Глава четвертая. Упал, застреленный на месте

ДУЭЛЬ

Упал, застреленный на месте…

– 1 –

Три года назад у Павла Петровича Крайнова вернулся из армии сын Борька. Сын вернулся мужчиной. Уходил пацаном зеленым. А вернулся настоящим мужиком. Подрос, заматерел, мускулы распирали узкую парадку, пуговицы едва выдерживали натяжение ткани. Десантник. Девки в деревне заглядывались на сына и шушукались за его спиной. Было ясно, что долго он холостым не проходит. Окрутят его – не та, так другая. Ну что ж, конечно, жалко мужчинскую свободу, да, может, оно и к лучшему. По крайности, может, не запьет тогда, как все.

Так и случилось. Зажал он на сеновале Галку Чернышеву, и уже зимой сыграли свадьбу, а весной Галка ходила порядочно с брюхом. Летом родила внука. Назвали в честь прадеда Петром Борисовичем.

Нормально, короче, складывалась жизнь. Семья более‑менее крепкая, на работу Борька устроился, денег получал достаточно, чтобы прокормиться. Отцу‑матери помогал в сельском труде… Нормально… Павел Петрович, как мужик и отец, чувствовал удовлетворение за то, что оставил после себя толковое продолжение рода.

– Молодец Борька, – говорил он сыну. – Не то семя хорошо, которое кидать приятно, а то хорошо, что всходит аккуратно! Вырос ты что надо. И вся теперь задача – Петьку тебе воспитать, как я тебя воспитал. Понял, сынок?

– Понял, бать!

– То‑то.

– 2 –

Осенью отец и сын собрались на охоту. Решили настрелять зайцев. Разошлись в разные стороны. Хотели зажать зайцев в тиски. Борька пошел в одну сторону, а Павел Петрович с собакой в другую.

Павел Петрович шел наизготовку, ожидая, когда из кустов появится цель, чтобы вдарить по ней как следует. Рядом бежал кавказец Дембель, которого Борька завел сразу после армии. Вдруг в кустах впереди что‑то заворочалось. Дембель поднял уши и загавкал. Павел Петрович вскинул двустволку и пальнул по кустам из обеих стволов.

– А‑а‑а! – услышал он крик. – Батя…

Павел Петрович Крайнов застрелил своего сына.

Собака почуяла хозяина и радостно приветствовала его, а Павел Петрович решил, что она почуяла добычу…

За десять дней Крайнов постарел на десять лет.

А деревенские злыдни, которым на чужое горе насрать, за глаза прозвали Крайнова Тарасом Бульбой. Но Крайнов не знал об этом…

– 3 –

Крайнов спал, и ему уже в который раз снилось, как он на охоте не убивает своего сына. Сын выходит живой‑здоровый из кустов и говорит: Ну ты чего, батъ?! У меня твоя пуля прямо над ухом просвистела!.. А Крайнов ему отвечал: Пошли домой щи есть!..

Проснулся Павел Петрович от какого‑то шума. За окном лаяли собаки. Он приподнялся и посмотрел в окно. Было темно, и за окном он ничего не увидел. Тогда Крайнов надел сапоги и вышел во двор, а потом на улицу.

Недалеко от дома деревенские собаки бились с двумя волками. Среди собак был и его кавказец Дембель. На глазах у Крайнова волки разодрали Дембелю брюхо.

Крайнов быстро вернулся в избу, открыл сундук, достал с самого дна двустволку, которую не брал в руки с той самой охоты. Рядом лежала коробка с картечью. Крайнов зарядил ружье, а коробку сунул в карман. Вышел на улицу, приложил приклад к плечу и выстрелил из одного ствола по одному волку, а из другого по второму. Один волк рухнул.

Крайнов увидел, как второй волк взвалил раненого к себе на холку и побежал прочь. Крайнов споро перезарядил ружье и выстрелил вслед убегавшему зверю. Из одного ствола… из другого…

– За Дембеля!

