Из расспросных речей в Разрядном приказе попа П.Иванова (Колесникова) о его пребывании у казаков Степана Разина (1670 г., августа 4)

178-го августа в 4 день. По указу великого государя присыльной курской поп Микифор Иванов, которой прислан к Москве из Белагорода июля в 19 день нынешняго 178-го году, в Розряде роспрашиван; а в роспросе сказал. <…>

А в нынешнем де во 178-м году в Великой пост марта в 17-м числе он, поп Микифор, ис Курска съехал в Острогожской и был в Острогожском до тех мест, как вода вскрылась. И на Фоминой недели из Острогожского с промышлеными людьми съехал на Дон с тем же образом Николая Чюдотворца и на Дану де по городком у донских казаков на церковное строенье збирал и молебны певал. И как пришол в городок Чир, и в том городке жил с неделю, а после Николина дни Вешняго вскоре ис того городка взял ево поневоле вора и изменника Стеньки Разина товарыщ Васька Ус, а в то де время тот Васька ехал рекою Доном на судах из нижних городков со многими каза­ками и с черкасы. И привезли ево в Паншин городок к Стеньке Ра­зину, и Стенька де велел ево держать за караулом у знамяни. А при нем де в том городке Стенька стоял с неделю, а к нему, Стеньке, по ево Стенькине посылке донские казаки и с судов работные люди пришли многие. И он де, Стенька, под Паншиным городком на берегу с нагайской стороны учинил круг, а в кругу сказал всем вслух. — Любо ль де им всем итти з Дону на Волгу, а с Волги итти в Русь против государевых неприятелей и изменников, чтоб им из Московского го­сударства вывесть изменников бояр и думных людей и в городех воевод и приказных людей?

Да он же де, Стенька, в кругу говорил. — Когда де то бывало, что на Москве блаженные памяти великие государыни царицы и великие княгини Марьи Ильиничны и государей благоверных царевичей, государя царевича и великого князя Алексея Алексеевича и государя царевича и великого князя Симеона Алексеевича, не стало вскоре? И им бы де всем постоять и изменников из Московского государства вывесть и чорным людем дать свободу.

Да он же, Стенька, и казаки все в кругу говорили. — Не добры де к ним, донским казаком, бояря князь Юрья Алексеевич Долгоруково, князь Микита Иванович Одоевской да думной дьяк Дементей Башмаков да голова стрелецкой Артемон Матвеев. И про иных многих бояр и думных людей говорили, а имян он их не упомнит. И что де от них к ним на Дон государева жалованья не присылаетца. А добры де к ним, донским казаком, бояря князь Иван Алексеевич Воротынской, князь Григорей Сунчалеевич Черкаской: как де они бывают на Москве в станицах, и их де они кормят и поят.

И после того на другой день вор Стенька Разин со всеми каза­ками ис-под Паншина степью пошли под Царицын и шли до Царицына пеши и коньми и суды с собою везли. <…>

И под Царицыным на Волге насады государевы и патриарши и торговых людей суды разорил и грабил и с посадов и с судов запас в город вывозил и работных людей с посадов к себе побрал. И голову московских стрельцов Ивана Лопатина и стрельцов вверх по Волге Стенька Разин судами и берегом конницею встретил, и бились, и з го­рода по них ис пушек стреляли. И стрельцов многих побили и голову Ивана Лопатина и полуголову Федора Якшина и сотников и иных многих стрельцов поймали и на берег взвели. И стрельцов Стенька Разин и ясаулы допрашивали, каковы к ним голова и полуголова и сотники. И стрельцы де немногие люди Стеньке Разину сказали, что де до них голова Иван Лопатин и сотники были недобры и в до­роге их бивали, а один сотник из них дву человек стрельцов берды­шам срубил, что они с ним, Стенькою, не бились, а полуголова Федор Якшин к ним был добр.

И Стенька де Разин голову и сотников побил и в воду вкинул, а полуголову отдал для береженья царицынскому жителю Дружинке.

Да Стенька ж де Разин под Царицыным готовил суды и ждал к себе ис черкаских городов на помочь многих черкас с полковником с Серком.

