Гендерные аспекты общения.

Гендерные аспекты общения связаны с полом человека. На поведение мужчин и женщин влияют психофозиологические особенности и гендерные стереотипы – типичные (повторяющиеся) программы сознания мужчин и женщин, отражающие их представления о своей роли в обществе. Благодаря гендерным стереотипам гендерные роли передаются от поколения к поколению.

Оппозиция «мужское – женское» фундаментальная в человеческой культуре. В древних представлениях Слово, Дух, Небо – отец всего сущего, а материя, Земля – мать. В китайской культуре им соответствуют понятия ИНЬ и ЯНЬ. Результат их слияния – Вселенная.

В представлении язычников всё было иначе: именно женщина приравнивалась к Бездне, первоисточнику всего живого в мироздании. В современном польском слове женщина (kobieta) корень совпадает с корнем древнерусского слова кобъ – «судьба». С другой стороны, женщина – символ нижнего мира, греховности, зла, земного, тленного.

Интересно, что в предельно сложных условиях труда и выживания архаических обществ историки не фиксируют гендерных отличий. Вместе с социальным прогрессом, давшим разделение труда (мужчины пасли скот, а женщины следили за домом), появилось гендерное неравенство: мужская деятельность покорила природу и женщин.

В древние времена существовали гендерные стереотипы матриархата, когда женщина играла главную роль в обществе. Некоторые исследователи пытаются реконструировать их с помощью изучения языка. Так, кемеровский учёный Марина Владимировна Пименова (Россия) находит множество следов матриархата в русском языке. Об этом нам говорят не только образы снежной бабы, Бабы-Яги, царевны Лягушки, Василисы Премудрой. Марьи Моревны, Варвары-Красы – длинной косы, матери Крошечки-Хаврошечки и т.д., но и этимология многих слов. Например, наличие корня -жен- в словах жениться и жених, говорит нам о главенстве женщины в процессе создания семьи. Буквальное прочтение слова жениться показывает главенствующую роль женщины в процессе создания семьи.

В русских сказках девицы-красавицы сами выбирали себе мужа. Девушка объявляла «кастинг», на который являлись все желающие поучаствовать в этом действе. При этом именно за ней давалось полцарства в придачу. Значит, государственная власть и имущество наследовались по женской линии.

О реликтах матриархата свидетельствуют и слова, описывающие женскую любовь: расставить сети, попасться в чьи-то силки, заарканить. Значит, женщина эпохи матриархата добывала мелкую дичь, птицу и рыбу.

Женщины эпохи матриархата были ведуньями, могли знать будущее, прошлое и настоящее. В русских сказках книга является атрибутом женщин: Василиса Премудрая смотрит в книгу, чтобы узнать, как выполнить задание, данное царём её мужу. Эти книги были деревянными, гладкая кора бука использовалась для письма. Отсюда, по предположению учёных, произошло слово буква.

О доминирующей гендерной роли женщин говорит и тот факт, что названия орудий труда женщины-хозяйки относятся к словам грамматического женского рода (кастрюля, печь, плита, чашка, кружка, ложка, вилка, поварёшка, миска, тарелка, плошка, ваза) и имеют признаки, присущие всему женскому: округлость, вместимость, связь с водой и огнём.

Абстрактные имена, называющие конец жизни, временные периоды, также относятся к словам женского рода: жизнь, смерть, доля, юность, молодость, зрелость, старость, судьба.

Наконец, в русском языке существуют эквиваленты женского рода для наименований лиц, управляющих миром, страной, домом: хозяйка, правительница, царица, княгиня, властительница, императрица.

Что касается снежной бабы, то этот реликт, сохранившийся только в детских забавах, несёт важнейшую информацию о модели мира русских в древности. Нижний шар снежной бабы символизирует мир духов, предков (навь), средний шар символизирует мир живых, мир людей (явь), верхний шар – мир богов, управляющий двумя другими (правь). Глаза-угли – символ Небесного огня, длинный красный нос-морковка (атрибут аиста) – также символ Неба, ведь именно аист, по поверьям, приносит детей. Руки-веточки – отражение мира растительности, а метла в руке – это Мировое дерево. Важно, что именно снежная баба, носитель женского начала, является символом представлений о мире в русском сознании.

