Глава восемнадцатая. Будем мы сражаться в поле,

Будем мы сражаться в поле,

На поляне будем биться!

На дворе ведь кровь краснее,

На открытом месте лучше,

На снегу еще прекрасней!

Калевала

Мост был сложен из таких больших каменных глыб и так основательно, что текущая под ним речушка Сафат была почти и не видна и не было, кажется, нужды городить тут такое строительство, не по чину был мост реке. Жихарь знал, что на таких вот древних мостах можно было встретиться со множеством заклятий, наложенных каменщиками для тогдашних нужд, а нынче никчемных и даже вредных.

Поспевая за проклятым цыганом, чуть не загнали коней, и надо было им дать остыть перед водопоем. Обидно ведь будет — обрести да тут же загубить.

Мара услужливо вытирал конские бока пучками травы, пока спешившиеся побратимы важно обсуждали, к чему в глухом месте такой мост да кем построен. Под мостами, говорил Принц, живут зеленые гоблины, у них щелястые головы и ненасытные пуза. Ладно гоблины, отвечал Жихарь, а ну как поселилась там Мокрая Мокрида или Девчачий Пастух?

— Будимир, — позвал Жихарь. — Выручи еще разок, погляди, не водится ли там кто лихой. Ты ведь горазд нечисть гонять! А мы тебе червячков накопаем.

Накопать, правда, не успели — петух вылетел из‑под моста, заходясь в крике.

Побратимы взялись за дубинки.

— Побереги коней! — крикнул Жихарь цыгану.

С одной стороны из‑под моста вперевалку вышел гусь, с другой свинья.

Казалось бы, чего жаловаться: вот идут завтрак, обед и ужин. Только вот свинья была с доброго быка, да и гусь мало в чем ей уступал.

— Вот почему — Мост Двух Товарищей… — прошептал Жихарь.

— Почему, сэр брат?

— Потом объясню, как живы останемся. Бей ты лапчатого, а я с кабаном разберусь. Берегись только, видишь, у него полон клюв зубов!

Гусь вытянул шею длиной с конское тулово и зашипел. Яр‑Тур с дубинкой и ножом кинулся на него, а свинья — свинья и есть, не стала дожидаться, сама налетела на Жихаря, норовя подмять. Жихарь уворачивался как мог, лупил дубинкой по глазкам, тыкал ножом, но шкура была толстая и в колючей щетине.

— Вот так тебя! Это не в помоях рыться! Свинья отбегала и снова неустанно с визгом налетала, прикончить ее враз не было никакой возможности, ладно хоть рогов у нее не было. Жихарь уже притомился и обиделся, что придется погибнуть в схватке не с Мировым Змеем, а с поганой свиньей, даром что большой. Тупое рыло моталось перед ним, блестели красные глазки. Пот заливал лицо.

— Скоро я покончу с ним и приду на помощь, сэр брат! — время от времени обещал Принц, да все не приходил — видно, и гусь был не прост.

За спиной хохотал, заливался цыган Мара, приставленный к лошадям. «Зря мы его не располовинили», — подумал Жихарь и вдруг понял, что сражается он вовсе не с колдовской свиньей, а с побратимом. Жихарь успел удержать руку с ножом, но Принц, казалось, ничего не видел, и дубинка его летела богатырю повыше уха. Летела, летела и прилетела.

…У живых свое солнце, у мертвых свое — называется месяц. Он, белый‑белый, приглядывает сверху для порядку: ладно ли лежат господа умруны в сырой земле, не шевелится ли какой. А хоть бы и зашевелился, все равно ничего месяц поделать с ним не сможет, потому что лучи у него слабые, бледные, холодные. Вот и сейчас у моста через Сафат‑реку смотрел он на побитую ратную силу. Но воины полегли здесь давно, уже и кости успели побелеть, уже и воронам это место было ни к чему — все, что можно было, вороны получили.

Один, правда, прилетел, дурак, поверив слухам, что у Сафат‑реки валяются двое богатырей. Одни говорили, что свежеубитые, другие — что еще даже живые. Ворон прилетел, обрадовался, разогнался поклевать молодецких очей, да не тут‑то было.

Закричал, забрызгал искрами страшный Огненный Кур, налетел на черного поганца, опалил взмахами золотых крыльев и прогнал далеко в степь.

Шум и крики разбудили Жихаря, но богатырь не сразу поверил, что живой.

— Знаем мы таких живых, — сказал он вслух. — Пока лежишь — все ничего, а как встанешь — отвалится рука либо нога, а то и брюхо все распластано.