Оставшиеся в живых собаки разбежались. Крайнов подошел поближе. Под пригорком лежало не меньше двух десятков задранных животных. Среди них лежал на боку, истекающий кровью, Дембель. Павел Петрович нагнулся. Дембель был еще жив. У него судорожно поднимался и опускался бок. Крайнов присел рядом, осторожно провел ладонью по мокрой от крови собачьей голове.

– Ах ты горе какое!

Дембель открыл глаза, лизнул Крайнову руку и умер.

– 4 –

Нет, не один Витек и его маманя проснулись в ту ночь, когда на деревню упал сверхсекретный самолет. Павел Петрович Крайнов тоже проснулся.

В эту ночь ему не снился обычный сон про то, как он не застрелил на охоте сына. В эту ночь ему снились плохие сны. Ему снилось, как убитый им сын пришел к нему с развороченным лицом и кавказцем Дембелем:

– Готовься, батя, к встрече, – сказал сын. – Скоро мы встретимся с тобой. Соскучился я по тебе, батя.

– Как тебе, сынок, там?.. – спросил Крайнов.

– Скоро узнаешь, – усмехнулся сын, показав Крайнову гнилые зубы.

– Хочешь сказать, умру я скоро?

– Есть, батя, кое‑что похуже смерти…

– Что же это?..

Сын только махнул рукой:

– Кто не был – тот будет, кто был – не забудет… – он потрепал собаку по холке.

Дембель гавкнул так оглушительно, что Павел Петрович дернулся и проснулся.

– 5 –

Он сидел на кровати, обливаясь потом. За окном что‑то горело. Крайнов отодвинул занавеску и увидел, что недалеко от церкви полыхает пожар.

– Мать честная! – вырвалось у него.

Крайнов спрыгнул с постели, быстро оделся, схватил со стула телогрейку, плеснул в лицо воды из умывальника, открыл дверь и остолбенел!

В проеме двери стояли застреленные москвичи. Москвичи стояли голые. На больших пальцах ног – номерки из морга. Головы опущены вниз. Они не смотрели на Крайнова. Пока они просто стояли и пошатывались.

Крайнов захлопнул дверь и задвинул засов. Руки тряслись. Чтобы не упасть, он прислонился к двери плечом и приложил к ней ухо. Тишина. Померещилось… Мертвые не приходят… Померещилось…

Но выходить на улицу ему совершенно расхотелось. Черт с ним, с пожаром! Пусть себе горит на здоровье! Без меня разберутся.

Он оттолкнулся от двери, повернулся и вскрикнул!

Москвичи стояли перед ним и пошатывались.

Крайнов не мог двинуться с места. Ноги словно приросли к полу.

Москвич медленно поднял голову и уставился на Крайнова желтыми белками.

Крайнов хотел зажмуриться, но не смог.

Москвич поднял руку ладонью вперед, показывая Крайнову, чтобы тот не дергался.

– Стреляем, значит, Павел Петрович, – произнес он утробным голосом. – В сына стреляем, в москвичей…

– В каких москвичей?! – спросил Крайнов у трупа. Москвичка, стоявшая до этого молча, тоже подняла голову:

– А нас, по‑твоему, кто застрелил?! Пушкин?!

За спиной Крайнова раздался страшный удар. Дверь слетела с петель, и в избу вошел Пушкин.

– Я не стрелял! – объявил он. – В Дантеса стрелял! И то не попал. А ни в сына, ни в москвичей не стрелял!

– Александр Сергеевич! – обратился к нему москвич. – Мы за вас отомстим! Мы за вас, дорогой Александр Сергеевич, весь Красный Бубен на уши поставим! А с этим убийцей мы, для вашего пущего удовольствия, в ваш юбилейный год, прямо у вас на глазах разберемся.

– Дуэль! Дуэль! – завопила москвичка.

– Отлично., господа! – Пушкин потер руки. – Люблю дуэли! Вот у меня, кстати, для вас пистолеты есть, – он вытащил из карманов пару пистолетов с длинными широкими дулами и протянул мертвецам. – А этот пусть из двустволки палит, из которой он столько людей перестрелял!

– Пушкин! – крикнул Крайнов. – Я никого не убивал!

