Масельга. Церковь Александра Свирского

Деревянная церковь. Действует. (вся деревянная архитектура в каталоге →)
Престолы: Александра Свирского
Год постройки: 1861.
Адрес:

Архангельская область, Каргопольский район, д. Масельга, Хижгора

Здесь мы помещаем две статьи этнолога и историка, кандидата исторических наук Галины Николаевны Мелеховой, повествующих об истории зарождения православного прихода деревень Масельга и Гужово и строительстве храма прп. Александра Свирского на Хиж-горе в ХІХ в., а также о первом настоятеле храма иеромонахе Алипии (Иевлеве). Обе статьи были опубликованы в районной газете Каргопольского р-на Архангельской обл. «Каргополье»: первая полностью в №№ 91 и 92 за 1993 г., вторая с сокращениями в № 76 за 1996 г.

Г.Н.Мелехова

Поднимаемся на самую высокую точку округи – к церкви св. Александра Свирского на Хижгоре. И то ли утомление от некраткого пути тому причиной, то ли окружающие леса, холмы и озера пробуждают в душе путника стремление к паломничеству, то ли место это действительно столь благодатно, что воздействует даже на наше почти лишенное духовной жажды сознание, но каждый приостановится, глядя на простые бревенчатые стены церкви, поднимется на колокольню, откуда раскрывается все еще величественная панорама северной природы, приклонит голову, а кто и колени перед ее когда-то намоленным алтарем, призадумается над нелегкой судьбой ставших уже редкостью северных русских святынь.

Автору этих строк посчастливилось найти в Петрозаводском архиве старинные документы об этой церкви. Оказалось, что история создания храма столь же примечательна, как и его местоположение. Издавна на Хижгоре стоял животворящий Крест, чтимый всеми жителями округи. В конце 50-х гг. XIX в. крестьяне близлежащих, тогда довольно крупных, деревень Масельга и Гужово решили возвести на сем месте деревянную церковь во имя Иверской Божией Матери, беря на свой счет все издержки по ее сооружению, обустройству и последующему содержанию. Обосновывая свое намерение, крестьяне писали в прошении в Олонецкую Духовную Консисторию от 31 августа 1859 г.: "...гора эта находится посреди упомянутых деревень и по местоположению своему представляет все удобства и выгоды для постройки на ней храма в честь и славу Божией Матери, ибо вид с нее со всех сторон превосходен, а окрестные приходы Колодозерский, Корбозерский, Хергозерский и Кенозерский виднеются на довольно значительном разстоянии, следовательно церковь, на подобной горе устроенная, кроме душевной пользы окружающих ея селений, отрадно виднеться будет и многими другими окрестными жителями". Церковь предполагалось построить по одному из "нормальных" чертежей, рекомендованных Министерством государственных имуществ.

Великолепное положение храма, отмечаемое крестьянами, прекрасно чувствуют и нынешние старики: "Словно белая лебедушка, - говорят многие из них, - она видна была издали, ходили туда с радостью". Сейчас, когда Хижгора накрылась лесом, точно шапкой, над горой виднеются лишь недавно восстановленные главы церкви и верхний ярус и шпиль колокольни.

Однако лекшмозерское приходское духовенство стало выступать против строительства церкви на Хижгоре, приводя различные доводы: удаленность новой церкви от каждой из ближайших деревень (1 верста), неудобство подъема на гору зимой из-за снежных заносов и даже опасность возведения церкви на столь высокой горе. И Олонецкая палата государственных имуществ, куда Консистория обратилась с просьбой обследовать безопасность места, сочла создание новой церкви излишним, так как в приходе уже было две каменных церкви: самостоятельная лекшмозерская и приписанная к ней аглимозерская, в которой богослужение совершалось по особым дням; путь к ним считался недалеким (от 6 до 8 верст) и во всякое время удобным.

