Оправдание духовного начала родины

Содержание.

I. Русская очевидность.

1. Оправдание духовного начала родины.

2. Феномен России.

3. Русская идея.

4. Русский и европеец.

5. Русская очевидность и русская тайна.

II. Исторический и метафизический экскурс.

6. Пути расселения ариев-праславян.

7. Религиозная жизнь древних руссов.

8. Предуготовленная вера.

9. Этапы становления христианской русской души.

10. Метаистория и стезя космического становления.

11. Дар вестничества в русской литературе.

III. Национальные особенности.

12. Особенности национального эроса.

13. Русское мировоззрение

14. Первообразы русской культуры.

15. Радуга русских икон.

16. Сиятельнейший образец русской святости.

17. Русский мистический опыт.

IV. Вестничество современных русских контактеров.

18. Наставления святого Сергия Радонежского русским ученикам.

19. О социальной жизни по законам Божьим.

20. Духовность ума и духовность сердца.

21. Косморусское учение «Радуга Искры Божьей».

22. О Небесных странах и Небесной России.

23. От Казанской иконы Божьей Матери до Храма всех религий в Казани.

24. А. Земной аналог Небесного Иерусалима - в России.

Б. Вариант будущего в духовном опыте русского Нострадамуса.

25. Пророчества будущего и вариант философии космического православия.

V. Вестничество и Богосотворчество.

26. Христос раскрывает тайну о Создателях Нашей Вселенной.

27. Общение с Богом по-русски.

А. Сердечное соприкосновение.

Б. Расшифровка «Откровения Иоанна Богослова».

28. А. Евангелие Вечности от Абсолюта- в России.

Б. Слово о Творении Абсолюта

Дополнение 1. Рассказ современника о знамении радуги.

Дополнение 2. Радуга как символ Вечного Завета.
Русская очевидность

Оправдание духовного начала родины

...Можно ли обосновать или оправдать начало родины духовно, перед лицом Божиим[1] и перед лицом христианства?..

Есть на свете предметы, которые можно воспринимать только глазом... есть такие предметы, которые доступны только уху и слуху… подобно этому есть такие предметы, которые могут быть восприняты, пережиты и приобретены только любовью... К таким предметам принадлежит и родина. С человеком, у которого нет реального, живого опыта в этой сфере, который никогда не ощущал сердцем, что есть для него родина, трудно было бы даже беседовать на эту тему...

По-видимому, люди приобретают этот патриотический опыт без
всяких поисков и исследований: он приходит как бы сам собою.
Люди инстинктивно, естественно и незаметно привыкают к
окружающей их среде, к природе, к соседям и культуре своей
страны, к быту своего народа. Но именно поэтому духовная
сущность патриотизма остается почти всегда за порогом их
сознания. Тогда любовь к родине живет в душах в виде неразумной,
предметно неопределенной склонности, которая то совсем замирает
и теряет свою силу, пока нет надлежащего раздражения (в мирные
времена, в эпохи спокойного быта), то вспыхивает слепою и
противоразумною страстью, пожаром проснувшегося, испуганного и
ожесточенного инстинкта, способного заглушить в душе и голос
совести, и чувство меры и справедливости, и даже требования
элементарного смысла. Тогда патриотизм оказывается слепым
аффектом, который разделяет участь всех слепых и духовно
непросветленных аффектов... Люди, болеющие таким «патриотизмом», не знают и не постигают ни того, что они «любят», ни того, за что они «любят»...

Ныне пришло время, когда человечество особенно нуждается в духовно-осмысленном и христиански-облагороженном патриотизме, который совмещал бы страстную любовь и жертвенность с мудрым трезвением и чувством меры, - ибо только такой патриотизм сумеет разрешить целый ряд ответственных проблем, стоящих перед современным человечеством... Нам, ищущим путей духовного обновления, не может быть безразлично, какой патриотизм мы утверждаем...

… Патриотизм есть любовь, - не просто «предпочтение», «склонность» или привычка. И если эта любовь не «пустое слово» и не «поза», - то она есть инстинктивная прилепленность к родному... [Но] инстинкт и дух призваны ко взаимному приятию: так, чтобы инстинкт получил правоту и форму духовности: а дух - творческую силу инстинктивности... И то, что должно быть достигнуто, - есть взаимное проникновение инстинкта и духа в обращении к родине. Инстинктивная страсть должна креститься огнем духа: духовное избрание, предпочтение и самоопределение должно получить всю силу инстинктивной страстности. Это будет любовь зрячая и оформляющая: это будет духовность таинственно-целесообразная и страстно-мудрая; это будет истинный патриотизм...*

Как же это достигается и осуществляется?

