Снова сомнительный брак .

Завоеванное, казалось бы, "Кирилловичами" признание русской эмиграции было нарушено 13 августа 1948 года браком "Великого Князя" Владимира Кирилловича с Леонидой Георгиевной (официально - урожденной кн. Багратион-Мухранской), который вызвал новые разногласия в зарубежном монархическом движении. Похоже, всем претендентам на Престол в этой линии было суждено разрушать свои претензии сомнительными браками.

Многих монархистов озадачил уже вопрос равнород-ности Леониды Георгиевны, ибо при буквальном истолковании статей 36 и 188 Основных Законов равнородным считается принадлежность к царствующему, а не царствовавшему Дому - в данном случае грузинскому, давно вошедшему в число подданных русского царя. (В сходном положении были многочисленные дворяне - потомки царствовавшего рода Рюриковичей, которые равнородными не считались). На соответствующее постановление в отношении всех «владетельных кавказских семей» (по поводу претензий других лиц) указывал в своих воспоминаниях долголетний начальник канцелярии Министерства Императорского Двора А.А. Мосолов.[95]

Показательно, что и сенатор Корево, не предполагая в 1922 году, кого наследник Вел. Кн. Кирилла изберет» себе в супруги, приводил брак Княжны Императорской Крови Татьяны Константиновны с князем Багратионом-Мухранским как пример разрешенного брака «с лицом, не имеющим собственного достоинства, то есть не принадлежащим ни к какому царствующему или владетельному дому». Именно поэтому от Татьяны Константиновны было взято отречение от прав наследования Престола.[96] (Позже "Походная канцелярия Великого Князя Владимира Кирилловича" попыталась умалчивать об этом морганатическом браке...)[97]

"Великая Княгиня" Леонида Георгиевна и Е. Злотницкая (мать Леониды Георгиевны).

Кроме того, Леонида Георгиевна ранее состояла в браке (с богатым американцем Кирби; разведена в 1937 г.). Следовательно, тут снова возникает уже описанная проблема брака с разведенной. Заметим, что епископы Русской Зарубежной Церкви не дали благословения на этот брак, и претенденты на русский Престол были вынуждены венчаться тайно не в русской, а в греческой церкви в Швейцарии.[98] (Владимир Кириллович будет позже объяснять это в "наивной" традиции: «Тогда в Мадриде не было православной церкви. Ближайшая [! - М.Н.] была в Лозанне, поэтому мы поехали туда»...)[99]

Уже всего этого достаточно, чтобы признать данный брак непригодным с точки зрения прав престолонаследия, не рассматривая прочих деталей, связанных с биографией Леониды Георгиевны.[99a]

После этого брака все больше монархистов стало склоняться к мнению, что точное применение Основных Законов создает "монархический тупик" - из-за несоответствия этим Законам браков или поведения всех оставшихся в живых Романовых (см., напр., дискуссию в журнале "Владимирский Вестник").[100]

Заметим, что "Великий Князь" Владимир Кириллович и в текущей политике проявлял почти такую же "гибкость", как и его предшественник, - но в изменившихся условиях. Если раньше Запад поддерживал большевиков (и в ту эпоху вполне вписывались младоросские лозунги вроде "Царь и Советы"), то с конца 1940-х годов Запад перешел к "холодной войне" против СССР как окрепшего геополитического противника. И Владимир Кириллович вписался в новую западную политику, обнародовав в 1952 г. заявление, что внутренние перемены в России невозможны «без применения силы... без внешней вооруженной помощи»...[101] Фактически это означало (какие бы оговорки он ни делал) оправдание войны Запада против СССР, а при наличии атомного оружия такая война могла быть только атомной - с соответствующими жертвами и последствиями.

После всего вышеизложенного можно было бы не продолжать обзор дальнейших претензий "кирилловской" линии на Российский Престол. Тем более, что Владимир Кириллович был ее последним мужским представителем. Но последующее поведение его и его наследников более всего лежит в основе их сегодняшних претензий, которые приобрели неожиданную политическую актуальность в условиях новой русской смуты.

В начало

Дата добавления: 2015-08-03