— Я тоже не могу подняться, сэр Джихар, — отозвался Яр‑Тур. — Из меня, кажется, вытекла вся кровь — вы сумели задеть ножом главную жилу. Правда, наш хранитель петух успел вовремя прижечь рану и примерно с кружку все‑таки осталось. Но при малейшем движении кружится голова.

— Я не виноват, братка. Оба мы не виноваты, это мост такой. Вот если бы махались мы не детскими ножичками, то надежно бы друг друга поубивали…

— Я понял, — сказал Принц. — Чары этого моста пробуждают в человеке все злые чувства и обращают мимолетную неприязнь в лютую ненависть… Лошадей наших, разумеется, нет.

— Я же их на попечение цыгана оставил. А он нарочно привел нас к этому мосту. Ведь сироту всякий норовит обидеть.

— Кстати, вы обещали мне объяснить насчет гуся и свиньи…

Жихарь назвал поговорку.

— Странное выражение, — решил Принц. — Сколько раз я видел, как на подворье у зажиточного земледельца рядом разгуливают и свиньи, и гуси. В обнимку, конечно, не ходят, но все же…

— Поговорка всегда права. Вот я не люблю, например, ни царей, ни королей, ни князей, старосту вижу — и того не люблю. А ты Принц, хоть пока и без королевства. Вот оно и проявилось, это зло.

— Значит, и я не смог в себе до конца побороть презрение к простолюдинам, — повинился Яр‑Тур. — Отныне буду еще более воздержан в словах и мыслях.

— Дай‑ка я тебя лучше перевяжу, — сказал Жихарь и, стеная, поднялся, да чуть не упал назад. В голове гудело, в ухе стучали молоточки, левый глаз почти не видел, заплыл.

Пока перевязывались, пока смачивали водой раны и ушибы, появился Будимир.

Он начал беспокойно бегать вокруг, потом пролетел к мосту и замахал крыльями, как бы приглашая перейти на другой берег.

— Ну да, — сказал Жихарь. — Сейчас опять вылезут гусь да свинья, тут мы друг друга окончательно добьем.

Огненньш Кур закричал на весь свет.

— Верю, верю, — сказал Жихарь. — Но сперва мы посмотрим, нельзя ли чем поживиться у побитого войска. Вот же глупые — порешили сами себя… Стой, а почему мы их сразу не увидели?

— А их и не было вовсе.

— Ну да, нарочно для нас привезли сто возов костей…

Они походили среди погибших, раздвигая белые кости, но, видно, до того здесь не один грабитель побывал: ни доспехов, ни меча доброго найти было нельзя. Один сломанный лук, правда, валялся, им побрезговали. Жихарь взял его и покрутил в руках — нельзя ли наладить.

Яр‑Тур поднял с земли хорошо сохранившийся череп и тут же чуть не выронил.

— Бедный Принц, — сказал череп. — Ты ведь знал меня при жизни, не раз смеялся моим остроумнейшим выдумкам, а я тысячу раз таскал тебя на спине, будучи шутом при дворе твоего царственного родителя.

— При большой потери крови всегда так бывает, — успокоил себя Принц. — Извините, сэр Мертвая Голова, но вы меня, очевидно, с кем‑то путаете. Увы, рос я вовсе не при королевском дворе, как мне бы полагалось по чину, а в мрачных обиталищах друидов…

— Возможно, — равнодушно изрек череп. — Без глаз я, ребята, как‑то плоховато вижу, а из‑за отсутствия мозгов постоянно обознаюсь. Это же не я должен говорить, а тот, кто меня поднимет…

Яр‑Тур бережно вернул череп на землю и сделал рукой охранительный знак.

— Мы похороним вас как положено, сэр шут, — предложил он.

— Хоронить — так всех, — ответил справедливый череп. — А у вас и без того нет сил. Послушайте петуха и переходите через мост. Если вы остались в живых, значит, чары разрушены. И вы убедитесь: на той стороне есть что охранять.

— Откуда же ты про петуха знаешь, мертвая головушка? — поинтересовался Жихарь. — У тебя же глаз нет…

— У меня и ушей нет, но ваша птичка так орет, что и мертвый услышит…

Давайте, давайте, пока мы все тут не поднялись, а то народ у нас всякий…

Они попрощались с душевным черепом и двинулись вслед за петухом. Будимир бежал легко, подлетая, но вот под ногами побратимов камни моста начали хрустеть и крошиться, разбрызнулись трещины.

— Давай‑ка, брат, ходу, — сказал Жихарь и подхватил Принца под руку. Они кое‑как преодолели мост, когда единственная его опора посередине реки с сухим грохотом обрушилась, а вслед за ней полетело в воду все остальное. — Маленько живые! — наконец‑то убедился Жихарь. Оглянулся.

На покинутом берегу застучало, заскрипело — павшее воинство поднималось.