Поучительно отметить, что человек может прожить всю жизнь в пределах своего государства, и «не найти» своей родины, и не полюбить ее, так, что душа его будет до конца патриотически пустынна и мертва; и эта неудача или личная неспособность приведет его к своеобразному духовному сиротству: к творческой беспочвенности и бесплодности. В современном мире есть множество таких несчастных безродных людей, которые не могут любить совою родину потому, что инстинкт их живет лично эгоистическим или эгоистически-классовым интересом, а духовного органа они лишены. И вот идея родины ничего не говорит их душе. Идея родины предполагает в человеке живое начало духовности. Родина есть нечто от духа и для духа… Обретение родины есть акт духовного (хотя бы смутно-духовного, хотя бы духовно-инстинктивного) самоопределения, предполагающий, что сам человек живет духом и что духовный орган в нем не атрофирован; и этот акт самоопределения указывает ему его собственные духовные истоки и тем самым... оплодотворяет ею собственное духовное творчество...

Но бывает и так, что человек, в действительности не нашедший свою родину и не сумевший ее полюбить, все-таки всю жизнь ошибочно принимает и выдает себя за патриота. Это значит, что он прилепился своею любовью не к родине, а к какому-то «суррогату» ее, который он по ошибке принимает за родину. Таким «суррогатом» может быть любое из... естественных или исторических условий, составляющих обстановку народной жизни: стоит только взять это эмпирическое условие жизни как нечто самостоятельное, оторвать его от духовного смысла и священного значения [от Промысла], и заблуждение возникает само собой. Ничто, взятое само по себе, в отрыве от духа, - ни территория, ни климат, ни географическая обстановка... ни расовое происхождение, ни привычный быт, ни хозяйственный уклад… ни формальное подданство - ничто не составляет Родину, не заменяет ее и не любится патриотическою любовью. Ибо все это, взятое в отдельности, подобно телу без души, или колыбели без ребенка, или раме без картины, [или душе без монады духа]; все это есть не более, чем жилище родины, ее орудие, ее средство, ее материал, но не она сама. Все это необходимо ей, все это через нее и через ее Жизнь получает высший смысл и священное значение, но она сама больше всего этого; она этим не исчерпывается и к этому не сводится; [какой бы «совокупностью отношений» ее ни называли] и потому она может жить и осуществляться - при известных изменениях в ее жилище или в ее материале. Родина нуждается в территории; но территория не есть родина. Родине необходима географическая и климатическая обстановка; но похожие условия климата и географической обстановки [и партийной «надстройки»] можно найти и в другой стране. Ни одно из этих условий жизни, взятое само по себе, не может указать человеку на родину; ибо родина есть нечто от духа и для духа. И обратно: патриотизм может сложиться при отсутствии любого из этих содержаний. Есть люди, никогда не бывавшие в России и еле говорящие по-русски, но сердцем переживающие и трепещущие вместе с Россией; и обратно: есть люди, русские по крови, происхождению, местопребыванию, быту, языку и государственной принадлежности - и предающие Россию, ее судьбу, ее призвание, ее колыбель, ее славу...

Чтобы постигнуть сущность родины, необходимо уйти вглубь своего сердца, проверяя и удостоверяясь, и обнять взором весь объем человеческого духовного опыта...*

* * *

Человек находит родину не просто инстинктом, но инстинктивно-укорененным духом, и имеет ее Любовью. А это означает, что вопрос о родине разрешается в порядке самопознания и добровольного избрания… Любовь возникает сама; а если она сама не возникает, то ее не будет; она не вынудима; она есть дело свободы, внутренней свободы человеческого самоопределения... Любовь к родине есть творческий акт духовного самоопределения перед лицом Божиим... Любовь к родине должна быть нами духовно оправдана и обоснована...

Для истинного патриотизма характерна не простая приверженность к внешней обстановке... Важно то, что именнолюбится в любимом и за что оно любится. [Хотя и не всегда осознается умом, - «умом Россию не понять»]. И вот, истинным патриотом будет тот, кто обретет для своего чувства предмет, действительно стоящий самоотверженной любви и служения...

