Кирилловщина как воплощение феврализма в Династии Романовых

Итак, основные возражения против прав на Престол "кирилловской" линии: она непригодна для этого ни по Основным Законам, ни по церковным правилам, ни по уголовному законодательству Империи, ни по своему нравственному облику.

Все "прокирилловские" издания построены на замалчивании: а) полного набора требований к наследнику Российского Престола; б) допущенных этой ветвью нарушений; в) архивных документов, свидетельствующих о лишении Вел. Кн. Кирилла прав на Престол. Таким образом, клятва каждого нового наследника-кирилловича «Именем Бога Всемогущего, пред святым Его Евангелием... соблюдать все постановления о наследии Престола и порядке фамильного учреждения» и «свято блюсти Веру Православную» - являются не чем иным, как периодически повторяющимся ритуалом клятвопреступления.

Основные же контраргументы "кирилловцев" заключаются в следующем:

- примеры неравнородных браков или произвольных решений наших царствовавших особ до введения Павлом I Законов о престолонаследии (хотя именно для предотвращения подобных случаев Законы и были введены);

- "всемилостивейшее прощение" Вел. Кн. Кирилла Государем (который не имел права прощать нарушение данных статей Законов и церковных правил; впрочем, он никогда не отменял своей главной санкции: резолюции о лишении Вел. Кн. Кирилла прав на Престол);

- внесение семьи Кирилла в состав Императорского Дома (что еще не означает автоматических прав на Престол: члены Императорского Дома в этом отношении могут иметь разное "качество");

- признание этой линии первоиерархами Зарубежной Церкви (которые также не имели права игнорировать указанные законы);

- признание титула "Главы Династии" другими Романовыми (их личное мнение, противоречащее требованиям Законов, тоже не может служить доказательством);

- относительно присвоения великокняжеских титулов ссылки на то, что «Глава Династии, вне зависимости от пользования титулом, обладает всеми Царскими прерогативами и является Императором де-юре»,[115] правомочным присваивать титулы (хотя невозможно доказать, что Кирилл и его потомство имели право называть себя Главой Династии).

Даже припертые к стене фактами, активные приверженцы "Кирилловичей" в России отметают все приведенные возражения как «ложь, клевету,... откровенную глупость»;[116] как «пришедшие "из-за бугра" невежественные сплетни со всех "эмигрантских гадюшников"... вздорные обвинения - множество мелочей, из коих каждая в отдельности не стоит выеденного яйца». При этом утверждается, что порядок престолонаследия «свято соблюдается до сего дня», «права Великого Князя Владимира Кирилловича слишком бесспорны и очевидны, и подтверждены к тому же Отцами Церкви»(?); сомневающийся же - «хочет похитить у нас плоды покаяния»...[117]

Видимо, некоторые "кирилловцы-легитимисты" субъективно воспринимают все это именно так, с неофитским пылом и экзальтацией, поскольку им очень хотелось бы иметь готового законного Царя: «В основе деятельности РХМС лежит личная верность соратников Государыне... де-юре ИМПЕРАТРИЦЕ Всероссийской МАРИИ I».[118] В числе таких монархистов немало порядочных людей, способных организаторов, идеологов и публицистов. Но если они и после приведенных фактов все еще захотят доказывать права этой линии на русский Престол - то им следует отказаться от названия "легитимисты" и не ссылаться на многократно нарушенные "Кирилловичами" Законы Российской Империи.

Как говорилось в аналитической записке из архива Ильина: «Если... единственно законный путь к Престолу отвергнуть, то всякий иной путь окажется не легитимным. Безразлично - какой именно это будет путь: произвольного толкования, самопровозглашения, соглашения членов Династии друг с другом или же организованного отречения всех членов Династии. Основные Законы устанавливают не только порядок престолонаследия, но и порядок своего собственного истолкования и применения».[119]

Нельзя не видеть, что "кирилловская" линия с самого начала стала ярким воплощением феврализма и смуты в рядах самой Династии Романовых, то есть символом предательского отношения к русской легитимности и к духовному смыслу русской истории, без всяких следов покаяния (вместо этого Владимир Кириллович пишет «о жертвенном подвиге» своего отца).[120] Будто нарочно каждое новое поколение этой линии начинало с ущербного брака, не раз нарушало церковные правила и заканчивало "гибкостью" к тем или иным господствовавшим (антирусским) политическим силам.

