Из уставной книги Разбойного приказа (1555-1556 гг.)

Лета 7063-го генваря в 18 день царь великий князь Иван Васильевич всеа Русии приговорил з бояры о розбойном деле.

1. Которого розбойника поймают, и тот розбойник в розбоех на себя и на своих товарыщев учнет говорити, и что кому розбойного досталося, и по его речем у того чело­века поличное вымут и, пытан, на себя не скажет, а в обыску ево назовут лихим человеком, и того по обыску и по розбойничим речем и по поличному казнить.

2. А на которого человека говорит язык[80], и тот че­ловек, пытан, на себя не скажет, а в обыску его назовут лихим человеком, и того человека казнити же, потому что они, пытаны оттерпливаютца, в розбоех на себя не гово­рят, а посадить их в тюрьму до смерти; и они ис тюрмы утекают и розбойники их выбивают, и те розбойники опять розбивают и кровь от них крестьянская льетца.

3. А на которых людех исцы ищут розбоев, и те люди скажут, что они не розбивали и языки на них в роз­боех не говорят, а в обыску про них скажут, что они лихие люди, а в лихе про них доводов не скажут, а, пытаны, те люди на себя в розбоех не скажут, — и тем людем сидети в тюрме до смерти по обыском. А на которых людей ска­жут в обыску, что они лихие люди и в лихе на них доведут, а, пытаны, на себя не скажут, — и тех людей каз­нити же.

4. А на которого человека говорят языки два или три, а в обыску ево половина добрым человеком назовут, а другая лихим человеком, а, пытан, сам на себя не учнет говорить, а после того прибудет на него иное лихое дело в розбое или в татьбе, — и того казнити. А на обыскных людех, которые его одобрили, взять выть.[81]

5. А на которого человека язык говорит, а в обыску ево половина обыскных людей назовут добром человеком, а другая лихим человеком, — и того человека, на кого язык говорит, пытати. А не учнет на себя, пытан, говорити, — и того человека дати на поруку за обыскных людей, кото­рые ево одобрили, а по розбойничьим речем на нем имать выть. А будет в той половине болши обыскных людей, которые назовут лихим человеком, человек пятнатцать или двадцать, а, пытан, на себя не скажет и тем людем, на которых язык говорил, сидети в тюрме до смерти no обыску и по языку, а животы его отдать исцом в выти. А прибудет на него после того иное в розбойном деле иное лихо, — и того казнити. А на обыскных людех, которые его одобрили, взять выть; а обыскных людей лутчих дву или трех бити кнутьем.

6. А на Москве и в ыных городех, в которой сотни[82] поймают у кого розбойника и поличное у него во дворе по его речем вымут, — и того разбойника пытати: и сколь давно к нему приезжает, и розбойную рухледь к нему при­возит, и ведает ли он, что он розбивал. И скажет тот роз­бойник, что он к тому человеку приезжал и рухледь розбойную привозил, — и того человека, у которого розбой­ника поймают, пытати ж. А на той сотни за розбойника взять выть. А скажет тот розбойник, что он розбивал, а у которого человека поймают, и он того человека в роз­боех и в приводех розбойной рухледи учнет говорити, и того он не ведал, что он розбивал, — и про того обыскати тою сотнею, где он живет. И назовут его в обыску добрым человеком, — ино его дать на поруку за обыскных людей, а на сотной выти не имати. А назовут его в обыску ли­хим человеком, — ина его по обыску пытати.

7. Которых губных старост великого князя выберут в городы и в волости, и те старосты не слушают, креста целовати не будут[83] и дел не делают, и грамот царя и вели­кого князя не слушают, — и по тех старост посылати на подводах и сажати их в тюрму. А ис тюрмы их выпущати да на них прогоны имати[84]. А им велети впредь быти у розбойных дел и дела розбойные делати по наказному списку[85].

8. А которые старосты крест целовали, и те губные старосты живут на Москве за своими делы, а с Москвы не едут, — и тех старост ссылать с Москвы за поруками, а появятца опять, а с Москвы не поедут, — ино их сажати в тюрму на время.

9. А обыскивают губные старосты про татей и про розбойников и к обыску к ним из сел и ис волостей, из деревень немногие люди приезжают из волостей, из сел человек по пяти и по шти, и губные старосты о том пишут к бояром, что к ним многие дети боярские и их прикащики и крестьяне к обыском не ездят, и губных старост не слу­шают, и тюрем не ставят, и крепостей к тюрмам и сторо­жей и полоча не дают, и грамот великого князя не слу­шают, и которых посланников посылает государь с Москвы, и к тем посланником к обыском не ездят же, и которые люди к обыском не ездят, и на тех людех имати ослушного с сохи по рублю. А утекут в те поры ис тюрмы розбойники, — и те иски имати на ослушниках и на тех людех, которые в тюрму не пособляют. А что возмут на ослушных людех денег, — и старостам о тех деньгах отписывати на Москву к бояром, которым розбойные дела приказаны.