И был де он, поп Микифор, у Стеньки Разина поневоле под Царицыным недели с 3. И которые де ево Стенькина полку казаки по­биты, и тех де казаков для поменовения в тетратку писал он, поп, по неволи ж, по Стенькину веленью Разина и товарыща ево, Васьки Уса, и тех побитых он, поп, и царицынские попы у церкви хоронили...

Крестьянская война под предводительством Степана Разина. Сборник документов. –

М.: Изд-во АН СССР,1954. – Т.I. - № 171. - С.234-237

7. Из расспросных речей в приказе Малой Рос­сии казака Н.Самбуленко о начале похода С.Разина с Дона на Волгу (1670 г., сентября 29)

179-го сентября в 29 день. В приказе Малыя Росии сее стороны Днепра гетмана Демьяна Игнатовича присланной казак Нестерко Санбуленко роспрашиван, а в роспросе сказал. <…>

И как де донские казаки з Донца Северского шли рекою Донцом х Черкасову городку на Дон, и он де, Нестерко, к ним, казаком, пристал добро­вольно и с ними в лотке рекою Доном пришел в казачей городок Коче­тов. И тут де стояли казаки в пяти лотках, а сколько человек, того не ведомо. И ис Кочетова де те козаки пошли в лотках вверх рекою Доном до Паншина, ево де, Нестерка, взяли с собою ж, и пришли в Паншин в седьмой день. А в Паншине де стоит в стругах и в лотках Стенька Разин с казаками, а при нем казаков донских с Рыбново, черкасы и руские люди, которые были на торговых стругах гребцы, всего в 80 стругах, а сколько числом, того он сказать не ведает; да конных казаков из розных городков по берегу с ним же с 1500 человек.

И как де пришли они, Нестерко с казаками, ис Кочетова в Паншин, и на другой де день в Паншине у него, Стеньки, с казаками был круг, а в кругу де он, Стенька, всем вслух говорил.— Атаманы де молотцы, куда мы пойдем отсюды, на море ли по Волге или к иному царю служить? И в кругу старшина сказали ему, Стеньке, и всем казаком, что они иному царю служити не хотят, а пойдем де мы все на Волгу на бояр и воевод. И Стенька де, взяв саблю наголо, говорил им всем, что он на великого государя итти и руки под­нять не хочет, лутче де ево тою саблею голову отсеките или в воду посадите. И казаки донские, которые тут же были в кругу, гово­рили ему. — Мы де готовы за дом пресвятыя богородицы и за великого государя умереть и головы свои положить и служить, а что де бояря не велят нам ходить на море и на Волгу, и от того мы стали наги и голодни. И ныне де пойдем на бояр и воевод на Волгу за то, что де бояря и воеводы нас голодом морят. А как на море и на Волге наперед сего были, и они де, бояря и воеводы, нас имали и вешали и головы нам секли и в воду сажали. И Стенька де Разин им сказал, что добро, пойдем завтрее по Волге. И больши де того в кругу речей не было, и круг розшелся. <…>

Крестьянская война под предводительством Степана Разина. Сборник документов. –

М.: Изд-во АН СССР,1954. – Т.I. - №184.- С.253

8. Из «Записок» Л.Фабрициуса[93]

<…> Тем временем из Москвы было послано четыре при­каза, т.е. полка стрельцов, чтобы усмирить этих разбой­ников; но они приплыли на больших стругах, к воде были непривычны, и их разбили наголову. При этом Стенька Разин получил большое количество амуниции, артиллерийских орудий и всего, в чем у него была нуж­да.

Одновременно с тем, как упомянутые выше стрель­цы были отправлены из Москвы, из Астрахани высту­пило около 5000 человек по реке и по суше, чтобы таким образом зажать Стеньку Разина в тиски. Но, расправившись с предыдущими, он оказался в выгод­ном положении, и так как его хорошо осведомляли о нас, он вышел из Царицына и на полпути встретился с нами у Черного Яра, появившись перед нами преж­де, чем мы могли ожидать этого или получить какие-либо сведения о нем. Мы уже несколько дней стояли в Черном Яре и высылали по реке и по берегу разъез­ды, но не смогли получить достоверных сведений. 10 июля собрался военный совет, на котором было решено выступить и искать встречи со Стенькой. 11 июля в 8 часов утра примчался наш дозор и поднял тревогу, так как казаки преследовали их по пятам.