Не исключено, что при тщательном исследовании поведения этой семьи в 1916-1917 гг. может обнаружиться закулисная взаимосвязь разрушителей нашего Отечества (включая их иностранных покровителей) - и претензий Вел. Кн. Кирилла на Престол. Не лелеялись ли они еще до революции и не этим ли объясняются заговорщические планы матери Кирилла против Государя, о которых свидетельствовали Родзянко, Палеолог и Мельгунов?

Честолюбивую мать могли подталкивать к этому и смертельно опасная болезнь царевича Алексея, и отсутствие интереса к Престолу у брата Государя - Михаила Александровича, женатого морганатическим браком. Следующим в очередности на Престол, по их "первородным" расчетам, шел Вел. Кн. Кирилл. Даже его "государственные таланты" были заблаговременно продемонстрированы "прогрессивным" проектом перестройки Российского государства, который Кирилл подал Государю 12 февраля 1917 года как проект тронной речи и который стал распространяться в виде листовки 25 марта.[121]

Даже благоволящий "Кирилловичам" С. Скотт так описывает ситуацию накануне революции:[121a]

«Трон, можно сказать, принадлежал Кириллу, ему оставалось только пережить Николая... Стоит отметить, что мать Кирилла, Мария Павловна-старшая, поначалу не пожелала принять русскую православную веру, а оставалась протестанткой... Но в 1911 году, тридцать шесть лет спустя после свадьбы [точнее: в 1908 году, когда стало известно о болезни царевича Алексея. - М.Н.], она приняла православие. Можно допустить, что она ударилась в набожность... Вероятнее же, что переход в православную веру был обусловлен положением ее старшего сына. Его шансы взойти на русский Престол необычайно возросли, а мать русского царя непременно должна была исповедовать истинную русскую веру... К концу 1916 года стало ясно, что положение Николая II более чем критическое... Петроград бурлил от заговоров и сплетен. Было точно известно, какой полк должен выступить, в каком месте, государя рассчитывали заставить отречься, а государыню уйти в монастырь. Почему же не произошло дворцового переворота, в результате которого трон почти наверняка достался бы Кириллу?».[122]

Видимо, дальнейшее развитие событий - возобладавшая антимонархическая настроенность членов Временного правительства и его полевение, его усиливавшаяся беспомощность, как и рост влияния большевиков - все это было неожиданным для Кирилла Владимировича. В июне 1917 г. он перебрался в Финляндию и оставался там «на удивление долго, несколько лет... Здесь он был вблизи от Петрограда - на тот случай, если бы что-то произошло, если бы белые победили в гражданской войне».[123] В Финляндии семья Кирилла благополучно прожила до апреля 1920 г. и лишь затем уехала в Швейцарию - когда Антанта потребовала от белых прекратить борьбу. (Однако находившийся в той же Финляндии Вел. Кн. Георгий Михайлович в марте 1918 г. был арестован большевиками, доставлен в Петроград и в январе 1919 г. убит.)

Мать и братья Кирилла были арестованы красными в Кисловодске в августе 1918 г., но их почему-то сразу же освободили,[123a] и они попали к белым. Также надеясь на успех белых, Мария Павловна с Андреем оставались на юге России до новороссийской эвакуации в 1920 г., причем матери всюду оказывали «почет, приличествующий императрице. Ей беспрекословно и безоговорочно подчинялись, сами не зная почему», - недоумевает Скотт, видя в этом «загадку». (Заметим, что политикой многих белых армий и их взаимоотношениями с Антантой руководили масоны-февралисты.)[124] Тогда же англичанами были вывезены из России «четыре полных комплекта драгоценностей, один Марии Павловне и по одному на каждого сына». Впрочем, их связи с западными кругами были обоюдно полезными: «Иностранцы, писавшие мемуары о годах до и после революции, нередко черпали сведения в салоне Марии Павловны: и английский посол сэр Джордж Бьюкенен, и французский посол Палеолог»...[125]