В современной психологической и эзотерической литературе можно найти представление о двух видах гендерных стереотипов: патриархальном и современном. К патриархальному стереотипу близок стереотип, отражённый в различных духовных источниках (христианских, ведических и т.д.). Согласно патриархальному стереотипу, мужчина выступает в обществе в роли покровителя, защитника, добытчика, активно действующей личности. Женщина, наоборот, пассивна в социуме, но создаёт атмосферу любви в семье, занимается хозяйством и воспитанием детей, а это, в свою очередь, помогает мужчине «расти» в социальной жизни. При выборе мужа или жены, согласно патриархальному стереотипу, следует опираться не на сексуальную привлекательность, а на наличие общих тем, теплоту взаимоотношений и желание общаться. В ведической традиции предлагается также, чтобы мужчина и женщина были похожи внешне друг на друга и мужчина был старше женщины на 5-9 лет. Однако делается оговорка: если в центре семейных отношений есть вера в Бога, то все остальные критерии необязательны.

Современный стереотип противоположен патриархальному и совпадает с феминистическим. Он формировался, начиная с ХІХ века. Родоночальницей современного феминизма считается французская писательница-философ Симона де Бовуар (ей принадлежит книга «Второй пол»). В ХІХ в. женщина пытается установить социальное и политическое равенство с мужчинами. Право избираться в парламент прежде всего женщины получили в Дании (1915 г.) и России (1917 г.), а затем в Германии (1919 г.) и Франции (1944 г.). В начале ХХ в. фемининность представлена двумя полюсами: ролью допропорядочной женщины и ролью проститутки. В ХХІ в. роли изменились: появились роль домохозяйки и роль женщины, делающей карьеру. В современных постсоветских государствах женщина совмещает семейную и производственную роли, однако исключается из процесса принятия решений. Женщина во многом взяла сегодня на себя роль мужчины. Она одевается как мужчина, много и тяжело работает, делает карьеру.

Современный российский психолог Анатолий Некрасов, специалист в области семейных и межличностных отношений, автор 18 книг по психологии взаимоотношений мужчины и женщины, в книге «Материнская любовь» утверждает, что в СССР и на постсоветском пространстве из-за постоянных революций, войн и восстановления после них всю основную работу в обществе брала на себя женщина. Мужчины же или сидели в тюрьмах за свободомыслие, или погибали на войне, а если оставались живы, то были надломлены. В результате, современный феминистический стереотип у женщин постсоветского пространства был сильно подкреплён. Пренебрежение мужчиной и чрезмерная сосредоточенность на детях стали для них серьёзной психологической проблемой.

Американский психолог Джуди Курьянски указывает на новый критерий выбора своей «второй половинки» в мире, где господствует современный феминистический стереотип. Роли мужчины и женщины могут быть любыми, возможны любые несоответствия: во внешности, образовании, привычках, заработке, возрасте и т.д. Важно другое – насколько партнёры готовы к изменениям ради друг друга. В книге «Как найти мужчину своей мечты» Курьянски методично приучает женщин менять свои «запрограммированные» требования к партнёру: например, красивый на человек приятной внешности, богатый на способный найти деньги, когда они нужны и т.д.

В данной теме мы также должны рассмотреть психологические, коммуникативные и лингвистические особенности мужчин и женщин.

Мужчины

Женщины

Автономны, независимы   Им больше свойственно одиночество     Авторитарны, настойчивы, лидеры Интеллектуальны Их самооценка зависит от успеха в сфере деятельности Она стабильна и обычно выше, чем у женщин Стиль общения предметный, соревновательный, конфликтный, эмоционально сдержанный; аналитический, манипулятивный, иерархический (ориентируются на социальный статус, власть)   Более способны к пространственным и математическим знаниям   Преобладающее правило в области морали: не нужно вмешиваться в чужую жизнь Для них в общении важнее информация Желания и предложения высказывают прямо   В конфликтной ситуации ведут себя рационально   Не обращаются за помощью   В их речи больше существительных и и глаголов

Взаимозависимы, отдают предпочтение партнёрскому общению, пытаются сократить дистанцию   Лучше чувствуют себя в коллективе, более способны к социальной ориентации, Чаще экстраверты Дружественны, заботливы, чаще сочувствуют, активны Более склонны к любви, свободнее выражают эмоции, нуждаются в том, чтобы поделиться переживаниями     Речь более насыщена эмоциями   Более способны в области языковых навыков     В области морали более ситуативны: считают необходимым вмешаться, если нужна помощь Для них в общении важнее атмосфера общения Им свойственно непрямое высказывание желаний в виде вопросов Чаще отказываются от своих взглядов   В конфликтной ситуации ведут себя эмоционально     Легче обращаются за помощью   В их речи больше прилагательных и наречий, актуализаторов (так, ты что?), сигналов обратной связи, вежливых слов, неточного называния предметов (эта штучка), больше слов со значением неуверенности (наверное, кажется)

Разнообразие языковых форм, употребляемых в состоянии конфликта, можно свести к трем типам речевых стратегий: инвективному, куртуазному, рационально-эвристическому. В качестве единого принципа типологии здесь используется особенность аффективного поведения, который использует языковая личность для снятия фрустрации. Охарактеризуем каждый.