Истинный патриот любит свое отечество... духовною, зрячею любовью; не только любит, но еще утверждает совершенство [хотя бы частицу совершенства] любимого: «Моя родина прекрасна... перед лицом Божиим [и в замысле Божием]; как же мне не любить ее?!»... Родина обретается... волею к божественному на земле...

* * *

Духовный опыт и духовный патриотизм у людей сложен и, по строению своему, многоразличен; он захватывает и сознание человека, и бессознательно-инстинктивную глубину души:...

Так у Тютчева:

Эти бедные селенья,

Эта скудная природа -

Край родной долготерпенья.

Край ты русского народа!

Не поймет и не заметит

Гордый взор иноплеменный,

Что сквозит и тайно светит

В наготе твоей смиренной.

Удрученный ношей крестной,

Всю тебя, земля родная,

В рабском виде Царь Небесный

Исходил, благословляя.

... У Лермонтова:

Люблю отчизну я, но странною любовью,

Не победит ее рассудок мой!

Ни слава, купленная кровью.

Ни полный гордого доверия покой,

Ни темной старины заветные преданья –

Не шевелят во мне отрадного мечтанья.

Но я люблю - за что, не знаю сам -

Ее полей холодное молчанье,

Ее лесов дремучих колыханье,

Разливы рек ее, подобные морям;

Проселочным путем люблю скакать в телеге

И, взором медленно пронзая ночи тень,

Встречать по сторонам, вздыхая о ночлеге,

Дрожащие огни печальных деревень...

Есть патриотизм, исходящий от духовной отчизны, сокровенной и «таинственной», внемлющий «иному гласу»... Таков А. Н. Толстой:

...Так в беспредельное влекома,

Душа незримый чует мир,

И я не раз под голос грома,

Быть может, строил мой псалтырь.

Но я не чужд и здешней жизни;

Служа таинственной отчизне,

Я и в пылу душевных сил

О том, что близко не забыл.

Поверь, и мне мила природа

И быт родного нам народа;

Его стремленья я делю

И все земное я люблю,

Все ежедневные картины,

Поля и села и равнины,

И шум колеблемых лесов,

И звон косы в лугу росистом

И пляску с топаньем и свистом

Под говор пьяных мужичков;

В степи чумацкие ночлеги,

И рек безбережный разлив,

И скрип кочующей телеги,

И вид волнующихся нив;

Люблю я тройку удалую...

На славу кованную сбрую,

И золоченую дугу;

Люблю тот край, где зимы долги,

Но где весна так молода,

Где вниз по матушке по Волге

Идут бурлацкие суда...

И, жизнью смертною дыша,

Гляжу с любовию на землю,

Но выше просится душа;

И что ее, всегда чаруя,

Зовет и манит вдалеке,

О том поведать не могу я

На ежедневном языке.

...Найти родину - значит реально испытать это касание и унести в душе загоревшийся огонь этого чувства, это значит пережить своего рода духовное обращение, которое обязывает к открытому исповеданию; это значит открыть в предмете безусловное достоинство, действительно и объективно ему присуще... и в то же время - открыть в самом себе беззаветную преданность этому предмету и способность бескорыстно радоваться его совершенству, любить его и служить ему...

Соединяя свою судьбу с судьбою своего народа, - в его достижениях и в его падении, в часы опасности и в эпоху благоденствия, - [истинно любящий родину] отождествляет себя... не с множеством различных и неизвестных ему «человеков», среди которых, наверное, есть и злые, и жадные, и ничтожные, и предатели... Нет; он сливает свой инстинкт и свой дух с инстинктом и с духом своего народа; [как русский, например, - с русским духом]; и духовности своего народа он служит жизнью и смертью, ибо его душа и его тело естественно и незаметно следуют за совершившимся отождествлением*.

Подобно тому, как тело человека живет только до тех пор, пока оно одушевлено, так душа... преисполнена патриотизма до тех пор, пока она пребывает в творческом единении с жизнью своего народа. Ибо между ним и его народом устанавливается не только общение или единение, но обнаруживается прямое единство...

И это единство он передает многозначительным и искренним словом «мы»...

Иван Ильин

«Путь к очевидности»

Дата добавления: 2015-08-03