В интервью от 9 марта, осуждая «старый режим», Кирилл намекает и на "заслуги" своей супруги: «В перспективе, во взглядах на будущее она оказалась куда дальновиднее тех, кто был облечен всей силой государственной, но не народной власти. Вместе с другими членами бывшей царской фамилии, она горячо болела душой за то, что творится недоброе дело, вместе с другими членами бывшей царской семьи в пределах возможного она горячо протестовала против существовавшей политики»... «Теперь, когда великие события произошли, когда старый режим ушел в вечность, исчез, как дым, теперь конечно, легче говорить о том, кто что сделал, легче подвести итоги великому народному движению»...[126]

Будем надеяться, что когда-нибудь будут документально подведены итоги в отношении семьи Вел. Кн. Кирилла, "кто что сделал". Все упомянутые выше заговоры против Государя с участием Кирилла и его матери, их связи с представителями предательской Антанты (поощрившей Февральскую революцию) нуждаются в тщательном расследовании, как и закулисная сторона ареста и убийства Царской Семьи - поскольку именно это сделало Вел. Кн. Кирилла "старшим по первородству". Возможно, тут еще скрыты некоторые тайны.

Но уже сейчас во всем приведенном наборе повторяющихся из поколение в поколение "кирилловских" нарушений Законов нельзя не почувствовать и какую-то мистическую символику смутного времени - символику "тайны беззакония", всегда действующей через подмену истины ложью (сам антихрист, как предсказано, воцарится в виде самозванца, выдавая себя за "мессию"). Неважно, сознательно или бессознательно "кирилловская" линия оказалась инструментом сходной подмены. Важно видеть, что в результате в России возможно воцарение самозванца - а это приведет к серьезнейшей дискредитации идеи православной монархии.

Характерно, что поддержку "Кирилловичам" оказывают такие американские пропагандные рупоры, как Радио "Свобода" и газета "Русская мысль" (один из сотрудников этой прокатолической газеты А.П. Радашкевич стал секретарем "единственно легитимного претендента"). Символичен и намечаемый "единственно легитимный, всенародно избранный" регент - разрушитель Ипатьевского дома, в котором была злодейски убита Царская Семья...

Чем кончится эта попытка "восстановления российской монархии" - мы не знаем. Но "тайна беззакония", готовимая "отцом лжи", может быть сильна лишь нашей безвольной слепотой. Света правды она не выдерживает. Хочется верить, что все же Господь смилуется над Россией и даст нам то покаянное прозрение, которое предсказывали наши святые, веря в восстановление православной России под властью истинного Русского Царя. Для этого требуется духовно осознать все происшедшее с Россией в последнее столетие.

Нельзя не видеть, что "монархический тупик" возник не только из-за несоответствия Основным Законам членов Династии Романовых в эмиграции. Нарастающее небрежное отношение Династии к требованиям Законов мы видим еще в России перед революцией. Вел. Кн. Александр Михайлович сравнивал:

«В царствование Императора Александра III мой бедный брат Михаил Михайлович был выслан за границу за то, что вступил в морганатический брак с дочерью герцога Нассауского. Теперь же каждый из Великих Князей считал возможным в выборе подруги жизни следовать влечениям своего сердца. Брат Царя, Великий Князь Михаил Александрович женился на простой, дважды разведенной женщине. Дядя Царя, Великий Князь Павел требовал для своей морганатической супруги прав, которые давались только особам королевской крови. Двоюродный брат Царя, Великий Князь Кирилл женился на своей двоюродной сестре... - факт неслыханный в анналах Царской семьи и православной церкви. Все эти три Великие Князя выражали явное неуважение к воле Государя и являлись весьма дурным примером для русского общества».[127]

Заметим, что благочестивое отношение членов царской Фамилии к бракам сильно поколебал уже Александр II - женитьбой на своей долголетней фаворитке, от которой имел детей, незаконно прижитых задолго до смерти первой жены-Императрицы... В то время это был один из редчайших случаев морганатического брака в Династии - но его заключил сам Император!..