– Убивал‑убивал! – Пушкин показал Крайнову язык. – Во‑первых, ты убил сына! А, во‑вторых, убил Дегенгардов!

– Не убивал я их, клянусь!

– Мы твои клятвы тебе потом припомним! А убил их ты! Смотри! – Пушкин показал пальцем в сторону трупов.

Крайнов взглянул на Дегенгардов, но увидел вместо них волка и волчицу. В следующее мгновение это были снова Деген‑гарды, но Крайнов уже понял, кто задрал его Дембеля и в кого он стрелял той ночью.

Батюшки! Это ж оборотни!

– Александр Сергеевич! Я ж не знал, что это люди были! Я за собаку за свою волновался! Не мог же я не защищать свою собаку!

– К барьеру! Вынимай ружьишко из сундука, и приступим. Я буду их секундантом.

– Как же так?! А моим секундантом кто будет?!. Не по правилам!

– Резонно! – согласился Пушкин. – Твоим секундантом будет твой сын.

– Он же погиб!

– Нигде не написано, что погибший не может быть секундантом. – Пушкин хлопнул в ладоши.

Дверь снова распахнулась, и в избу вошел скелет сына Бориса. Он был одет в выпачканный землей, полуистлевший черный пиджак и такие же брюки – трудно было признать в них тот нарядный костюм, который Борька пошил себе на свадьбу, а потом в нем же лег в гроб.

– Это не мой сын! – крикнул Крайнов. Пушкин усмехнулся:

– Нехорошо, папаша, собственных детей не признавать! Нехорошо!

– Да я это, папа, я, – простучал зубами скелет. – Просто мы давно не виделись.

– Ты? – Крайнов попятился. – Это ты, Борька?!

– Я, папа… Борис Павлович Крайнов, убитый на охоте своим родителем…

Дверь открылась, и в избу проскользнула четвероногая тень.

– А вот и Дембель наш, – сказал Борькин скелет. – Наша собачка, за которую ты отомстил.

Дембель присел рядом с Борькой и гулко гавкнул. Мертвый лай прокатился по избе. Двигался он немного боком, его лапы как будто цеплялись друг за дружку. Шерсть свалялась и висела по бокам клочьями. Из живота торчали кишки. Глаза пса горели тусклым желтым светом, как гнилушки в ночном лесу.

Пушкин прочитал:

Нам предстоит сейчас однако Среди загробных голосов Двух человеков и собаку Завесить на концах весов

Что перевесит нам неясно Но пули слышу уж свистят Давайте ж всё представим в красках Пусть нас покойники простят!

Борька вытащил из сундука ружье и подал отцу.

– Бери, папа. Это ружье счастливое. Ты из него меня убил и москвичей. Убей их еще раз.

Крайнов осторожно взял ружье, стараясь не задеть костлявые Борькины пальцы.

– Выйдемте, господа, на воздух, – предложил Пушкин. Крайнов замешкался. Боря легонько подтолкнул его в спину.

– Давай, папа, иди. А то подумают, что ты зассал.

– 6 –

Вышли во двор.

Пушкин носком ботинка начертил на земле широкую полосу, отсчитал от нее пять шагов и положил на землю цилиндр. А скелет отсчитал пять шагов в другую сторону, выломал у себя ребро и воткнул в землю.

Потом все собрались вокруг Крайнева. Пушкин сказал:

– Теперь по регламенту я должен предложить вам, господа, помириться. Если вы не против, то можете пожать друг другу руки – и разойдемся с миром.

– Я согласен, – быстро ответил Крайнов. – Я, в принципе, зла на них не держу и готов помириться, потому что, конечно же, понимаю, что собака человеческой жизни не стоит, – он протянул дрожащую руку, ему было страшно и неприятно пожимать руки мертвецов, но лучше потерпеть прикосновение трупа, чем самому стать трупом… Рука Крайнова повисла в воздухе, как топор…

– Никогда! – крикнула Раиса.

– Мы мириться не намерены! – добавил Георгий Адамович. – Ему‑то легко мириться, а нас убили!

– Только смерть может помирить живого и мертвого!

– Вот убьем его, тогда и помиримся!