1. Инвективная стратегия конфликтного поведения демонстрирует пониженную знаковость: коммуникативные Проявления здесь выступают отражением эмоционально-биологических реакций и выливаются в аффективную разрядку в форме брани, ругани (инвективы).

2. Куртуазная стратегия, наоборот, отличается повышенной семиотичностью речевого поведения, Обусловленного тяготением говорящего к этикетным формам социального взаимодействия. В качестве крайней формы аффекта в этом случае предпочтение отдается плачу.

3. Рационально-эвристическая стратегия речевого поведения в ситуации конфликта опирается на рассудочность, здравомыслие. Этот тип разрядки тяготеет к смеху, как аффективной реакции. Негативные эмоции в этом случае выражаются косвенным, непрямым образом.

Еще раз подчеркнем, что коммуникативный конфликт несет в себе реализацию эмоциональной разрядки, снятия напряжения. Эффект такого «выпускания паров» сходен с тем, что древние греки' называли термином катарсис – психологическое очищение, приносящее облегчение. Разные языковые личности стремятся к различному вербальному катарсису. Так инвективная языковая личность разряжается при помощи прямой вербальной агрессии, куртуазная демонстрирует эмоцию обиды, рационально-эвристическая использует смеховой катарсис, представленный в виде иронии. Для иллюстрации возьмем типичную конфликтную ситуацию семейного общения: муж безуспешно ищет утром свои носки, что вызывает крайнее раздражение жены.

Муж: - Ты случайно не знаешь, где мои носки?

(Инвективный тип) Жена: - Иди ты к черту со своими носками! Я тебе не домработница! Идиот!

(Куртуазный тип) Жена: - Если тебе, конечно, не трудно, будь так добр: клади свои носки на место!

(Рационально-эвристический тип) Жена: - Это, конечно, враги сперли. ЦРУ похитило. Изучают как оружие массового уничтожения.

Все три типа ответов даются с позиции берновского Родителя. Речевая стратегия выбирается говорящим бессознательно. Конфликтное поведение как лакмусовая бумажка проявляет своеобразие языковой личности. Отмеченные черты поведения в ситуации эмоционального стресса обнаруживают себя и других сферах речевого существования человека: в деловой, педагогической и др. Достаточно вспомнить школьных учителей, с которыми каждый из нас имел дело в своем детстве. В состоянии стресса одни из них принимали позу обиженных, другие - предпочитали переходить на крик, третьи же разряжались при помощи иронических насмешек.

Бытовой конфликт, как правило, возникает в результате недовольства одного из участников социального взаимодействия поведением другого. В некоторых случаях такое недовольство становится следствием коммуникативного недоразумения, в основе которого лежит, разница э речевых стратегиях участников общения. Приведем несколько примеров из записей живой разговорной речи.

1. Муж (что-то раздраженно ищет). - Черт возьми! Куда в этом доме все девается! Жена:-Не смей/ со мной разговаривать в таком хамском тоне!

2. Жена («ходя в квартиру). - Я сейчас ехала/ в какой-то душегубке! Это кошмар/ что в транспорте творится!

Муж (иронически) - Ужас! Всемирная катастрофа! Жена. - Я не понимаю/ чему ты радуешься// Твоей жене чуть руку не сломали/ а ты все ерничаешь!

3. Жена. Ой/ что-то я сегодня себя так плохо чувствую//...

Муж (иронически). - Бедняга// Ложись и сделай бай-бай//

Жена. - Скотина! Это ты целыми днями дрыхнешь/ а я на всю семью вкалываю!

Все три диалога демонстрируют конфликт на основе различия в типах языковых личностей. В первой ситуации муж принадлежит к инвективному типу, жена - к куртуазному; во второй -куртуазная жена выражает недовольство рационально-эвристическим стилем общения мужа; в третьем примере конфликт намечается вследствие несоответствия: жена - инвективный тип, муж-рационально-эвристический.