А ведь еще мать Константина, вдова Императора Павла I Мария Феодоровна, предупреждала, как разрушительно такие поступки могут влиять на монархическое правосознание народа. Девятнадцать лет (!) она по этой причине отказывала Константину в согласии на развод с его первой женой, Вел. Кн. Анной Феодоровной:

«Приведу Вам на память пагубные последствия для общественных нравов, также огорчительный для всей нации опасный соблазн, произойти от этого долженствующий; ибо по разрушении брака Вашего последний крестьянин отдаленнейшей губернии, не слыша больше имени Великой Княгини, при церковных молитвах возглашенным, известится о разводе Вашем, с почтением к таинству брака и к самой вере поколеблется... Он предположит, что вера для Императорской Фамилии менее священна, нежели для него, а такового довольно, чтобы ощетить сердце и умы подданных от Государя и всего Царского Дома. Сколь ужасно вымолвить, что соблазн сей производится от Императорского брата, обязанного быть для подданных образцом добродетели! Поверьте мне, любезный мой Константин Павлович, единою прелестью неизменяющейся добродетели можем мы внушить народам сие о нашем превосходстве уверение, которое обще с чувством благоговейного почитания утверждает спокойствие Империи. При малейшем же хотя в одной черте сей добродетели нарушении общее мнение ниспровергается, почтение к Государю и его роду погибает».[128]

Разумеется, браки Александра III и Николая II в этом отношении были образцовыми. Однако поведение других членов Династии бросало тень и на Государей, облегчая нараставшую антимонархическую пропаганду накануне революции. Санкции последнего Государя против вступавших в неразрешенные браки были неодинаковыми по строгости и, благодаря его доброму характеру, «скоро отменялись. Виновных прощали, возвращали в Россию на прежнее положение, но прежних отношений восстановить было уже нельзя. Раненое самолюбие давало себя знать»,[129] и это лишь вносило разлад в Императорскую Фамилию, - вспоминал начальник канцелярии Министерства Императорского Двора.

Вследствие этого многие Великие Князья проявляли нестойкость уже не только в личной жизни, но и в соблюдении присяги Государю. Явно нарушая ст. 220 о «совершенном почтении и послушании» и ст. 221 о «миролюбном обращении и хранении семейной тишины и согласия», они позволяли себе открытую фронду по поводу многих назначений Государя и фактически вписались в клеветническую кампанию революционеров по дискредитации Царской Семьи. Особенно это проявилось в раздувании "влияния Распутина". Вел. Кн. Николай Михайлович «был одним из инициаторов коллективного письма великих князей, которое запечатлело рознь в Императорской Фамилии»; его публичная «едкая критика... немало способствовала ослаблению режима. Все разлагающий сарказм порождал в обществе болезненное отрицание авторитета царской власти».[130] Государь же смиренно терпел, стремясь избегать общественных скандалов (чем объясняется и фактическое прощение им убийства Распутина, к которому был причастен Вел. Кн. Дмитрий Павлович, наказанный за это лишь высылкой в Персию).

Все это небрежное отношение к Основным Законам сказалось и в роковые мартовские дни, хотя и произошло уже в результате революционного насилия: Законы не предусматривают отречения царствующего Императора («с религиозной... точки зрения отречение Монарха-Помазанника Божия - является противоречащим акту Священного Его Коронования и Миропомазания; оно возможно было бы лишь путем пострига»).[131] Тем более Государь не имел права отрекаться от Престола за сына в пользу брата; а его брат Вел. Кн. Михаил Александрович не имел права ни вступить на Престол при жизни несовершеннолетнего царевича Алексея, ни короноваться, будучи женатым на разведенной, ни передать власть Временному правительству, как и отдать решение вопроса о судьбе монархии - будущему Учредительному собранию. (См. приложения 9 и 10.)