Но гужовские и масельгские крестьяне упорно добивались разрешения на строительство церкви и "не жалали" строить ее ни в каком другом месте. В новых ходатайствах (24 марта 1860 г., 20 марта 1861 г., 14 марта 1862 г.) они любое препятствие на пути к своей цели "считают для себя совершенно не затруднительным", беря на себя все новые обязательства: "...как путь или дорогу к церкви содержать и очищать наносимый под гору снег, так и сохранять самую церковь караулом, помесячно чередуясь каждый домохозяин".

Кроме всего этого крестьяне начали сбор денежных пожертвований на сооружение церкви. Главный жертвователь - гужовец Василий Дмитриев Шуйгин, внесший 106 рублей. Другие - гужовцы Петр Алексеев, Федор и Савелий Филипповы, Тихон Степанов, Ефим Васильев, масельгцы Максим Пономарев, Василий и Александр Михайловы, Павел Исаков (всего 25 человек) - жертвовали от 1 до 10 рублей. Всего к маю 1862 г. крестьяне собрали более 200 рублей серебром.

Интересно, что среди жертвователей-гужовцев угадываются родоначальники чуть не всех известных ныне деревенских фамилий: Панкратовых (Панкрат Богданов), Лучкиных (Лука Петров), Анисимковых (Александр Анисимов), Сидоровых (Андрей Сидоров), Митькиных (Дмитрий Яковлев), Кирилковых (Кирило Дмитриев), Прониных (Прокопий Сергеев), Мамонковых (Мамант Петров).

Наконец, в ноябре 1862 г. Гражданский инженер Олонецкой палаты государственных имуществ удостоверил безопасность выбранного для церкви места и составил смету на ее строительство по утвержденному Олонецким губернским строительным и дорожным комитетом плану. По смете в собранной крестьянами сумме не доставало 580 рублей, и в новом отзыве от 9 марта 1863 г. они обязуются уплатить и эти деньги. Летом того же года был создан Строительный комитет, в который вошли лекшмозерский священник Дмитрий Малинин и церковный староста, а также два попечителя от крестьян: Яков Васильев Шуйгин (видимо, сын главного жертвователя) и Никита Васильев Патракеев. Через два лета (в декабре 1865 г.) Гражданский инженер удостоверяет, что плотницкие работы на храме вчерне закончены.

Но история хижгорского храма на этом не кончается. В ней появляется новое лицо - некая "госпожа", как ее называют в епархиальных документах, Екатерина Михайловна Мякотина, проживавшая в д.Масельга. Видимо, она внесла всю или, по крайней мере, большую часть недостававшей по смете суммы, так как в одной из объяснительных записок Консистории замечается, что церковь на Хижгоре строится на ее средства. Однако в Строительный комитет ее не ввели, а она, не довольствуясь негласным участием, постоянно вмешивается в строительство церкви и, как пишется в объяснении Консистории, "дозволяет себе независимо от учрежденного Комитета полновластно распоряжаться самою постройкою". Отсюда происходили частые ссоры, стычки и взаимные жалобы друг на друга Мякотиной и крестьян.

Одним из предметов спора стал расчет с подрядчиком Шиловым, осуществлявшим сооружение церкви: Мякотина жаловалась, что он получил деньги, не закончив работу. Прибывший на Хижгору летом 1866 г. Гражданский инженер действительно отметил некоторые недоделки: необшитое крыльцо, отсутствие наличников и рам у окон, а также карнизов под главами и пр. Но примечательны зафиксированные им же отступления от проекта: пятиглавие вместо предполагавшегося одноглавия, наружное крыльцо вместо внутреннего (для увеличения вместимости паперти), по четыре простых окна на каждой из боковых стен вместо по одному "венецианскому" и, самое главное, устройство колокольни вместо размещения колоколов во фронтоне. Несомненно, что эти нововведения с лихвой окупают недоделки и, как сдержанно замечает Гражданский инженер, "нисколько не искажают вида церкви", а на самом деле, безусловно, значительно повышают выразительность ее внешнего облика.