Наблюдения за разными языковыми личностями позволяет говорить о разной степени их конфликтности. Среди своих знакомых мы можем выделить и людей, для которых конфликт - естественная форма межличностной коммуникации, и собеседников, общение с которыми никогда не переходит в конфронтацию. Способность к кооперации в межличностном взаимодействии можно считать одним из критериев для выделения уровней коммуникативной компетенции языковых личностей. В качестве единого основания здесь выступает тип доминирующей установки по отношению к другому участнику общения. На этой основе мы выделяем три уровня коммуникативной компетенции: конфликтный, центрированный и кооперативный. Каждая из намеченных разновидностей включает в себя по два подтипа.

Прежде чем мы приступим к подробному рассмотрению каждого из типов, укажем на то, что речевое поведение языковых личностей в рамках того или иного уровня коммуникативной компетенции может отличаться. Разница в языковых формах выражения коммуникативного намерения определяется особенностями индивидуального стиля участников коммуникации.

Наблюдения показали, что разные уровни коммуникативной компетенции, выделяемые на основе гармонизации / дисгармонизации общения, дают разные возможности для разграничения языковых форм построения речевого взаимодействия (интеракции). Перейдем к детальному описанию каждой Из выделяемых разновидностей дискурса.

Конфликтный тип демонстрирует установку против партнера по коммуникации. Она отражает стремление одного из участников общения самоутвердиться за счет собеседника. Указанный тип представлен двумя разновидностями: конфликтно-агрессивным и конфликтно-манипуляторским.

Конфликтно-агрессивный подтип характеризуется тем, что один из участников (или оба) демонстрируют коммуникативному партнеру отрицательно заряженное эмоциональное отношение {агрессию), которая вызвана стремлением видеть в его поведении враждебность. Одна из особенностей речи такого типа - наличие в ней так называемых конфликтогенов, провоцирующих собеседника к столкновению. Агрессор - ущербная в социально-психологическом отношении личность. Для того, чтобы добиться ощущения социальной полноценности, коммуникант такого рода должен доставить собеседнику моральный дискомфорт («ска-

зать гадость»). Крайней формой вербальной агрессии становится коммуникативный садизм, когда партнер по общению становится объектом словесного издевательства.

В зависимости от индивидуальных особенностей речевого, портрета участников общения агрессия может проявляться в разных формах. Наблюдения показывают, что инвективная, куртуазная и рационально-эвристическая речевая агрессия по языковым способам реализации различаются довольно отчетливо. Наиболее явно конфликтность подобного типа выражается в том случае, когда сталкиваются две инвективные языковые личности. В качестве примера приведем короткий диалог в общественном транспорте.

(Полная женщина преклонных лет, проталкиваясь к выходу) -Да ты дашь мне/выйти что ли/дура!

(Женщина лет сорока) - Че ты разоралась/лошадь старая!

Однако не всегда агрессия может обретать форму прямого оскорбления. Гораздо чаще она имеет вид неявно выраженного отношения, намека. В обыденном общении это проявляется в субжанре, который мы назвали термином «колкость». Подобную разновидность куртуазной агрессии хорошо иллюстрирует анекдот.

Разговаривают две пожилые подруги.

- Какие мы с тобой когда-то были красивые. Особенно, я.

- Да. А теперь мы такие страшные. Особенно, ты.

Куртуазная конфликтность может проявляться в форме так называемого коммуникативного саботажа, когда на поставленный вопрос отвечают вопросом.

(Студентка, заглядывая на кафедру)

- Извините/ а N [фамилия преподавателя] сегодня будет?

- Не N/ а ИМ. [имя и отчество]//Вы что/не знаете/что к преподавателю нужно обращаться по имени и отчеству?

Если в первом примере в качестве конфликтогена выступает прямое оскорбление, то во втором - намек, снижение собеседницы косвенными средствами. Для рационально-эвристической личности такой провоцирующей зацепкой может служить вводное словосочетание, привносящее в высказывание оскорбительный для собеседника смысл.

- Ты помнишь/ какой день был вчера?

- Какой?