Если бы даже монарх был поставлен волею такого Собрания - «это было бы упразднением православно-легитимного принципа Основных Законов», так что эти акты «юридически ничтожны», - констатирует Зызыкин (в этом с ним согласен и Корево). «Вел. Кн. Михаил Александрович... совершил только акт, в котором высказал ни для кого не обязательные свои личные мнения и отречение, устраняя себя от наследования по Осн. Законам, юридически в его глазах не существующим, несмотря на ранее принесенную им в качестве Великого Князя в день своего совершеннолетия присягу верности постановлениям Осн. Зак. о наследии Престола и порядку Фамильного Учреждения».[132]

Разумеется, Государь не ожидал от своего брата такого шага, который поставил под вопрос сам монархический строй...[132a] Впрочем, и Вел. Кн. Михаил действовал не добровольно, а под давлением заговорщиков, явившихся к нему домой.[132b] Керенский признал, что их цель была именно такова: «Акт отречения Михаила Александровича мы решили обставить всеми гарантиями, но так, чтобы отречение носило свободный характер».[133]

Поведение же Вел. Кн. Николая Николаевича (дяди Царя) было непростительным: он пальцем не шевельнул, чтобы предотвратить известный ему готовившийся заговор[134] (хотя в тексте присяги есть такие слова: «клянусь... по крайнему разумению, силе и возможности предостерегать и оборонять» Государя),[134a] подтолкнул Николая II к отречению и, вновь им назначенный Главнокомандующим армии, присягнул заговорщикам: «Новое правительство уже существует и никаких перемен быть не может. Никакой реакции, ни в каких видах я не допущу...»...[135]

И другие члены Династии забыли в те дни о присяге Государю, приветствовав его отречение. Многие подписали собственные отказы от прав на Престол (аналогичные приведенному выше отказу Кирилла Владимировича): Князья Гавриил Константинович и Игорь Константинович, Вел. Князья Дмитрий Константинович, Георгий Михайлович, Николай Михайлович. Последний, вслед за Кириллом, тоже совершил 1 марта визит лояльности в революционную Думу; затем, если верить газетам, в Думе зачем-то побывала Вел. Княгиня Елизавета Маврикиевна... В печати появились заявления Вел. Князей Бориса Владимировича, Александра Михайловича, Сергея Михайловича, принца Александра Ольденбургского о «всемерной поддержке» Временного правительства...[136]

Одинаковая форма этих отказов и заявлений свидетельствует, впрочем, о соответствующем требовании новой власти: это были своего рода подписки о лояльности революции. (Возможно, здесь кроется одна из причин монархической апатии таких членов Династии в эмиграции. Лишь "Кирилл I" не чувствовал ни малейшего стыда: ни за планы своей матери «уничтожить императрицу», ни за собственный призыв к войскам перейти на сторону революции...)

Разумеется, фрондируя против Государя до революции, такие члены Династии не намеревались свергать монархию: этим они лишили бы себя привилегий и доходов из Уделов. Они надеялись использовать заговорщиков в своих интересах, для дворцового переворота внутри Династии, - но жестоко обманулись. Временное правительство сразу же показало, что даже лояльные Романовы - "символы царизма" - новой власти не нужны: Николай Николаевич не был утвержден на посту Главнокомандующего, Великий Князь Борис Владимирович оказался под домашним арестом в своем дворце за то, что «медлил с признанием нового строя»...[137] Можно не без оснований полагать, что "подписками о лояльности" и отказами от прав на Престол Великие Князья купили себе свободу. Керенский, выступая в Совете Рабочих и Солдатских депутатов, заявил: «На вас находит сомнение, что на свободе остались некоторые лица царской фамилии, но на свободе только те, кто вместе с вами протестовал против старого режима и произвола царизма».[138]

Дать свободу Царской Семье февралисты изначально не собирались. Она подверглась унизительному аресту в Царскосельском дворце с ограничением на общение даже друг с другом. И никто из ранее активных монархистов не вступился за нее. Правда, многие из них тоже были арестованы, редакции их газет и организации разгромлены, но еще больше монархических деятелей затаились, а некоторые даже подписали заявления о лояльности новому правительству...

