Глава 5. Деятельность послов: Петербург и Филадельфия.

Сын бывшего президента США, сам будущий президент, Джон Квинси Адамс прибыл в Петербург в 1809 году. Это был не первый его визит в Россию - еще при Екатерине II, в четырнадцатилетнем возрасте ему случилось посетить страну в должности личного секретаря Ф. Дейны. В его письмах того времени можно найти как восхищение красотами Петербурга[75], так и меткие замечания относительно социального строя России, которую он называет страной "дворян и крепостных, или, другими словами, господ и рабов"[76]. Не растерявший с тех пор склонности к наблюдению и запечатлению своих наблюдений на бумаге, Адамс представляется нам одной из наиболее интересных дипломатических фигур той эпохи.

Вскоре после прибытия в Петербург во время личной встречи с императором он подтвердил стремление президента к «усилению дружеских и торговых отношений между владениями Его Величества и Соединенными Штатами»[77], и именно в этом ключе была построена дипломатическая политика Адамса. Хорошие отношения, как с императором, так и в особенности с графом Румянцевым открыли ему возможности для личных бесед, в которых, тем не менее, затрагивались подчас и довольно острые дипломатические вопросы, исход которых мог самым радикальным образом повлиять на отношения в Европе.

Речь в первую очередь идет, конечно, об эпизоде с захваченными Данией американскими кораблями в конце 1809 года. В личной беседе с Румянцевым Адамс высказал просьбу направить хорошие отношения между датским и русским правительством на скорейшее освобождение американской собственности[78]. Но в своих действиях Дания руководствовалась диктатом Франции, а значит любые действия России в этом отношении неминуемо приводили к ухудшению и без того не самых славных отношений. Румянцев благоразумно не стал обнадеживать Адамса в непременном успехе столь сомнительного предприятия, но согласился довести его просьбу до Александра[79]. И тем поразительнее, что уже через три дня - 29 декабря, Румянцев сообщил Адамсу, что Александр "был рад такой возможности доказать свою дружбу Соединенным Штатам"[80]. И действительно - в самом скором времени секвестированная в портах Гольштейна американская собственность была освобождена.

Пользу вмешательства России для Америки в этой ситуации переоценить невозможно. Одна стоимость освобожденного имущества перекрывала все расходы на содержание дипломатической миссии в Петербурге, которую конгрессмены до того называли бесполезной[81]. Но куда больше значение этого вмешательства в перспективе ситуации на европейской арене. Подобные действия со стороны России были откровенным вызовом Наполеону, которого тот, понятное дело, не могу пропустить. Россия расшатывала и так довольно хрупкий мир, и ради кого - страны, все еще играющей второстепенную роль. Как так получилось и какова в этом роль личности Дж. К. Адамса?

Традиционно американские исследователи видят в этом однозначную дипломатическую победу, великий триумф Адамса, в то время как Н.Н. Болховитинов объясняет этот успех "не столько действиями самого Д.К. Адамса, сколько мощными подводными течениями европейской политики, делавшими неизбежным франко-русский разрыв"[82]. Нам наиболее разумным кажется искать истину посередине: безусловно, Александр не стал бы рисковать хорошими отношениями с Наполеоном, если бы он действительно видел будущее страны в союзе с последним, но и думать, что он совершил бы столь рискованный ход ради любого государства, было бы неверно. Симпатии к Америке, в частности к её харизматичному представительству в лице Адамса, и уже начавшиеся трескаться отношения с Францией - все это, так или иначе, повлияло на столь неожиданный исход в деле с Данией.

Но американские корабли не были единственным вопросом, обсуждаемым Адамсом в Петербурге. Вместе с Румянцевым им велись переговоры о заключении столь желанного торгового соглашения, которые, впрочем, и на этот раз не увенчались успехом, несмотря на уже составленную с американской стороны инструкцию по содержанию договора[83]. На этот раз причина была в первую очередь в еще не установленных южных границах русских владений[84]. Кроме того, Квинси замечает, если бы Штаты ввели в конвенцию статью о запрещении торговли с туземцами и не были бы в состоянии проконтролировать её исполнение (что Адамс находит невозможным или практически невозможным), то они бы показали, что "им чужды искренность и прямота"[85].

Если говорить о деятельности русского посланника в Филадельфии, то она была на первый взгляд не менее продуктивной. Еще Гаррис в своем письме Мэдисону просил оказать Дашкову ту же почтительность, которой в России одаривали его[86].

Как Адамс в своих мемуарах рисовал картину русской действительности, так и Дашков постарался в своем письме Румянцеву как можно подробнее описать политическую систему Штатов, характеризуя противоборствующие партии как "федералисты и антифедералисты, или демократы", согласно ему по духу первые ближе к Англии, а вторые - к Франции, и исходя из склонности к той или иной партии газеты, "являющиеся средством воздействия на взгляды отдельных людей", представляют Россию то как сторонницей Англии, то - Франции. Дашков называет своей главной задачей рассеивание этих неверных представлений[87].

То, что Дашков помимо всего прочего будет заинтересован в благополучии РАК, было очевидно: он был воспитанником и фаворитом графа Румянцева, который еще до прибытия Дашкова в Филадельфию дал понять, что проблемы РАК станут предметом официальных запросов[88]. Прибыв на свой пост, Дашков приступает к делу. Он подробно рассматривает основные возможные препятствия на пути к заключению необходимого соглашения донесении к Румянцеву[89] и объясняет, что еще не ходатайствовал к правительству, так как считал необходимым предварительно осведомиться о всех обстоятельствах дела. По его мнению, необходим запрет как торговли «военным товаром» в крае, так и в принципе посторонней торговли с местным населением. При этом он прекрасно осознает, что "весьма сомнительно, чтобы здешнее правительство согласилось заставить американцев иметь дело с одной нашею факториею", и говорит, что вместо этого начал переговоры с "некоторым купцом из Нью-Йорка".

Кто этот загадочный купец? Речь идет об основателе знаменитой династии миллионеров Джоне Джекобе Асторе, с "Американской меховой компанией" которого и будет заключен договор, которого так жаждала РАК.

Дата добавления: 2015-08-03