Глава 14. Нарочно бить по голове меня в этот раз не стали, зато громила в маске

Нарочно бить по голове меня в этот раз не стали, зато громила в маске, который тащил меня на плече, оказался столь неуклюж, что крепко приложил башкой об косяк при выходе из подвала.

Нападавших было, показалось мне, человек десять. Сопротивляться старики не сопротивлялись – их и не тронули, и даже похвалили за то, что «клиента упаковали». Последнее, что я услышал, были зловещие слова блатного инвалида Колбасы:

– Давай, Пидор Иванович, обоснуй честным ворам и коммунякам, почему залётные отморозки нас вычислили и опустили…

Двор был безлюден. Меня принесли к тёмно-зелёному джипу и втолкнули внутрь. Слева и справа села охрана, зажав между коленей автоматы. Машина сразу же тронулась. Окна на заднем сиденье были задёрнуты шторами. Не иначе госбезопасность…

Я счёл за благо помалкивать, да никто меня ни о чём и не спрашивал. Не станут сразу вешать, и то хорошо. Но каковы ветераны!

Ладно, стану думать, если не врубят какой-нибудь русский шансон. Попробую составить картинку, пока везут. До «серого домика» под сенью Дзержинского путь неблизкий…

Сосредоточимся. Давно это было – архей, протерозой, палеозой, мезозой, кайнозой, происхождение семьи, религии и частной собственности… Химэй.

Итак, есть люди, которые вовсе не считают Химэй желанным парадизом. И не внимают, затаив дыханье, речам Достигшего. И даже мылят для него верёвку, народные мстители. Значит, это что же получается? Земля оккупирована пришельцами? Тогда при чём тут сикхи? Пятая колонна? Нет, Силы Милосердия могут состоять из кого угодно (немцы, хохлы, наши ребята «в какой-нибудь Гонделупе»). Под эгидой ООН. Сбылась мечта дураков о всемирном правительстве? Тогда при чём тут Химэй? Почему дорога туда ведёт через Крайск, не самый известный в мире город? Ах да – крупнейший эвакуационный узел, говорила бабушка…

…Всё-таки не сдюжили благословенной тишины мои конвоиры – врубили русский шансон! А-ба-жаю! Застрадал доверительным баритоном очередной Семён Анальный или Паша Долото про сибирские метели и неизбежное возвращение к любимой, от которой требуется верность, верность и ещё раз верность… Потом зарежут Пашу Долото за длинный язык поклонники и начнут собирать по чужим бумажникам средства на памятник угасшему светочу русской культуры да причитать с экрана, как по Моцарту… Есть, есть вечные ценности…

Тогда, может, и не чекисты меня зацепили, хотя не факт. Вкусы нынче нивелировались. Ладно. Документов при мне нет – остались в рюкзаке вместе с деньгами и карабином. Надеюсь, что Киджана сбережёт хотя бы рюкзак, коли недоглядел за мной. Ох, не справиться воину саванны с озверевшим русским мужичком!

Джип остановился, водитель посигналил. Впереди распахнулись ажурные ворота. До центра мы за это время никак не могли доехать, значит, не «серый домик».

Машина проехала ещё несколько метров и остановилась окончательно. Дверь открылась, меня выпихнули наружу и снова понесли на плече.

Как ни странно, это был двор детского сада – стандартное здание, разноцветные беседки, песочницы, огромные надувные игрушки… На дорожке, выложенной рифлёными плитами, валялся среди автоматных гильз красненький совочек.

Детинушка на этот раз ничего моей головой не задел, а сгрузил на лавочку в раздевалке, достал здоровенный нож и разрезал клейкую ленту. Потом поднял меня рывком и твёрдо направил к двери, из-за которой раздавались весёлые крики.

Неужели придётся морочить голову малышам? Их-то за что?

За дверью, как и ожидалось, была игровая. Маленькие человечки бегали, кричали, отнимали друг у друга слонов и медведей, громко жаловались на жизнь и совершенно не обращали внимания ни на лохматого и бородатого дядьку в старой штормовке и камуфляжных штанах, заправленных в сапоги, ни на его замаскированного сопровождающего.

– Пошёл, – прошептал конвоир и показал – куда.

Под стеллажом, заставленным пёстрыми растрёпанными книжками, сидел за маленьким столиком небольшой, под стать обстановке, мужчинка в джинсовом комбинезончике и дорогой полосатой рубашечке. Было ему под сорок – неприметное кругленькое личико, задорный носик, редкие волосики на кругленькой головке. И креслице под ним было небольшенькое… И бутылочка «Чивас ригал» была аккуратненькая, и две стопочки, и сёмужка на блюдечке… Но никак не походил мужчинка на впавшего в детство заведующего.

Слева и справа от столика, у стен, высились, стремясь к потолку, двое охранников в одинаковых полосатых костюмах. Каждый держал обеими руками короткоствольный автомат. На одном автомате, как на турнике, раскачивался сосредоточенный пацанчик, но телохранитель не обращал на это внимания.