В начало

11. Всероссийский Земский Собор и пути восстановления "Удерживающего"

О небывалом масштабе надвигавшейся на Россию смуты свидетельствует и то, что Основные Законы и их духовный смысл перестали ощущаться как обязательные даже ведущими иерархами Русской Православной Церкви. Они, за редкими исключениями, не осудили Февральской революции, не выступили против насильственного отречения Царя, принужденного к тому обманом, не поддержали его духовно - а лишь покорно последовали смиренному призыву Помазанника, признав вслед за ним и благословив[138a] «благоверное Временное правительство» (теперь мы знаем - масонское)[139] как "меньшее зло" с целью сохранения порядка в условиях войны... Как будто даже они перестали понимать духовную природу русского самодержавия и Богопомазанничества (о чем десять лет спустя, в эмиграции, откровенно писал бывший товарищ обер-прокурора Св. Синода кн. Н.Д. Жевахов)...[140]

В то же время Государь Николай И очень глубоко ощущал смысл своего царского служения. Его несчастье было в том, что и на правительственном уровне смута все больше проявлялась в нехватке сотрудников, которые сочетали бы в себе деловые качества, духовную зоркость и преданность. «Кругом измена и трусость, и обман», -написал Государь в дневнике в день отречения... Поэтому, в условиях почти всеобщего предательства, его смиренный отказ бороться за власть был продиктован не только стремлением избежать гражданской войны, которая ослабила бы страну перед внешним врагом. Его отказ от борьбы в чем-то подобен отказу Христа бороться за Свою жизнь перед распятием - ради будущего спасения людей. Возможно, Государь Николай II, наиболее православный из всех Романовых, интуитивно чувствовал, что иного пути спасения России уже нет - кроме пути самопожертвования для вразумления потомков, в уповании на помощь и волю Божию. (Государь всегда помнил и о своем рождении в день Иова Многострадального, воспринимая это как указание свыше.)[140a] Но этот его крестный подвиг был тогда так же не понят растерянными предстоятелями Церкви, как и жертва Христа Его растерянными учениками.

Не соответствовало духовному масштабу задачи и "непредрешенческое" Белое движение, которое лишь в 1922 году, на Дальневосточном Земском Соборе, сформулировало верные цели борьбы - восстановление легитимной власти Романовых - когда было уже поздно...

Эта неизжитая смута выразилась и в поведении монархической эмиграции - ведь эмигрантами стали недавние участники происшедшей катастрофы. Они не сразу вникли в ее духовный смысл. Видимо, именно поэтому преобладающая часть зарубежья, в том числе руководство Русской Зарубежной Церкви (верно хранившей истину Православия), в политическом выборе "меньшего зла" допустили упрощение в вопросе престолонаследия.

Лишь сейчас, похоже, в эмиграции наступает окончательная переоценка подобных позиций - не без влияния православных монархических кругов из России, которые сумели воспринять из Зарубежья его ценный духовно-консервативный опыт, уже почти утраченный в широких кругах самой эмиграции. Под этим ответным воздействием из России эмигранты, способные не только к "антикоммунистической непримиримости", но и к вдумчивому историософскому анализу нынешних времен, уточняют свои оценки. В частности, можно приветствовать слова И.Н. Андрушкевича, авторитетного сотрудника "прокирилловской" эмигрантской газеты "Наша страна": лишь Всероссийский Земский Собор должен установить, кто на основании Законов имеет право на российский Престол - «но в то же время нельзя доводить легитимизм до такой крайности, что все уже предопределено».[141] Ибо необычность ситуации требует тщательной подготовительной работы соответствующих экспертов.

Именно таким соборным путем русский народ преодолел смуту и восстановил законность в предыдущее смутное время. В какой-то мере указание на этот путь можно видеть и в последней воле Государя, заповеданной им своему брату: «править делами государственными в полном нерушимом единении с представителями народа в законодательных учреждениях на тех началах, кои ими будут установлены». Таким был и завет Императрицы-Матери Марии Феодоровны, не признавшей в 1924 г. претензии на Престол Вел. Кн. Кирилла Владимировича: «С твердою надеждою на милость Божию полагаю, что Государь Император будет указан Нашими Основными Законами в союзе с Церковью Православною, совместно с Русским народом».[142] Мария Феодоровна была последней из царствовавших особ Династии Романовых...

Заметим при этом, что в соответствии с Основными Законами очередность в престолонаследии может дойти даже до потомков женских линий Романовых, когда-то в замужестве ушедших в европейские правящие дома (см. приложения 15 и 16). В этом случае ст. 35 предписывает наследнику «избрать веру и Престол, и отрещись вместе с Наследником от другой веры и Престола; когда же отрицания от веры не будет, то наследует то лицо, которое за сим ближе по порядку». Однако этот путь был бы очень трудным решением как для наследника-иностранца (ему пришлось бы сменить веру и национальное самосознание), так и для русского народа, которому предстояло бы воспринять российским самодержцем чужеземца...