Скелеты возмущенно размахивали костями, потом как‑то урядились и принялись за работу, благо лопатки у каждого были свои.

— Ничего не поделаешь — самим себе приходится могилу рыть, — сказал Жихарь.

— Вот если бы это мы их похоронили должным образом, они бы потом в трудный час пришли к нам на подмогу.

— Обойдесся, — неожиданно сказал Принц. Жихарь ахнул.

На том берегу, чтобы дело шло повеселее, завели песню, но слов, по счастью, было не разобрать.

— Реку им не перейти — умруны текучей воды боятся. Только вот что же за мостом стерегли товарищ гусь и товарищ свинья? Уж не клад ли?

— Золото нам здесь ни к чему, — сказал Яр‑Тур. — На худой конец, есть ваша удивительная ложка…

— А где она? — заорал Жихарь, и зря — ложка была при нем.

Полный месяц как раз проморгался от набежавшей тучи и осветил обширную поляну.

Травы вокруг вообще хватало, но это была как бы поляна посреди степи — четко очерченный круг сочных, ярко‑зеленых стеблей.

— Вот оно что! — протянул Жихарь. — Так тут, значит, Рясное Место, Разнозельная Делянка!

— Круг Деметры! — воскликнул Принц. — Вот это удача! И как раз в полнолуние!

Оба — откуда и силы взялись — кинулись к поляне. Будимир уже с достоинством расхаживал в самой середине, кое‑что поклевывал. И камнееда выпустил из‑под крыла — тому тоже здесь попастись полезно.

— Да не топчись ты ножищами‑то! — прикрикнул богатырь на побратима и опустился на колени. — Вот и сон‑трава! Правда, мы и без нее храпим неплохо, но потом пригодится. Вот листочки дырявые — прострел‑трава, с ней стрела пробьет любую броню… Эх, не попалась ты нам раньше, плакун‑трава!

От нее демоны в три ручья ревут, хуже детей. Ты с корнем, с корнем копай, в корне вся сила… Да не ножом, руками, кто же плакун‑траву железом добывает? Вот травка Царевы Очи — тебе полезно будет… Ага! Одна, две, три, четыре… Стручок о девяти горошинах!

Про такой стручок Яр‑Тур не слыхивал.

— Это оттого, что ваши друиды слабы против наших волхвов и ведунов: мнят о себе, а дела не знают. Вот, допустим, увязалась за нами конная погоня…

— Остановимся и примем бой! — воскликнул Принц.

— Ой, много ли мы с Чих‑ордой навоевали? Ну ладно, сотня верховых за нами бежит. Тогда ведь мы что делаем? Зарываем стручок о девяти горошинах посреди дороги или даже не зарываем, а так, пылью присыпаем… У них кони встанут и дальше не пойдут, хоть до кости стегай. А возы и телеги и вовсе перевернутся на ровном месте кверху колесами…

Долго они еще ползали по Разнозельной Делянке, искали и находили преудивительные травы, объясняли друг другу их свойства и достоинства, и Жихарь все‑таки признал, что Принц тоже кое‑что смыслит.

— Я еще одну травку поищу, — сказал он. — А ты тоже не сиди, ищи. Вот, пожуй стебель одолень‑травы, от него новая кровь нарождается в теле.

Только, если попадется тебе корешок, похожий на малого человечка, ты его не тревожь — разорется так, что мы замертво рухнем.

— Да что я, сэр Джихар, мандрагоры живой не видел? — обиделся Принц.

— Это я так, на всякий случай, — успокоил его Жихарь. — Да, жалко нож, но придется загубить…

И стал острым лезвием обкашивать траву вокруг себя.

— Поздно заготавливать сено, когда коней увели, — усмехнулся Принц.

— Обожди, увидишь, поздно ли, рано… И тут блестящее лезвие со звоном сломалось.

— Есть! — И Жихарь потряс пучком зелени в кулаке. — Нашлась!

— Что — нашлась?

— А разрыв‑трава — ножик‑то сломался!

— По‑моему, тут все травинки одинаковые…

— Все, да не все! Пойдем к реке, я тебя научу, как разрыв‑траву отделить от прочих.

Они спустились к воде, и Жихарь кинул в поток свою добычу.

— Видишь, простая трава по течению поплыла, а вот этот стебелек, заметь…

— Зацепился за что‑нибудь, сэр брат!

— Нет, ты гляди, он против течения идет. — Жихарь выхватил строптивый стебель из реки. — Вот тебе и разрыв‑трава. Теперь любая казна будет наша, любой замок и засов нипочем…

— У нас эту траву ищут и находят по‑другому, — сказал Принц и стал объяснять, как именно.

Дата добавления: 2015-08-03