Другой причиной раздора Мякотиной и крестьян стало ее намерение построить дом возле сооружаемой церкви "для ее личного наблюдения за строительством церкви", как писала она Окружному начальнику, или "для принятия богомольцев", как она же сообщала в Консисторию. Каковы были ее действительные намерения, можно только гадать, но свет на них проливают рассказы нынешних старожилов в Гужове о том, как некая монахиня задумала завести на Хижгоре монастырь, чему воспротивились гужовские мужики. На зачинщика сопротивления монахиня наложила заклятье и предрекла ему слепоту и горе. Он действительно позже ослеп и стал "горюном", от него пошла в Гужове деревенская фамилия Горюновых. Видимо, это Яков Шуйгин - родоначальник Горюновых и член Строительного комитета. Рассказывают и другое: будто на сооружение храма на Хижгоре жертвовала средства некая крестьянка, потерявшая мужа и детей. Храм строился быстро и был почти завершен, когда строительство надолго забросилось из-за того, что эта крестьянка была обвинена в денежных злоупотреблениях и посажена в тюрьму. Лишь через несколько лет она вернулась и завершила строительство.

К сожалению, в изученных делах нет завершения истории с Екатериной Мякотиной. Какое-то "Дело о пожертвовании денег и вещей на постройку церкви в Лекшмозерском приходе крестьянкой Ефросиньей Смоляковой", датированное 1869 г., есть в Архангельском областном архиве. Видимо, его исследование прольет новый свет на эту пока полную загадок историю.

Так или иначе, но в 1871 г. церковь на Хижгоре была освящена, правда, не в честь Иверской Божией Матери, как предполагалось когда-то теми, кто стоял у истоков ее сооружения, а во имя преп. Александра Свирского. Еще недавно в Масельге помнили, как после завершения строительства мастер встал на крест, поклонился на четыре стороны и забросил топор в озеро. Такой же рассказ известен и о завершении строительства знаменитого храма в Кижах. Значение этого тем более велико, что в те времена топор для плотника был ценнейшим, воистину золотым инструментом. По-видимому, таков был обычай: инструмент, которым рубился храм, не мог больше употребляться ни для каких других целей.

Новая церковь стала не самостоятельной, а приписной к лекшмозерской церкви апп. Петра и Павла, службы в ней совершались приходским духовенством лишь по праздникам. Вот как она выглядела по Главной описи, составленной в 1872 г.: "Церковь деревянная, холодная, с одним приделом во имя преп. Александра Свирского, построена в 1871 г. в одной связи с алтарем и папертью, на каменном фундаменте, пятиглавая, крыша на ней деревянная, главы обиты чешуею, кресты деревянные, снаружи все здание в черне. Церковь длиною и шириною по 3 1/2 саж., вышиною 2 1/2 саж., паперть длиною две сажени с половиною и шириною 2 1/2 саж., вышиною 1 саж. 18 вершков. Над папертью устроена колокольня об одном звонем, наверху оной шатер, глава на нем обита чешуею; подъем в колокольню устроен из паперти по трем деревянным лестницам. Все здание снаружи и внутри обито тесом, кроме внутренности паперти, где стены только обтесаны и выстроганы; внутри церкви стены, потолок и мост окрашены вохрою на масле. С западной стороны вход в паперть устроен по деревянной придельной к церкви лестнице о 8 ступенях, из паперти вход устроен в церковь".

В этом описании особо примечателен отмеченный шатер над колокольней - ведь ныне колокольня увенчана шпилем! Но пока неизвестна дата этой весьма крупной перестройки. Также интересно, что главы первоначально имели лемеховое покрытие, какое и восстановлено современной реставрацией. "Железными", какими их помнят все видевшие церковь преп. Александра Свирского, главы стали без малого через 20 лет после освящения церкви, в 1890 г., когда прихожане на свой счет произвели ее ремонт: в ходе его заменили ставшие ветхими кресты, обили их "белым железом", на "белое железо" сменили и деревянное лемеховое покрытие глав.