– Алала, дорогой мой! Счастлив день, когда встречаем Достигшего, – сказал мужчинка. – Извините, чтению чвелей не обучен. Способностей нету! – он хохотнул и развёл руками. – Сейчас вас… э-э-э… Присаживайтесь!

Тотчас подо мной оказался нормальный, удобный офисный стул – я не заметил, как подставил его сопровождающий.

– Здравствуйте, – сказал я и сел. – Чему обязан?

– Зовите меня Игорем, – сказал он. – Просто Игорь. Нет, вы мне ничем не обязаны… Есть серьёзная тема…

Конкурент Панина? Вот сейчас он будет вытягивать из меня номера банковских счетов и тайны дирижаблестроения, пригрозив пытать детей… Иначе зачем он именно тут расположился? Или это захват заложников?

– Не совсем понимаю… Обстановка… – промямлил я.

– А, это… – он обвёл игровую рукой. – Просто у детей положительное биополе, понимаете?

Был бы у меня «парабеллум», я бы за него схватился – ненавижу эти слова. Биополе, энергетика… Крэмы они заряжают, минетжеры духа…

– Врачи рекомендовали, – продолжал он. – Способствует расширению, выводит бляшки… Профилактирует аденому…

Брешешь, гад, подумал я. Прикрылся детишками от покушений, только и делов. Хотя вряд ли такое сработает… То ли наивный, то ли просто дурак…

А вслух сказал:

– Шумно тут… И вообще…

– Я же всё это оплачиваю, – пожал плечами Игорь, Просто Игорь. – А вы, должно быть, бог знает что подумали! Наверное, из первой партии – совсем отстали от земной жизни… Нет-нет, Беслан не повторится – мы за этим следим!

– Тогда слушаю вас, – ледяным тоном сказал я. Значит, всё-таки из этих. «Мы следим»… А за Новохопёрском вы много уследили?

– Это ведь я вас слушаю! – улыбнулся Игорь. – Извините, что так получилось… Но ведь не мои вас связали! Что со старыми дураками поделаешь? И жалко их, и зла не хватает… В общем, прошла информация, что на Павлодарах объявился вполне адекватный и вменяемый русскоговорящий Достигший. Не замкнувшийся в неизбывной тоске по утраченному, не озлобившийся… А у меня как раз появился хороший номер в лайне. И взяли по-божески, и срок подходит. Но сомнения всё-таки остаются, как и у многих.

– Что, вам тоже послушать Свидетельство приспичило? – усмехнулся я. – Принимаю только групповые заявки, не менее ста человек, иначе сами понимаете…

– Нет-нет, – Просто Игорь замахал ручками. – Рассказывать про царевича Сайяпала и Сражение Семи Рас мне не надо. Мне окончательное подтверждение нужно. Лично мне. Глаза в глаза. На Химэе действительно так хорошо, как нам в кино показывают?

Вместо ответа я мечтательно закатил очи. Вроде и не соврал ни единым словом.

– Понимаю, – сказал Просто Игорь. – И сила тяжести там…

Я изобразил рукой нечто плавное.

– И наши деньги там действительно не нужны, а вместо золота этот… стибриум?

– Ну конечно, – твёрдо сказал я. – От золотого стандарта и без того давно пора было избавиться… Не собирайте сокровищ на земле, где воры крадут и подкапывают…

За моей спиной внезапно взвизгнул женский голос:

– Нечипоренко! Нельзя сикать на дяденьку! Он когда сменится – то в мешок тебя посодит…

Значит, не на меня, подумал я. Бедные бодигарды, что они здесь терпят!

– Вот пострелята! – сладко зажмурился Игорь. – Бутузики мои… Карапузики… А семьи там воссоединяются? Вот у вас же была жена, дети?

– На Химэе нет ни мужей, ни жён, – уверенно сказал я. – Впрочем, если хотите… Но не думаю, что вам самому захочется воссоединяться. Там… Там можно всё переиграть, понимаете?

– Понимаю… Омоложение, новое тело… Жалеете, что избрали участь Достигшего?

Я отрицательно помотал головой:

– Должен же кто-то Свидетельствовать! Если не я – то кто же? Если не сейчас – то когда же? Если не здесь – то где же?

Хм, хорошо излагаю!

– Я всегда преклонялся перед подвигом Достигших, – сказал Просто Игорь. – Променять Вечную Родину на то, чтобы убеждать недоумков и нигилистов… Терпеть этот ад, – он хотел обвести рукой игровую, но сообразил, что ад не рифмуется с бутузиками и карапузиками. – Снова терпеть земное тяготение, земные болезни, риск случайной смерти в какой-нибудь глуши… И проклятый Бриарей, который в любую минуту… И потепление…

– Про птичий грипп не забудьте, – сказал я.

– Потом это… На Просторе действительно перевоспитывают убийц и маньяков? Они теряют личность или вечно каются? И как их встречают родственники жертв?

Мне очень хотелось сказать: «Да, тварь. Таким, как ты, в Химэе суждено страдать и мучиться, и родственники жертв поджидают убийц у входа с битами и длинными ножами и крошат их на кусочки…» Но вслух я произнёс:

– Да нет, в общем-то. От человека зависит. И никто там счёты ни с кем не сводит. Это же Химэй.