Мы вышли из стругов и построились в ordre de bataille[94]. Господин генерал князь Семен Иванович Львов обошел строй, призывая всех и каждого помнить о своем долге, хранить верность присяге, данной его царскому величеству, и сражаться с бессовестными бун­товщиками, как подобает честным воинам. В ответ все как один закричали, что, разумеется, они все готовы отдать свою жизнь за его царское величество и будут биться до последней капли крови.

Тем временем Стенька вышел в поле, построил ши­роко развернутый фронт и дал в руки каждому, у кого не было огнестрельного оружия, длинную палку, обож­женную немного с одного конца, а к ней был прибит лоскут или небольшой флажок, все это издали в откры­том поле имело необычайно парадный вид. Простые воины и вообразили, что там, где много флажков и штандартов, должно быть и много людей. Они стакну­лись и, решив, что им представляется возможность, по которой они так давно вздыхали, тотчас перешли к врагу с развернутыми знаменами и барабанным боем.

Там они стали целоваться и обниматься и договори­лись стоять друг за друга душой и телом, чтобы, истре­бив изменников-бояр и, сбросив с себя ярмо рабства, стать вольными людьми.

Тут генерал глядел на офицеров, офицеры на гене­рала, и никто в растерянности не знал, что нужно пред­принять. Один говорил одно, другой — другое, наконец, порешили, что следует сесть с генералом в его струг и таким образом ретироваться в Астрахань. Но воров­ские стрельцы в Черном Яре, стоявшие на валу и баш­нях, повернули пушки и открыли огонь по нам. Часть их выскочила из крепости и перерезала нам дорогу к стругам, так что некуда было податься. Между тем наши собаки, те, что присоединились к казакам, нале­тели на нас с тыла. Нас было всего человек 80 офице­ров, дворян и писарей. И тут бы быть резне, да Стень­ка Разин сейчас же отдал приказ не убивать больше ни одного офицера, ибо среди них, верно, есть все же и хорошие люди, таких следует пощадить. Напротив, тот, кто плохо обращался со своими солдатами, поне­сет заслуженную кару, по приговору атамана и созван­ного им круга.

Круг — это когда казаки по приказу атамана соби­раются и становятся в круг, а посреди круга втыкается головное знамя, около которого становится атаман со своими старшими офицерами, которым он сообщает свой замысел с тем, чтобы те довели его до сведения рядовых сотоварищей и выслушали их мнение об этом. Если рядовым сотоварищам по душе атамановы пред­ложения, то все в один голос выкрикивают: «Любо, любо!»

Итак, был созван круг, и Стенька через своих есаулов спросил, как обращались со своими солдатами генерал и офицеры, на что бессовестные кровавые со­баки, как стрельцы, так и солдаты, в один голос закри­чали, что среди офицеров нет ни одного, кто заслуживал бы пощады, что они единодушно просят, чтобы отец их, Степан Тимофеевич Разин, повелел всех на­чальников порубить саблями. На что и было дано согла­сие, одному только генералу Семену Ивановичу Льво­ву Стенька самолично даровал в тот раз жизнь.

И вот затем господ офицеров по их рангу одного за другим выволакивали из башни, куда они с туго за­вязанными за спиной руками и ногами были брошены день назад, разрезали на них веревки и выводили их за ворота, где стояли все кровавые псы, и каждый из них рвался нанести первый удар своему бывшему вое­начальнику, один саблей, другой пикой, одни боевым молотом, другие бердышем. Как только офицера втал­кивали в круг, кровавые собаки умертвляли его, нано­ся ему бесчисленные раны. Некоторых даже порубили на куски и тут же сбросили в Волгу. <...>