– Жаль, господа, что не удалось закончить это дело миром, – Пушкин развел руками, а лицо у него было такое, что ему явно было этого не жаль.

Руки Крайнова повисли, как плети.

– Прошу, господа, занять исходные позиции.

Крайнов встал возле ребра Бориса. Из ребра Адама, – подумал он, – вырастили Еву. А это ребро торчит, как ветка сухого дерева, из которого ничего не вырастет.

Павел Петрович переломил ружье и вставил два патрона. Один для мужа, другой для жены. Ему было странно – второй раз убивать тех же самых.

– По правилам наших дуэлей, – сказал Пушкин, – первым стреляет Павел Петрович.

Крайнов поднял ружье и прицелился. Москвичи стояли плечо к плечу, как молодогвардейцы. Раиса высоко подняла голову и смотрела на Крайнова презрительно.

Павел Петрович перевел ружье с Раисы на Георгия Адамовича, а потом обратно. Он никак не мог выбрать, в кого первого стрелять. Как‑то нехорошо стрелять сначала в женщину… как‑то это нехорошо… Но Раиса смотрела на него с такой ненавистью, что Крайнову очень хотелось первым выстрелом прикончить именно ее.

Он заколебался и снова перевел ружье на Георгия Адамовича. Я должен взять себя в руки и убить первым мужчину… Потому что он сильнее, умнее и опаснее… Крайнов погладил указательным пальцем курок и медленно начал на него надавливать. Но в этот момент Раиса крикнула:

– Стреляй, трусливый деревенский ублюдок!

Павел Петрович крякнул и перевел ружье на женщину. Прости меня, Господи! Прогремел выстрел.

Раиса пошатнулась, но устояла на ногах. В ее груди появилось сквозное отверстие, размером с кулак. Кусок вырванной плоти валялся на земле.

Дембель сорвался с места, немного кособоко подбежал к мясу и вмиг проглотил его.

У Крайнова свело живот. Он отвернулся, его стошнило.

Раиса захохотала.

– Попал! Попал! Ха‑ха‑ха! В женщину попал, а сам наблевал!

– Браво! – Пушкин захлопал.

Павел Петрович понял, что никаких шансов у него нет. Он понял, что в мертвецов хоть обстреляйся, а ничего им не будет. И если у тебя нет под рукой серебряной пули или осинового кола, ничего‑то ты им сделать не можешь! А если так, то считай, что ты тоже покойник.

И все‑таки он поднял ружье. Не пропадать же выстрелу. Прицелился. Георгий Адамович улыбнулся ему мерзкой улыбкой упыря. Крайнов заметил у него во рту длинные острые клыки.

– Желаю удачной охоты, Павел Петрович! Получай, исчадие ада! Крайнов нажал на курок.

Пуля попала Дегенгарду в рот и выбила все его страшные зубы.

Крайнов удовлетворенно выдохнул.

У Георгия Адамовича изо рта текла темная кровь. Дегенгард провел ладонью по губам. И когда он убрал руку от лица, все его зубы снова были на месте.

Крайнов швырнул на землю ружье:

– Так нечестно! – крикнул он. – Это не дуэль, а убийство!

– Ух ты! – воскликнул Пушкин. – Как вы интересно формулируете! А вот я, сам Пушкин, погиб на дуэли от руки негодяя, и то помалкиваю! А ему, видишь ты, нечестно! – Пушкин скрестил на груди руки и объявил: – Стреляют Дегенгар‑ды!

Дегенгарды, не мешкая ни секунды, вскинули пистолеты и одновременно выстрелили.

Из стволов пистолетов вылетели две длинные черные змеи.

– Пригнись, папа! – закричал Борька‑скелет.

Но Крайнов не успел. Одна змея вонзила жало ему в лоб, а вторая – в сердце. Павел Петрович упал на спину. Он увидел звездное небо и одну особенно яркую звезду. Марс, Бог войны… Над ним склонилась ужасная кудрявая голова с бакенбардами:

– Упал Петрович, взгляд уж мутный Как будто был папаша пьян И после паузы минутной Кабздец! – воскликнул Себастьян.

Дата добавления: 2015-08-05