Мы помолчали, слушая детские крики. Парень, висевший на автомате охранника, отцепился и с воплем: «Семью восемь – половинку просим!» – ринулся в какую-то разборку.

– Спасибо, – сказал наконец Просто Игорь. – Вы меня… Короче, мне нужен был последний импульс, понимаете? От настоящего человека, а не от обдолбанной размазни. Вы сильней меня. Я никогда бы не смог вернуться. Вы не сломались. Вы настоящий – значит, и Химэй настоящий. Давайте выпьем на прощание…

Вот те на! А я ведь ещё из Шиллера продекламировать ему собирался… Монолог маркиза Позы…

– Пожелайте мне счастливого пути, – он поднял стопку.

– Счастливого пути, – улыбнулся я и пригубил виски.

А сам подумал: дорога лугом. Не знаю, где уж этот ваш парадиз находится, но тебе, мужчинка, там самое место. Лейтенант тоже говорил, что на Биг Тьюб последних отморозков перевоспитывают… Надеюсь, это весьма мучительный процесс. Но лишь бы подальше, подальше от бутузиков и карапузиков с их целительным биополем…

– А это вам за консультацию. Не отказывайтесь – обижусь…

Я и не подумал отказываться от пачки евро. Отдай и не греши.

– Мой водитель доставит вас, куда вы скажете…

– А откуда взял, пусть туда и везёт, – сказал я.

…В ворота ломится потерянного рая,

где грезятся ему и розги, и рабы.

Алексей Жемчужников

За психическое здоровье своего часового Панин взялся всерьёз. Во время очередного визита его сопровождали не нужные люди и не технари, а ребята в белых халатах. Они долго мучили Мерлина, облепляли тело датчиками, даже фотографировали со всех сторон. Только что голову в томограф не совали, потому что очень уж тяжёл и громоздок этот агрегат.

А зубная врачиха Полина была вообще блеск!

– Это бонус тебе за хорошее поведение, – пояснил Лось. – И не строй из себя мальчонку. Положено! Природа требует! Если надо – я тебе хоть целый стриптиз-клуб привезу! Просто от Полины двойная польза выходит… А госпожа Румянцева про тебя и слышать не желает. Сами виноваты: гордые не по разуму!

И Мерлин подчинился требованиям природы. Тем более что страшная бормашина детства отошла в прошлое… И Полина с ласковыми полными руками ничем не напоминала Таню…

Зато встреча с другим членом консилиума была менее приятной.

– Лучший психоаналитик в крае! – хвастался Лось.

Лучший психоаналитик был молодой, тщедушный, и одно веко у него дёргалось – «врачу, исцелися сам!». У Мерлина создалось впечатление, что учение Фрейда парнишка постигал под одеялом при свете карманного фонарика. Врач стеснялся задавать вопросы и неудержимо краснел, выслушивая ответы. Во фрейдизм Роман Ильич не верил и полагал, что лучшим психоаналитиком на Руси является вагонный попутчик с бутылкой или же умный и добрый поп.

– Всё детство ему пересказал! – жаловался потом Лосю Мерлин. – Будто контрразведчик какой, а не врач! Душу вымотал! И записывал, записывал на свою машинку…

– Ну хочешь, я на обратном пути его выкину из вертолёта? – спросил Панин.

– Шуточки у тебя, Сохатый, – опасливо сказал Мерлин.

– Кстати о детстве, – сказал Лось. – Он рекомендовал тебе писать мемуары. Так ты пиши! Всё равно бездельничаешь! Я лично проверять буду!

– Зачем тебе мои воспоминания, Лось? – спросил Роман Ильич. – «Житие мое» тебе и так известно…

– «Какое житие, пёс смердящий?» – весело подхватил Панин. – Я, к примеру, не знаю вообще, чем ты занимался, пока я кровь проливал и с небес падал – целый кусок жизни! Хочешь, я тебе за мемуары буду дополнительно платить? Хоть заработаешь…

– Сто годов – сто рублёв, богатеем стану, – сказал Мерлин. – Как, не трогают нашу фирму?

– Щиплют, – зло сказал Панин. – Как пираньи. Ты один нам поддержка и опора…

– С какой стати я?

– Громоотвод ты наш! Ванкуверский затворник! Я, Колдун, такую игру затеял, что… Ну да вот закончу – и вернёшься в Крайск на белой лошади…

– Возвращаются на белом коне, – сказал Роман Ильич. – А белая лошадь есть символ кошмара…

– Так кошмар и творится, – сказал Панин. – Хорошо тебе ничего не знать и не ведать.

– А в чём игра-то? – спросил Мерлин.

– Ну-у… – Лось махнул ручищей. – Чтобы ты понял, придётся тебе целую политинформацию прочитать…

– Не надо! – поспешно сказал Роман Ильич. – А за Полину спасибо…

– Оставить? Она из тебя человека сделает…

Мерлин покачал головой:

– Не надо. Она весёлая, добрая… Но не хочу я, Сохатый, ни к чему и ни к кому привязываться. Я женщинам только беду приношу…

– Это так, – согласился Панин.

Дата добавления: 2015-08-03