10. У которых губных старост языки говорят в ыные городы и в ыные губы, и те губные старосты посы­лают к тем к губным старостам не с одними грамотами, чтоб тех к ним людей, на которых у них языки говорят, присылати ставити их с языки с очей на очи, и те губные ста­росты тех людей к тем к губным старостам не посылают и грамот их не слушают, — и о том старостам меж себе ссылатись, а посылать им меж себя целовальников з гра­мотами. А целовальники б те грамоты отдавали старостам, взяв с собою сторонних людей, человек трех или четырех добрых, и те старосты к ним против того в том не отпи­шут, — и по тех старост посылати с Москвы приставов, а велеть их ставити перед бояры с тем целовальником, ко­торой з грамотою послан, и с теми людми, перед которыми людми грамоту отдал, ставить с очей на очи. И скажут те люди, человеки три или четыре, что перед ними целоваль­ник губным старостам грамоту отдал, — и с теми людми суда не дати. И которые губные старосты тех людей не пришлют, а в те поры розбойники утекут, — ино половина вытей имати на тех, которые упустили, а другая на тех, которые не прислали.

11. А на которых старост губных бьют челом боя­ром исцы, что их судят и обыскивают про них не по дружбе и бояря тем губным старостам примешивают из ыных губ губных старост, чтоб с теми старостами сьезжались и обыскивали вместе, и те губные старосты с теми губными старостами не съезжаютца и вместе не обыски­вают, которые старосты не учнут сьезжатся, — и по тех посылати приставов из езду. А в другой ряд не сьедутца, ино на них исцовы иски. А у которых старост многие дела, ино из них одному сьехатца, а другому дела делати в своей губе.

12. Сидят в тюрмах многие люди, и дела их в по­жар[86] погорели, сыскати про них нечем, — и тех людей выпрашивати словом да писати по их речем, в чем которой сидит, да про них обыскати.

13. Сидят в тюрмах здесь на Москве многие люди в татбах и в розбоех, а приставы живут у тюрем, тиуновы люди, ино тиуновых людей, которые у тюрем в приставех тюремщики, бьют челом, что тиуновы люди на них по­минки емлют, а с ыных платья снимают, а на иных людей на тиуновы в том и доводы бывали и кнутом их в том бивали, — и тиуновым людем впредь у тюрем в приставех не быти. А велети выбрати земли людей добрых, которые люди к тому делу пригожи, 16 человек, да росписати их по месяцом на год. А как те люди у тюрем год поживут, ино их оменити, а выбирати иных людей 16 человек да росписати их по тому ж по месяцом на год.

А в подлинной книге у того государева уложенья припись дьяка Бориса Алексеева сына Щекина.

А на приговоре были у царя и великого князя бояре: князь Юрьи Михайлович Булгаков, князь Дмитрей Ивано­вич Курлетев, Василей Михайлович Юрьев, князь Иван Иванович Пронской, Иван Михайлович Воронцов, князь Василей Семенович Серебряной, Иван Васильевич Шере­метев, окольничей Алексей Федорович Одашев, постельничей Игнатей Михайлович Вешнеков.

А в подлинной книге у той статьи дьячьи приписи нет.

Памятники русского права. – М.: Гос. изд-во юридич. лит-ры,1956. – Вып.IV. – С.356-360

11. Запись продолжателя «Летописца начала царства» об отмене кормлений и об «Уложении о службе 1555-1556 гг.»

Приговор царской о кормлениах и о службе. Лета 7064-го приговорил царь и великий князь Иван Васильевич всеа Русии з братиею и з боляры о кормлениях и о службе всем людем, как им вперед служити. А посе время бояре и князи и дети боярские сидели по кормлением по горо­дом и по волостем, для росправы людем и всякого устрое­ниа землям и собе от служеб для покою и прекормления; на которых городех и волостех были в кои лета наместникы и волостели, и тем городом и волостем розсправу и устрой делали и от всякого их лиха обращали на благое, а сами были доволны оброкы своими и пошлинами указными, что им государь уложил.

И вниде в слух благочестивому царю, что многие грады и волости пусты учинили наместникы и волостели, изо многых лет презрев страх божий и государьскые уста­вы, и много злокозненых дел на них учиниша; не быша им пастыри и учители, но сътворишася им гонители и разо­рители. Такоже тех градов и волостей мужичья многие коварства содеяша и убийства их людем: и как едут с кормленей, и мужики многими искы отъискывают; и много в том кровопролития и осквернениа душам содеяша, их же не подобает в христианском законе не слышати; и многие наместникы и волостели и старого своего стяжениа избыша, животов и вотчин.