Празднование на Хижгоре дня памяти Александра Свирского (12 сентября по новому стилю), особо почитаемого на Севере олонецкого святого, становилось крупным событием для всей округи. В этот день здесь собирались жители всех окрестных деревень. Торжественная служба в храме сопровождалась молебном с водосвятием Хижозера и крестным ходом к нему: как говорят здесь, на Хижозере "делали Иордань". К этому случаю строили небольшую купальню, в которой после освящения купались те, кто болел или стремился к исполнению какого-то желания - "делал завет", говорят старожилы. После службы многочисленные гости расходились на угощение по домам родственников и знакомых. "На Александра Свирского больше всего гостей. Самовар не убирался," - рассказывают. Старожилы вспоминают бытовавший в этот день обычай помочей: коллективной помощи всех собравшихся еще не окончившим жатву масельгцам и гужовцам. Вечером молодежь устраивала гуляния с плясками, песнями и играми.

Вскоре после революции, как говорят, году в 18 – 19, в хижгорской церкви появился свой причт, она стала самостоятельной. До этого все церковные требы и обряды - отпевания, крестины, венчания - совершались в лекшмозерской церкви, там же было и кладбище. Первым священником стал о.Алипий, из монахов. Мужики построили для него дом на берегу меж соснами, под Хижгорой, на Могильнике, где хоронили умерших некрещеными детей. Образовалось и собственное кладбище, но ниже, на мысу, называемом Плакидой. Ныне существующее кладбище на самой горе относится к 1939 г., когда на Плакиде запретили захоронения в связи с открытием школы.

О.Алипий, служивший в храме на Хижгоре до 1925г., оставил яркий отпечаток в памяти жителей. "Очень хороший был служитель, грамотный. Забрали в 1925 г. за хорошие проповеди", - так говорили о нем. Алипия многие помнят молодым и красивым, часто одиноким и задумчивым, "очень божественным". Он всегда угощал чем-нибудь проходящих мимо детей и подростков. Известно мирское имя о. Алипия: Александр Иванович Иевлев, уроженец г.Тулы. В 20-е годы он был лишен имущества и выслан, но остался жив. После войны о. Алипий служил духовником женского Пюхтицкого монастыря в Эстонии и переписывался с некоторыми жительницами Гужова и Масельги. Кто-то из них даже ездил к нему в обитель погостить. Сохранилось несколько писем о. Алипия. Во всех них - слова утешения и поддержки, ибо и в разлуке он оставался духовным наставником своих бывших прихожан. Вот лишь несколько строк из его письма 1949 года: "Вот вы в лесу, в поле или на озере; возведите свои очи телесные и сердечные, духовные к небу, к Богу, вздохните из глубины души, от сердца, скажите с чувством: "Боже! милостив буди мне, грешной!" - и верьте: ваш вздох проник небеса, взошел к престолу Божию. Господь видит и слышит вас, и Ангел Божий вознесет вашу молитву, ваш вздох, вашу слезу, скатившуюся на грудь вашу, - вознесет к престолу Божию".

В последующие годы храм Александра Свирского хотя и сохранился, но разделил многочисленные беды нашего времени. В конце 20-х - начале 30-х годов он был закрыт: с колокольни сбросили колокола, прогнали священников, разворовали и уничтожили церковную утварь. Не раз с церкви частями снимали обшивку, разобрали пол на курятник. Рассказывают, что при возвращении с очередной партией досок участники этого деяния свалились в кювет и покалечились, да и все куры в курятнике через год передохли. Стремясь увеличить колхозные поля, стали распахивать Хижгору чуть не у стен храма, но и судьбу председателя, возглавившего это мероприятие, не миновал злой рок: один за другим умерли два его взрослых сына. И ныне стоят на кладбище за церковью четыре больших северных креста, напоминая о проклявшем, как говорят, свои антирелигиозные деяния председателе и его близких.

