавив к нему третью часть крови рыжего человека.
Когда соединятся те части, смешивают их с уксусом в чистом горшке.
Потом берут тонкую пластинку из чистой меди и покрывают обе ее стороны и кладут пластинки в огонь.
Пластинки те, докрасна раскаленные, вытаскивают из огня и закаливают в означенной смеси и обмывают их.
Проделывают сие, покуда смесь не проест медь насквозь, вследствие чего обретает она вес и цвет золота. Золото сие пригодно для любой работы".
— Я‑то думал, ты карту с обозначением клада нашел, — разочарованно сказал Терентий. — А тут столько возни…
— Зато наверняка, — сказал Тихон. — У батюшки просить не придется, заодно и державу укрепим… Только петухов убивать не будем — в чем они виноваты?
— А василисков жарить не жалко? — поинтересовался Терентий.
— Василиски есть носители зла… — вздохнул Тихон. — Нам теперь надобно выстроить подземную темницу. Как раз к совершенным годам управимся, а уж потом…
— Ну да! Буду я ждать, пока все фрейлины состарятся, как бабка Чумазея! Я лучше пойду да пущу кровушку писарю Волдырю — он как раз рыжий! Ведерка хватит?
— Стой! — испугался добрый королевич. — Кровь понадобится нам намного позже… Что‑нибудь придумаем…
Все‑таки передалось и сыновьям что‑то от Стремглавова упрямства. Отступать от задуманного не хотелось обоим.
— Берем лопаты и пошли темницу копать! — предложил Тихон.
Терентий призадумался. Тем более что лопаты ни тот, ни другой еще в руках не держали.
Но лень человеческая всегда выход найдет.
— А зачем нам копать темницу да еще обкладывать ее камнем? — проникновенно сказал Терентий. — Есть же матушкина усыпальница. Она как раз каменная…
— С ума ты сошел! Разве можно так делать?
— Так мы же не в чужой склеп полезем. Неужто матушка наша, будь она жива, отказала бы детям своим в такой малости?
И вдруг оба сиротки (а ведь без матери дитя как ни крути — сирота) дружно залились слезами. Даже непонятно, кто из них кого завел. … Усыпальница королевы Алатиэли считалась в Столенграде местом нехорошим. Как, впрочем, и некогда венчавшая ее башня. И даже после пожара погоревшие горожане предпочли не отстраиваться на старом месте, быстро превратившемся в городскую окраину. А вот караула никакого не было — и всякий солдат на счету, да и боялись караульные чего‑то…
К тому времени Стремглав несколько успокоился насчет сыновей и приглядывал за ними уже не так строго. Совсем взрослые парни стали, негоже им под надзором ходить!
А столичные жители королевичей любили — в особенности за Терентиевы издевательства над придворными.
Поэтому свободы у принцев сейчас было не меньше, чем у любого столенградского подростка.
Усыпальница, бывшая когда‑то основанием башни, представляла собой низкое строение с парой узеньких, не пролезть, окошек.
— Самое то! — обрадовался Терентий.
Увы, на железной двери висел железный же замок величиной с шар для звездобола.
— А ключ‑то батюшка всегда на груди носит… — упавшим голосом сказал Тихон.
— Что же делать? Думай, ты же книжки у нас читаешь! — потребовал Терентий.
— В книжках обыкновенно тайком снимают с ключа слепок на воске, — припомнил Тихон. — А потом несут тот слепок слесарю…
— Ну да! Еще потом со слесарем прикажешь и золотом делиться? Ухо ему поросячье, а не золото! Да и побоится слесарь, бате донесет…
Принцы приуныли и принялись в очередной раз обходить склеп, словно бы ища другую дверь.
Потом Терентий подошел к стене вплотную и двинулся вдоль нее, ощупывая камни — нет ли тайного входа, как в романах про Когана‑варвара (их ему Тихон пересказывал).
— Стой! — вдруг скомандовал он самому себе. — Смотри — здесь земля рыхлая!
— Что это значит?
Но Терентий уже стоял на четвереньках и разгребал землю руками, так что комья во все стороны летели.
— Сюда уже кто‑то пробовал залезть! — сопел он. — Ну, народ! Ну, добрые посконичи! Король уже супругу как следует похоронить не может, обязательно отыщется какая‑нибудь скотина… Нет, я впоследствии доищусь, кто матушке спокойно лежать не дает, и на кол посажу! Помогай давай!
Вдвоем дело пошло веселее, и скоро перед близнецами оказалась дыра, уходящая вглубь.
— Так и есть — давний подкоп, — сказал Терентий. — Ладно уж, полезу вперед, а то ты мне все ноги переломаешь!
Но все равно было ему страшно, и Тихон это почувствовал.
— Ты только осторожнее, братец…
— Не боись, давай ко мне! — донеслось уже снизу.
Ласковый королевич осторожно спустил ноги в дыру, и вскоре оба оказались внутри склепа.
Там не было ничего, кроме каменного гроба, стоявшего на каменном же возвышении.
— Там — мама? — шепотом сказал Тихон.
— Там, — вздохнул Терентий.
— А посмотреть можно? Ведь от нее даже портрета не осталось…
— Потому и не осталось, что тогда у нас еще ни одного живописца не было. Да и не сдвинуть нам крышку без лома. А и сбегать за ломом, так все равно потом на место не положить, тут батина сила нужна… Слышал ведь, что он никого сюда не пускал? Так что про подкоп ему говорить не следует, мало ли что ему в голову взбредет… Убьет еще сгоряча…
— Это ты про батюшку? — задохнулся от негодования Тихон.
— Про него, родимого… За такое и самый добрый отец по головке не погладит — разве что чем‑нибудь тупым и тяжелым. Так… Ты уж нас, матушка, прости, неразумных… Не гневайся… А помещение подходящее, только что пол не каменный…
— Был бы каменный, так нам сюда и не попасть, — заметил Тихон.
— Тоже верно. Ну, полезли обратно, петухов ловить…
ГЛАВА 8,
Дата добавления: 2015-08-03; просмотров: 223 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая страница | | | следующая страница ==> |
| В которой оба королевича теряют невинность — один намеренно, а другой поневоле | | | В которой лишний раз показывается, что никакое богатство не дается даром |