На следующий день все наши вещи были разграб­лены и снесены к головному знамени, или бунчуку, и тут наши кровавые собаки получили вместе с каза­ками свою долю из наших вещей. После этого убийцы, так долго упивавшиеся человеческой кровью и до сих пор не пресытившиеся ею, захотели еще и водки, и пи­ва, объявили царские погреба своей собственностью и вылакали все начисто. Когда же ничего больше не осталось, воры стали совещаться, как им повести дело дальше: углубиться ли в страну вверх или сначала обезопасить себя от Астрахани. Последнее посчитали более благоразумным и выгодным, поскольку, захватив Астрахань, они обеспечили бы себе тыл и, таким обра­зом, смогли бы беспрепятственно подниматься вверх по Волге до самой Казани. В Казани де все жители с ними заодно и при их приближении уж расправятся с правителем города и со всеми офицерами. <…>

Когда они стали хозяевами города, они все разорили и разграбили, а затем свалили в кучу, чтобы позже разделить между всеми. <…>

Как бы неслыханно этот разбойник ни тиранство­вал, все же среди своих казаков он хотел установить полный порядок. Проклятия, грубые ругательства, бранные слова, а у русских есть такие неслыханные и у других народов неупотребительные слова, что их без ужаса и передать нельзя, — все это, а также блуд и кражи Стенька старался полностью искоренить. Ибо если кто-либо уворовывал у другого что-либо хоть не дороже булавки, ему завязывали над головой рубаху, насыпали туда песку и так бросали его в воду. Я сам видел, как одного казака повесили за ноги только за то, что он походя ткнул молодой бабе в живот.

И этот жестокий казак так почитался своими под­чиненными, что стоило ему только что-либо приказать, как все мгновенно приводилось в исполнение. Если же кто-либо не сразу выполнял его приказ, полагая, что, может, он одумается и смилуется, то этот изверг впадал в такую ярость, что, казалось, он одержим. Он срывал шапку с головы, бросал ее оземь и топтал ногами, выхватывал из-за пояса саблю, швырял ее к ногам окружающих и вопил во все горло: «Не буду я больше вашим атаманом, ищите себе другого», после чего все падали ему в ноги и все в один голос просили, чтобы он снова взял саблю и был им не только атама­ном, но и отцом, а они будут послушны ему и в жизни, и в смерти. Столь беспрекословное послушание привело к такому почитанию этого злодея, что все перед ним дрожало и трепетало и волю его исполняли с ни­жайшей покорностью. <…>

Тем временем награбленное добро было разло­жено по кучам, рассчитанным на 1000, на 100, на 50 и на 10 человек, а затем было приказано под страхом смерти явиться под знамя, чтобы получить свою долю добычи. Даже митрополита и генерала-воеводу обяза­ли получить свою долю от этой добычи. <…>

После дележа награбленного Стенька приказал всем собираться, и за короткое время было снаряжено несколько тысяч больших и малых судов. Спустя не­сколько дней начался поход вверх по Волге.

Стенька оставил тогда начальствовать в Астрахани одного из своих близких друзей — Федьку Шелудяка, чтобы в его отсутствие соблюдать порядок. Этот сразу велел огласить, что купцам-иноземцам даруется право свободной и беспошлинной торговли. Однако у инозем­цев не было охоты торговать с ворами и мошенни­ками.<…>

Записки иностранцев о восстании Степана Разина. - Л.,1968. - С. 49-54,57,58

9. Запись в Разрядной книге указа, объявлен­ного московским служилым людям, о посылке служилых людей с воеводой Ю.Долгоруковым на подавление восстания (1670 г., августа 1)

Августа в 1 же числе великого государя указ сказан на Постельном крыльце таков.—

Стольники, стряпчие, дворяне московские и жильцы и всяких чинов люди!