- Ты как всегда/ забыл/ что у твоего сына день рождения//

Конфликтно-манипуляторский подтип речевого поведения ориентирован на коммуникацию, в ходе которой один из участников общения в своем собеседнике прежде всего видит объект манипуляции. Здесь мы также сталкиваемся с психологической ущербностью, которая преодолевается за счет коммуникативного партнера. Манипулятор самоутверждается, ставя собеседника в конкретной ситуации общения на нижнюю по сравнению с собой статусную позицию. Он не испытывает уважения к адресату своего высказывания, считая его по интеллектуальным и этическим качествам существом, менее развитым. Доминирующая установка в речевом поведении подобной языковой личности - навязывание своего мнения и вообще преувеличение авторитетности своего жизненного опыта (Я считаю...; Ты должен(а)...; Я бы на твоем месте... и т. п.). В ходе общения манипулятор проявляется в поучениях, советах, диктате, а кроме того, в манере, задав вопрос, не дослушать ответ на него или же самому дать ответ, в бесцеремонной смене темы путем перебивания собеседника.

Дискурс, отражающий конфликтно-манипуляторское общение, также довольно отчетливо дифференцируется в зависимости от принадлежности манипулятора к инвективному, рационально-эвристическому или куртуазному типам языковой личности.

(Инвективный)

- Не знаю/ что мне с К. [мужем] делать? Целыми днями лежит/и видак смотрит//

-Дура ты была/ когда за него замуж выходила! Я считаю/ гони ты его в шею! Чем такого/лучше никакого//

(Куртуазный)

(Мужу) - Ты меня конечно/ извини//Я конечно/ не могу тебя заставить// Но по-моему/ ты в этой куртке/ похож на бомжа// Надевай что хочешь/ это твое право// Но мне с тобой будет/ просто стыдно идти//

(Рационально-эвристический)

(Муж, обращаясь к жене, которая разговаривает по телефону)- Ты надолго?

Жена -Не мешай/я по делу//

Муж- Я так понимаю/'ужинать мы сегодня/не будем...

Как в дискурсе, содержащем агрессивные интенции, в речевом поведении конфликтного манипулятора присутствуют конфликтогены, назначение которых - снизить, унизить коммуникативного партнера.

Центрированный тип речевого поведения характеризуется наличием у одного (или у обоих) из участников общения (интеракции) установки на игнорирование партнера коммуникации. Наши наблюдения позволяют нам выделить две разновидно-

сти дискурса такого типа: активно-центрированный и пассивно-центрированный.

Активно-центрированный подтип (активный эгоцентрик) иногда по своим речевым проявлениям напоминает конфликтно-манипуляторский дискурс: в нем тоже присутствуют перебивы собеседника, произвольные изменения темы разговора и т. д. Однако здесь необходимо констатировать разницу: если конфликтный манипулятор не уважает коммуникативного партнера, желая навязать ему свою точку зрения, то активный эгоцентрик просто не способен встать на точку зрения другого участника общения. Активный эгоцентрик строит свое общение так, как ребенок, играющий в мяч со стеной: спрашивает совет и тут же говорит о принятом решении, задает вопрос и сам на него отвечает, определяет тему разговора и сам ее развивает, не давая партнеру по коммуникации вставить слово, высказать свое суждение. Субъективно он испытывает иллюзию полноценной коммуникации и, как правило, получает от общения удовольствие, не замечая дискомфорта, который испытывает собеседник, что иногда чревато коммуникативными неудачами и (даже) конфликтами.

Разговор в кинозале, на киноклубном просмотре.

- N/ давай поговорим//

- О чем?

-Давай о «Молохе» поговорим [фильм А. Сокурова]// Ты как понял?

-Понимаешь...

(Говорит одновременно с репликой собеседника, перебивая) - Я так понял/ он сам одинокий// Он жертва одиночества//Экзистенциальные дела/такие//

- Ну ты понимаешь// Сложно рационализировать/ то/ что Сокуров имел в виду// Там скорее атмосфера...

(Глядя в пространство с отсутствующим выражением и явно не слушая) - Ясно// Ясно// А ты сейчас/ что читаешь? (не дожидаясь ответа) Я Фуко купил// Как тебе Фуко? (не дожидаясь ответа) Мне нравится//...

Собранный нами материал показывает, что центрированное речевое поведение слабо дифференцируется по стратегическим предпочтениям участников интеракции. Иными словами, в центрированной коммуникации говорящие обычно ведут себя примерно одинаково.

Пассивно-центрированная разновидность общения характеризуется уходом одного из коммуникативных партнеров в себя.