Поэтому, если вышеуказанный "монархический тупик" (несоответствие Основным Законам всех Романовых или нежелание занять русский Престол) выявится и по женским линиям Династии, то может встать и такой вопрос: в какой мере Основные Законы Российской Империи вообще выполнимы в полном объеме сейчас, в конце XX века? Статья 8 Основных Законов допускает их пересмотр в Государственном Совете и Государственной Думе по почину Государя. Однако за отсутствием легитимного Государя, учитывая "форс-мажорную" ситуацию, не вправе ли будет Земский Собор изменить Закон так, чтобы рассмотреть вопрос престолонаследия в более широком плане (как отчасти было уже в 1613 году)? То есть, стремясь к максимально возможному соблюдению легитимности в создавшихся непредвиденных условиях.

Для этого, вероятно, в Законах придется выделить наиболее принципиальные, неизменные статьи - и менее принципиальные. Отчасти это разделение намечено в самих Основных Законах: согласно ст. 125, монарх имел право менять ст. 126-223 из раздела "Учреждение о Императорской Фамилии", - «если изменения... не касаются законов общих». И поскольку раньше это не раз делал Государь, то при его отсутствии те же полномочия должен получить Всероссийский Земско-Поместный Собор.

К числу первых, непреложных статей Зызыкин уже в 1920-е годы отнес принадлежность претендента к Династии Романовых и верность Православию обоих супругов (статью 185 не имел права отменить даже Император; хотя она была включена в Законы только в 1832 г. - она вытекает из важнейшей статьи 64 и раньше была неписаной общепринятой нормой, неразрывно связанной с самой сутью православной монархии).[143]

К статьям же, которые можно отменить, Зызыкин отнес требование равнородных браков, то есть браков с супругами из царствующих Домов (статьи 36 и 188). Это чисто феодально-сословное условие «совершенно чуждо русскому праву», не затрагивает духовной сути монархической власти и было узаконено только в 1820 году.[144] В ту эпоху его исполнение не представляло собой трудности. Но легко ли было Романовым выполнить это условие в эмиграции, выглядя изгнанниками и политическими банкротами в глазах западных правящих династий, которых, кстати, в XX веке тоже стало гораздо меньше?..

Более того, требование равнородности «совершенно противоречит русской истории и старым русским обычаям»,[145] - утверждал свят. Иоанн Шанхайский. Эту мысль развивал И. Солоневич,[146] указывая, что требование равнородности, заимствованное из немецкого права, обязывало наследника русского Престола жениться на иностранке (в раздробленной Германии у немецких принцев был большой выбор своих невест, ибо владетельных домов было много; в России же царствующий дом один). И хотя будущая царица обязана перейти в Православие -это труднейшее духовное требование не всем может оказаться по силам, что создает опасность для главного: для православной сути русской монархии... Русский народ, несомненно, предпочел бы царицу, которая с детства воспитывалась бы на русской земле, на родном русском языке, слушала те же народные сказки и молилась бы перед теми же иконами, что и весь народ... (Тем более эти соображения возникнут, если самого наследника российского Престола в соответствии со ст. 35 Законов придется искать в иностранных, неправославных династиях.)

Отметим также, что примечание к ст. 188, запретившее всем членам Фамилии вступать в неравнородные браки, было введено в 1889 г.; а в 1911 г. запрет был оставлен лишь для Великих Князей. Следовательно, Князей Императорской Крови нарушителями Закона в этом плане считать нельзя (хотя их потомство от неравнородных браков не могло причисляться к Императорскому Дому).

Поэтому в числе кандидатов на Престол, вероятно, могут быть рассмотрены все потомки Романовых от православных браков, сначала по мужским, затем по женским линиям, которые сохранили верность Православию и России. (См. приложения 12-15.)