Сохранение церкви на Хижгоре в наше время связано с именем масельгца, ныне покойного Василия Макаровича Солодягина (по-деревенски Рыбина, 1923 – 1989). Живя в Североонежске, Василий Макарович приезжал летом в родную деревню и в течение многих лет старался поддержать ветшающую церковь. Время было безбожное и беспамятное: школьники и туристы карандашами, углями, красками, а то и ножами расписывались на стенах, дверях, потолке, барабанах глав храма; геодезисты вырезали часть опорного столба верхних ярусов колокольни. Текла крыша, гнили балки, стала крениться в сторону храма колокольня. Василий Макарович, унаследовавший от отца умение во многих крестьянских ремеслах, ставил заплаты, чинил, ремонтировал, убирал мусор, ухаживал за кладбищем. Именно он стал идейным вдохновителем и наставником консервационных, а потом и реставрационных работ на храме, осуществляющихся ныне. Без его упорной заботы церковь, видимо, была обречена на гибель подобно многим другим памятникам Севера, ежегодно пополняющим печальный список утрат.

Ныне церковь "золотится" главами, кровлей, отдельными венцами, шпилем, выполненными из нового, еще не успевшего потемнеть, дерева. Заканчивается реставрация внешнего облика церкви, предстоят работы по обустройству интерьера. Все эти заботы приняло на себя учебно-реставрационное объединение "СТРОЙ" (руководитель москвич Д.А.Соколов), специалисты которого поднимают храм из полунебытия. Несколько лет назад зазвенели на Хижгоре молодые голоса, застучали топоры, а теперь уже запестрели яркими заплатами свежевырубленные венцы на стенах, выпрямилась и обновилась уже клонившаяся в сторону храма колокольня, засияли ладно пригнанными лемешинами главы. И весь храм словно напитался новыми жизненными соками от возносящей его священной хижгорской земли. И так хочется верить, что недалеко то время, когда возобновится его исконная духовно-просветительская деятельность.

__________________________________

1 Государственный архив Карелии. Ф2,оп.50,д.4/35, л.8-8об.

2 Там же, л.10.

3 Там же, л.70.

4 Следует читать: "престолом".

5 Государственный архив Карелии. Ф25,оп.12,д.36/48,л.3.

6 Там же. Ф30, оп.3, д.16/161, л.13.

7 Полевые материалы автора.

8 Там же.

9 Письма сохранены и предоставлены Н.М.Смолко (Лекшмозеро).

«Там и стар, там и млад побывает…»

Средь полей и лесов на просторе

И прозрачных озер без числа

Стоит чудной красы дорогая

Хижгора – красота всем горам.

На ней храм, как Луна освящает,

Освящает крещеных кругом.

Святый храм, незабвенный и дивный -

Его видно с различных сторон.

А внизу под горой, на мысочке,

Средь могил и крестов, как маяк,

И второй Божий храм, всем отрада –

Божьей Матери дивный Покров.

Там и стар, там и млад побывает

И отраду себе обретет.

И она, Приснодева, всех видит,

Утешает их духом святым:

– Прииди же ко мне ты, скорбящий,

Прииди, не косней во грехах –

Прииди, и отраду получишь,

И прощенье во многих грехах.

О.Алипий

Это стихотворение, воспроизведенное по памяти старейшей жительницей д.Гужово Марией Михайловной Шуйгиной (Анисимковой), написано в 20-х годах нашего столетия. Его автор - о.Алипий (Иевлев, род. в 1877 г.) - монах, священник, служивший в приходе дд.Масельга и Гужово в 1918-24 гг. Он жил поодаль от крестьян, вблизи церквей - зимней Казанской Божьей Матери на Плакиде и летней прп.Александра Свирского на Хижгоре.

Название Хижгоры восходит к очень древним, дославянским временам. Наверное, когда-то на ней было языческое святилище, ибо "хиж" в финно-угорских языках означает злого духа, лешего, языческое жертвенное место. Пришедшие славяне водрузили на горе Крест, освятив место старого мольбища. Их святым покровителем стал прп. Александр Свирский, в день памяти которого (30 августа по старому стилю) у Креста совершались молебны еще и в XIX в. А на службы и требы крестьяне ходили за 9 верст, в Лекшмозеро, в приходскую церковь апп. Петра и Павла. Но жила в них мечта о своем храме, чтоб был неподалеку, поблизости. И с конца 50-х гг. прошлого столетия гужовцы и масельгцы начали хлопоты о разрешении строительства на месте Креста церкви, но во имя не прп. Александра, а иконы Иверской Божьей Матери.