Царю же благочестивому обычай бяше таков: начало его премудрости страх господень, а все перед богом собя чиста соблюдает, церковное предстояние в страсте и трепете имети, ничто же глаголюще, ниже помышляюще в время святого пения, токмо съвесть своя пред богом исправляюща; и на всяк день некоторым обычаем не разлучится от преданнаго правила божественаго всего церковнаго, такоже и уединеная молитва, потом же суд и правда нелицемерна всем; потехи же царьскые, ловы и иные учрежения, еже подобает обычаем царьскым, все оставиша, но тъщащеся по Христе волю его сътворити во всем и порученые ему государства съблюсти и устроити во всем подобие вправду и оборонити от всех иноверных бусурман и латын. А храб­рость же и мужество его и от бога даное ему благородие како тщится за благочестие поборати по всяк день и час? Ничто же ино съдевает, токмо о том печется, как утвердити закон и веру пресветлую и благочестивую христиан­скую в всех подрученных ему государствах; тако же и против неверных на вся лета и в вся времена въоружается и поборает, ополчаетца, како бы свободити правосла­вие от рук нечестивых; не токмо не щадит своей царьской вые приимати всегда нужде и не радит о сем но паче тщится всегда о пролитие своей праведной и царской кро­ви, о избавлении единородных наших братии православных христиан; и иное услаждение и потехи никоторые в ум его царьской не внидут, токмо о избаве христианом, просто рещи, толко закон Христов и ратные дела. Любовь же его по бозе ко всем под рукою его, к велможам и к средним и ко младым ко всем, равна: по достоянию всех любит, всех жалует и удовляет урокы вправду, против их трудов, и мзды им въздает по их отечеству и службе; ни единаго же забвена видети от своего жалования хочет, такоже ни­кого ни от кого обидима видети хощет. И такова его бог яве царя и государя православным землям уродил подра­жателя прежним и благочестивым царем и храбрым госу­дарем; паче же иных благодать свою на нем всемогый бог показа, потребителя его бусурманом и иноверным сътвори; и какова его бог створи, и по тому тщится и подручных всех пред богом в законе христианском и непорочных поставити и обращая их от всех недобрых дел; яко же есть речено в святем еуангелии: пастырь добрый иже душю свою полагает за овца, и истинный пастырь, а не наемник, о всех промышляет душами их, такоже и пищею и одежею вправду устроит; и хощет от бога в страшное второе при­шествие праведный глас слышати: «Ты еси царь правде», и ему же бы без стыда отвещати: «Господи! Се аз и люди, яже ми еси дал».

О повелении царьском. И повеле государь во градех и в волостях разчинити старосты, и сотцкые, и пятьдесятцкые, и десятцкые и з страшным и грозным запрещением заповедь положити, чтоб им разсужати промежь разбои и татбы и всякие дела, отнюдь бы никоторая вражда не именовалася, также ни мзда неправедная, ни лжывое послушество; а кого промеж собою такова лиха найдут, таковых велел казнем предавати; а на грады и на волости положити оброкы по их промыслом и по землям, и те оброкы збирати к царьскым казнам своим диаком; бояр же и велмож и всех воинов устроил кормлением, праведными урокы, ему же до­стоит по отечеству и по дородсту, а городовых в четвертой год, а иных в третей год денежьным жалованием. <…>

О расмотрении государьском. По сем же государь и сея расмотри: которые велможы и всякие воины многыми зем­лями завладали, службою оскудеша, — не против госуда­рева жалования и своих вотчин служба их — государь же им уровнения творяше: в поместьях землемерие им учиниша, комуждо что достойно, так устроиша, преизлишки же разделиша неимущим; а с вотчин и с поместья уложеную службу учини же: со ста четвертей добрые угожей земли человек на коне и в доспесе в полном, а в далной поход о дву конь; и хто послужит по земли, и государь их жалует своим жалованием, кормлении, и на уложеные люди дает денежное жалование; а хто землю держит, а службы с нее не платит, на тех на самех имати денги за люди; а хто дает в службу люди лишние перед землею, через уло­женные люди, и тем от государя болшее жалование самим, а людем их перед уложеными и полътретиа давати денгами.

И все государь строяше, как бы строение воинъству и служба бы царская безо лжи была и без греха вправду; и подлинные тому розряды у царьскых чиноначалников, у приказных людей.

Памятники русского права. – М.: Гос. изд-во юридич. лит-ры,1956. – Вып.IV. – С.583-586

Дата добавления: 2015-08-03