Великий государь царь и великий князь Алексей Михайло­вич... [т.] велел вам сказать.—

В прошлом во 177-м году казак донской Стенька Разин с товарыщи, с такими ж ворами, забыв господа бога и пресвятую богоро­дицу, христианскую заступницу, и православную христианскую веру, и святую соборную и апостольную церковь, и его великого госуда­ря крестное целованье, ему, великому государю, и всему Москов­скому государству изменил. И прямых старых донских казаков, которые за святую соборную и апостольскую церковь, и за его великого государя крестное целованье, и за Московское государство бивались и до смерти страдали, их многих побил и пограбил и опо­зорил. И на Волге многие пакости чинил, приказных и торговых людей до смерти побил; и пришедчи на Яик, просился в город, бутто для моления в церковь, и яицкие служилые люди, не чая от него, вора, тайного лукавства, в город для моления в церковь пустили, и он вместо церковные молитвы тех яицких служилых людей без­винно посек и город разорил.

И как то воровство в Астрахани боярин и воеводы уведали, и по нашему великаго государя указу посылали на того вора и крестопреступника из Астарахани Якова Безобразова с нашими велико­го государя ратными людьми. И он, вор, против тех наших великаго государя ратных людей бился, и уклонился к пущему воровству, и ходил на море, и шахова величества многие городы обманом и душевредством имал и разоренье чинил, и шахова ж величества купчин побивал. И тем своим воровством меж нами, великим государем, и шаховым величеством и меж наших великих государей государств многую ссору учинил.

И по нашему, великаго государя указу боярин и воевода князь Иван Семенович Прозоровской посылал на них из Астарахани товарыща своего стольника и воеводу князя Семена Львова, а с ним наших великого государя ратных людей. И милостию божиею и заступлением пресвятые богородицы стольник и воевода князь Семен Львов и наши великаго государя ратные люди их, воров, сошли и обступили и хотели сечь. И они, видя над собою промысл наших ве­ликаго государя ратных людей, нам, великому государю, в винах своих добили челом и крест целовали, что им впредь нам, великому государю, служить верно безо всякия измены. И заводов воровских на святую соборную церковь и на православную христианскую веру и на Московское государство никаких нигде не чинить, и ссоры меж нами, великим государем и шаховым величеством, никакой не де­лать, и никаких воровских людей к себе не принимать и ниоткуду не призывать, и крови христианские не проливать. И мы, великий государь, по своему государскому милосердому христианскому на­мерению, не хотя их разлития крови, пожаловали их, велели им вместо смерти дать живот. И по их челобитью отпущены они были на Дон для того, что им, будучи на Дону, нам, великому государю, служить и против всяких наших государских неприятелей бусурман стоять, и крови свои проливать, и заслуживать те свои воровские вины службами своими и кровьми.

И по нашему великого государя указу послан с Москвы на Дон с нашими государевыми милостивыми грамотами к донским старши­нам и к войску жилец Гарасим Овдокимов. Да ему ж велено проведать про того вора Стеньку: тое нашу государскую милостивую пощаду и от смерти свобождение он, Стенька, помнит ли, и против своего обещания нам, великому государю, служит ли, и шатости ка­кие в нем и приобщения к воровству нет ли. И тот вор Стенька, забыв господа бога и пресветую его матерь, заступницу и помощницу всего христианского рода, и святую православную христианскую веру, от святыя соборные церкви отступил и про святителя[95] нашего Иисуса Христа говорил хульные и неистовые слова, чего православному христианину и помыслить не мочно, и церквей божиих ставить на Дону и пения никакова петь не велит и священников з Дону збил.

И нам, великому государю, и всему Московскому государству изменил, и принял к себе в помочь сатану, и, прибрав к себе таких же воров, пришол воровски на Дон в Черкаской город, и жильца Гарасима Овдокимова убил и в воду вкинул, и старых донских казаков, которые нам, великому государю, служили, многих побил же и в воду пометал. И пошол на Волгу для своего воровства по-прежнему мимо Царицына.

И царицынские служилые люди по согласию с тем же вором нам, великому государю, изменили, город Царицын здали и воеводу Ти­мофея Тургенева и царицынцов и иных тамошних городов детей боярских и всяких служилых людей, которые к их воровству не при­ставали и бились с ними, ему выдали, и, соединясь, побили и в воду пометали. И голову Ивана Лопатина. которой послан был на Царицын с стрельцами, не допустя до Царицына, на Волге воровским обманом побил и в воду ж пометал. И видя себе надежду в тех из­менниках, в таких же дьявольских сосудах, каков и сам, пошол с Ца­рицына на Волгу, и наших великого государя всяких чинов служи­лых и приказных и купецких людей грабил и до смерти побивал и в воду метал, не токмо что природных чесных людей, но стрель­цов и салдат и людей боярских, и всякие злыя воровские пакости учинил.