Такой пассивный эгоцентрик обычно выглядит безобидным рассеянным (иногда - забитым) «ежиком в тумане». Он с трудом способен выйти за пределы собственного внутреннего мира. Такая особенность речевого поведения, как правило, становится результатом работы психологических защитных механизмов, которые обычно отражают какие-то особенности воспитания индивида. Обычно речевое поведение такой языковой личности содержит несоответствие выбранных говорящим тактик ситуации общения и намерению собеседника, что свидетельствует о неумении переключиться на точку зрения слушателя. Это же выражается в упоминании имен, неизвестных собеседнику, как известных; в принципиально банальных реакциях на информацию, касающуюся коммуникативного партнера; в неадекватных реакциях (репликах невпопад); в переведении разговора на темы, которые касаются только говорящего, и полном отсутствии интереса к темам, интересующим слушателя и т. п. Речевое общение пассивного эгоцентрика наполнено коммуникативными неудача-ми и недоразумениями, факт возникновения которых часто им не замечается.

(Преподаватели, сидя на кафедре, наблюдая, как N перебирает на своем столе бумажки) - Интересно/ долго она копошиться будет?

—Да/ Между прочим/ звонок уже был//

- Смотри-ка/она даже не слышит//

(N, спустя некоторое время) - Эт вы че/ про меня говорите?

Особенно наглядно проявляется эта разновидность дискурса, когда оба участника общения строят свою речь в рамках пассивной центрации. В этом случае общение напоминает описанный в известном анекдоте диалог глухих:

- Ты в баню?

- Нет, я в баню.

- А-а. А я думал, что ты в баню.

Наши наблюдения показывают, что довольно успешно (по крайней мере - неконфликтно) проходит общение активного и пассивного эгоцентриков, в рамках которого первый выговаривается, не обращая внимание на то, слушает его собеседник или нет, а второй - просто присутствует при общении, не особо вникая в суть разговора.

В еще большей мере, чем дискурс активно-центрированный, пассивно-центрированное речевое поведение не дифференцируется по особенностям индивидуального стиля говорящих.

Кооперативный тип речевого поведения отличается доминирующей установкой в общении на партнера коммуникации. Здесь мы тоже выделяем подтипы: кооперативно-конформный и кооперативно-актуализаторский.

Кооперативно-конформная разновидность дискурса характеризуется тем, что один из участников общения демонстрирует согласие с точкой зрения собеседника, даже если он не вполне разделяет эту точку зрения, что, как правило, выступает следствием боязни конфликта, конфронтации. Такая настроенность проявляется в демонстрации интереса к другому участнику коммуникации в виде уточняющих вопросов, поддакивания, проявлении сочувствия, утешения, комплимента и т. д. В реальном общении обычно это выглядит как имитация (в той или иной степени убедительности) настроенности на коммуникативного партнера. Иногда уступки в построении интеракции, которые делает конформист, воспринимаются его коммуникативными партнерами как неискренность и, даже, хитрость.

Рассмотрение конкретного речевого материала показывает, что кооперативно-конформное речевое поведение также, как поведение конфликтное, способно различаться. Однако очень важно отметить, что основным принципом дифференциации выступает здесь не столько характер идиостиля говорящего, сколько особенности речевой манеры адресата. В подобном случае мы имеем дело со своего рода речевой мимикрией - стремлением подладиться под собеседника не только на уровне содержания речи, но и на уровне языкового оформления содержания. Приведем пример.

- Я не знаю/ неужели N вечно собирается/ на шее у матери сидеть?

- Не знаю/ не знаю//

- Пора/в конце-то концов/ей самой деньги зарабатывать!

- Да уж/вообще-то пора...

- Хватит/ с родителей тянуть!

- Да/конечно...

Кооперативно-актуализаторский подтип речевого поведения отражает высший уровень коммуникативной компетенций человека по способности к речевой кооперации. В этом случае гово-

I58

рящий руководствуется основным принципом, который можно определить как стремление поставить себя на точку зрения собеседника, взглянуть на изображаемую в речи ситуацию его глазами. Рискнем квалифицировать такой Тип общения, как соответствующий основному постулату христианской морали («возлюбить ближнего как самого себя»). Принципиальным отличием поведения актуализатора от конформиста выступает двойная перспектива в общении: ориентация не только на коммуникативного партнера но и на себя. Точнее - стремление возбудить в себе неформальный интерес к собеседнику, умение настроиться на его «волну». При этом кооперативный актуализатор, уважая мнение другого участника общения, сопереживая его проблемам, вовсе необязательно должен во всем с ним соглашаться. Более того, как это ни парадоксально, в некоторых случаях поведение актуализатора может напоминать методы манипулятора и, даже, агрессора.

Дата добавления: 2015-08-03