Почему же произошло изменение посвящения и выбрано наименование, столь мало свойственное Русскому Северу?

По-видимому, виной тому - некая Екатерина Михайловна Мякотина. Как рассказывалось 2 года тому назад ("Каргополье", 14 и 17 августа 1993 г.), она внесла часть денег, необходимых для строительства церкви, и на этом основании вмешивалась в дела Строительного Комитета, ссорилась с крестьянами и подрядчиком. Каково же было наше удивление, когда обнаружилось, что "госпожа" Мякотина, выдававшая себя за дочь инженера-полковника, оказалась... бывшей дворовой девкой княгини Мглинского уезда Черниговской губернии Жеваховой. Ее подлинное имя - Ефросинья Ивановна Смолякова. Она поселилась в Масельге и имела множество православных книг, икон, крестов и даже церковную утварь - кадило, сосуды, подсвечники, запрестольный крест, плащаницу; как предполагали, все это она собрала с благотворителей для строящейся церкви (то ли Хижгорской, то ли другой - из дела непонятно). Смолякова-Мякотина пожертвовала на церковь на Хижгоре 240 рублей серебром (примерно столько же, сколько все крестьяне вместе) и, наверное, обещала внести еще и подарить храму церковные вещи. Видимо, она и принесла с собой с Черниговщины новое посвящение. Тем более, что в ее вещах имелась, наряду с другими, и весьма чтимая ею икона Иверской Божьей Матери.

Но можно ли строить храм, неся в душе ложь и смуту?

В 1868 г. самозванка была обвинена в самовольном присвоении и распоряжении церковным имуществом и в проживании под чужим именем и выслана по месту жительства, а там посажена в тюрьму. Но поплатились и крестьяне, соблазнившиеся богатыми дарами и изменившие памяти прп. Александра: еще не выйдя из тюрьмы, Смолякова-Мякотина через доверенное лицо завела долгую тяжбу с крестьянами об остававшихся в ее недостроенном масельгском доме и у отдельных крестьян вещах, в том числе о принадлежащем ей церковном имуществе (которое не было конфисковано). Часть этих вещей была перенесена крестьянами на хранение в подклеты лекшмозерского храма, и кое-что из имущества спорной принадлежности (в частности плащаница) уже было освящено, использовалось в церковных службах и не могло быть передано частному лицу. Но никаких документов о пожертвовании не было, поэтому все должно было быть возвращено. После долгой переписки и получения согласия Смоляковой на возврат ей стоимости освященных вещей деньгами (она уже вышла из тюрьмы, опять куда-то уехала и ее разыскивали через адресный стол), уплата этих денег (161 руб. 6 коп.) была возложена на крестьян, и они долго еще выплачивали Смоляковой суммы "от выгод от рыбной ловли".

После удаления от строительства Смоляковой к храму вернулось его исконное посвящение - прп. Александру Свирскому. К концу 1865 г. плотницкие работы на храме были вчерне закончены. Ими руководил местный плотник Максим Шилов, крестьянин колодозерской деревни Якова Кирилова. Он-то, строя храм по своему разумению и как отцы и деды строили, и превратил безликий "нормальный" чертеж, рекомендованный Министерством Госимуществ, в сооружение, связанное с возносящей его горой и округой прочными узами многовековых традиций северного народного зодчества.

Ныне на храме закончены наружные работы, ведущиеся все эти немалые и нелегкие годы (с 1987 г.) учебно-реставрационным объединением "СТРОЙ" (директор Д.А. Соколов, руководитель работ В.В.Носов). Сняты строительные леса, частично раскрыты видовые панорамы, чтобы, как встарь, церковь "отрадно виднелась" из всех окрестных селений. Даже в пасмурную погоду "золотятся" тщательно обработанные и ладно пригнанные тесины, карнизы, сухарики, оконные обрамления, обновленные шпиль и куполок колокольни, главы и кресты основного объема. А на солнце храм блистает поистине неземным светом. Понемногу восстанавливается в нем и православная жизнь: летом, по выходным и в праздники, по благословению каргопольского священника о. Бориса, силами части реставраторов в церкви осуществлялось чтение часов. А в день прп. Александра Свирского сотрудники Кенозерского национального парка под руководством зам.директора С.А.Синяговского доставляли на Хижгору отреставрированную храмовую икону преподобного. Привезли и лекшмозерских жителей, чтобы, как когда-то, они могли поклониться и помолиться своему старинному заступнику и покровителю.