И оставя на Царицыне воровских своих товарыщей, пошол к Чорному Яру и к Астарахани, и Чорной Яр своим лукавством взял, и вое­воду, убив, вкинул в воду. А которые наши великого государя слу­жилые люди были посланы из Астарахани на него, вора Стеньку, с воеводою с князь Семеном Львовым, и те астараханские служилые люди нам, великому государю, изменили и приложились к нему, во­ру, и воеводу князя Семена Львова отдали ему, вору, а начальных людей и московских стрельцов побили и в воду пометали. И пришед с теми астараханскими изменниками под Астарахань, згаваривал астараханских стрельцов, чтобы они воровски, тайно, в город их пу­стили и боярина и воевод и начальных всяких людей и московских стрельцов выдали, а сами соединились с ними. И астараханские стрельцы нам, великому государю, изменили, того вора Стеньку в город пустили и боярина и воеводу и начальных людей и московских стрельцов выдали тем ворам. И вор Стенька Разин боярина воеводу князя Ивана Семеновича Прозоровского велел бросить с роскату, а товарыщей ево и начальных людей и детей боярских и мо­сковских стрельцов, которые к воровству не пристали, побил.

И мы, великий государь царь и великий князь Алексей Михайло­вич... [т.], велел вам сказать, что Московское государство во жребии и во обороне пресвятые владычицы нашея богородицы и всегда над всякими неприятели победу приемлет по господе бозе молитвами ея. А ныне мы, великий государь, и все наше Московское государст­во в той же надежде, и по господе бозе несумненную надежду имеем на руководительницу и помощницу пресвятую богородицу. И указали быть на нашей государеве службе боярину нашему и воеводам князю Юрью Алексеевичу Долгоруково да стольнику князю Костянтину Щербатово. И вы б, стольники и стряпчие и дворяня московские и жильцы, памятуя господа бога и надежды христианские, пречистые богородицы, помощь и наступление, и святую православную христианскую веру, и святую соборную и апостольскую церковь, и наше великаго государя крестное целованье, и свою породу и службы и кровь, и за те свои службы нашу великаго государя к себе милость и жалованье, и свои прародительския чести, — нам, великаму государю, за наше великого государя здоровье и за все Московское государство и за свои домы служили со всяким усердием, и со всею службою ехали к Москве все тотчас безсрочно, не мешкав в домех своих, безо всякие лености.

А кому быть на Москве и кому быть в полкех, и о том наш вели­кого государя указ будет им сказан завтре. А за те ваши службы наша государева милость и жалованье будет вам свыше прежнего. А которые ратные люди наперед сего на нашей великаго государя службе объявились в нетех[96] или в бегах, и за те их вины наш великаго государя указ им о том будет; а хто ныне заслужит, и тем вина отдана будет. А буде, забыв господа бога и православную христиан­скую веру и наше великого государя крестное целованье, против то­го врага божия и отступника от веры православной и губителя не­винных православных христиан на нашу великого государя служ­бу тотчас не поедут и учнут жить в домех своих, и по нашему вели­каго государя указу у тех людей поместья их и вотчины укажем мы, великий государь, имать бесповоротно и отдавать челобитчиком, ко­торые будут на службе. А буде которые всяких чинов служилые люди с нашей великаго государя службы збегут, и тем быть кажненым смертью безо всякия пощады. И вам бы одноконечно ехать со всею службою, не мешкая, и нам, великому государю, служить и за свои службы нашу великаго государя милость получить.

Крестьянская война под предводительством Степана Разина. Сборник документов. –

М.: Изд-во АН СССР, 1957. – Т. II. – Ч.I. - № 2. - С.7-10

Дата добавления: 2015-08-03