Как всегда, есть и проблемы. Только что "вышедшие из-под топора" церковь и, особенно, колокольня уже исписаны и изрезаны любителями оставлять автографы. Среди них - ученики одной из каргопольских школ. Непостижимо, как поднимается рука искорежить сияющие золотом свежевырубленного дерева тесины! Какая глухота - духовная, этическая, эстетическая - в нас, наших детях! Сотрудники Национального парка советуют повесить специальную доску для подписей. Может, это поможет храму, да поможет ли человеку, его душе? Хочется крикнуть занесшему над памятником нож: остановись! Это же наша святыня, наша память, наше прошлое и будущее, наша духовная ценность. Ведь русские же мы люди!

Понимание и поддержка местных жителей в деле реставрации церкви вообще имеют огромное значение. Исконные севернорусские радушие и гостеприимство и ныне согревают души прибывающих сюда. Подлинной матерью и бабушкой стала для всех "строевцев" Татьяна Александровна Подгорних. В любое время дня и ночи баба Таня, пересыпая свою речь прибаутками и поговорками, приютит, обогреет, напоит чаем с традиционными северными калитками. Большую помощь оказывает Алексей Александрович Боголепов. Начала работать на храме и лекшмозерская молодежь, среди них Андрей Боголепов, Сергей Попов - уж, наверное, у них не поднимется рука расписываться на нем.

Но жизнь есть жизнь, и не все в ней складывается гладко. Не удалось быстрое и эффектное завершение работ на храме - ведь восстановление его и поныне производится на полуобщественных началах. Все материальные проблемы - от стройматериалов до обеспечения себя и своих семей - реставраторы решают сами, в последние годы с небольшой помощью Национального парка. Сами они занимаются и подбором и подготовкой специалистов. Не хотят они поступаться и качеством работ. Да и вообще, как известно, реставрировать сложнее, чем строить заново. Ко всему этому, может, недостает и молитвенного обращения к Божьей помощи - вспомним историю с Ефросиньей Смоляковой! А в "СТРОЕ" работают люди разные: есть и неверующие, и просто некрещеные.

Но пути Господни неисповедимы. Сегодня именно "строевцы" выбрали труд и честь времени "собирать камни". Их путь на Хижгору стал и становится ныне, конечно, дорогой к мастерству - начинали они с нуля, c стремления к служению великой идее, не имея ни умения, ни денег, ни связей, ни опыта. Но - главное - все они проходят на Хижгоре подлинную школу жизни, ибо, раскрывая замысел о церкви колодозерского крестьянина Максима Шилова, расшифровывая последующие строительные наслоения, разгадывая тайны топора и "топорного" искусства, они пытливо ищут и духовных истин. Они общаются с местными стариками, изучают и осмысляют традиционный уклад лекшмозеров и многовековую историю хижгорской святыни, размышляют над ходом русской жизни и нынешним смутным временем, т.е. совершают и духовное восхождение на гору, созидают себя и свои души, а, хотелось бы думать, и души тех, кто с ними соприкасается. И, несмотря на всю разность "строевцев", всех их объединяет огромное чувство ответственности. Перед величественной северной природой. Перед священной хижгорской землей. Перед лекшмозерами - живущими ныне и жившими когда-то, спящими в ставших им родными могилах. Перед служившим здесь о.Алипием. Перед преподобным Александром. Это прекрасно выразил в своих стихах директор "СТРОЯ" Дмитрий Александрович Соколов:

И с нами святыни,

За нас Провиденье,

Земля и вода,

И небесная твердь.

Родные они -

В этом наше спасенье.

Дай Бог нам за них умереть!

Дата добавления: 2015-08-05