Но если и это не даст нужного результата - поскольку необходимо еще личное согласие престолонаследника? Ведь быть русским Царем - это труднейший вид служения Богу. Далеко не всякий сочтет себя пригодным для этого, как не всякий человек готов к монашеству.

В Уставе Российского Имперского Союза-Ордена еще при Н.И. Сахновском в 1975 г. в этой связи было предложено: «Российский Имперский Союз-Орден сохраняет полную лояльность по отношению ко всем потомкам наших Государей, блюдущим верность Православию и сохраняющим свою русскость. Присяга 1613-го года почитается незыблемою, но если ко времени возможности восстановления в России Трона Православных Царей среди потомков наших Государей не окажется Лиц, соответствующих вышеуказанным требованиям, присяга 1613-го года не только может, но и должна быть снята с русского народа Церковным Собором Земли Русской...[147]

Эта мысль встречается даже в 1913 году, в издании Главного Совета правомонархического "Союза Русского Народа" к 300-летию Дома Романовых: «Собор 1613 года всенародно присягнул за себя и за своих потомков блюсти эту присягу ненарушимо, твердо и крепко навеки. Следовательно, изменить или отменить что-либо из этого постановления или решения был бы вправе лишь равносильный Собор "лучших, крепких и разумных", "верных и богобоязных" православных русских людей и выборных от всех сословий, да и то в таком только случае, когда бы им пришлось решать столь важный вопрос при обстоятельствах, вполне тождественных с теми, какие привели к необходимости созыва Собора 1613 года».[148] (В 1913 г. это предположение было гипотетическим, но сейчас мы даже в гораздо худшем положении...)[148a]

В этом случае Земскому Собору придется исходить не из верности Династии, а из смысла православной монархии, который состоит в предельном доверии Промыслу Божию. В монархе-самодержце как Помазаннике Божием встречаются и взаимодействуют Божья и человеческая воля - для служения Божьему Замыслу. Только такая монархия нужна русскому народу - и никакая другая. Именно поэтому в числе Романовых, и тем более их потомков в иностранных династиях, может не оказаться пригодных. Но это не должно нас останавливать. Бог дает династии Помазанничество, но Бог может его взять у нее и передать другой династии, как явствует из Священного Писания. То есть Промысел Божий может заключаться и в смене династии, если после пережитого катаклизма никто из потомков Романовых не будет соответствовать строгим требованиям и сути монаршего служения. Тогда Сам Господь может указать нового Помазанника, а пути Господни неисповедимы.

При этом необходимо учитывать, что историософский масштаб этой проблемы выходит за российские рамки и имеет отношение к судьбе всего мира. По вере наших святых, воссоздание в России православной монархической власти, отстаивающей истинные критерии добра и зла, означает восстановление того "Удерживающего", который будет противостоять антихристу (2 Фес. II, 7-8). В этом было осознанное нашими предками призвание Москвы как "Третьего Рима". В этом смысл всей русской цивилизации и смысл нынешней борьбы за нее.

Это главное, что русская эмиграция в лице своих духовных возглавителей вынесла из обсуждения проблемы престолонаследия. И именно непонимание кн. Владимиром Кирилловичем духовной сути исторической России и царской высоты "Удерживающего" отмечал в 1960-е годы архимандрит Константин (Зайцев, главный редактор ведущего печатного органа Зарубежной Церкви) как основную причину своего неприятия данного претендента: «Мы сочли себя вынужденными... засвидетельствовать относительно В. Кн. Владимира Кирилловича как возгла-вителя династии,., что он ни в какой мере не считает себя Православным Царем - возглавителем имеющего быть восстановленным Русского Православного Царства во всей его промыслительной значимости».[149]

Владимир Кириллович и в последние годы проявил свое несоответствие этому достаточно откровенно - о чем свидетельствуют его интервью. Так, отвечая на вопрос, что он понимает под словами "монарх - Помазанник Божий", претендент на Престол отверг саму суть этого церковного таинства: «очень часто его неверно понимали. Это просто форма, при которой человек, берущий на себя самое тяжелое и трудное бремя,., просит благословения Всевышнего и помощи исполнить этот долг как можно лучше». «Монархия - это единственная форма правления, совместимая с любой политической системой». [150] (Такое же мнение о «современной монархии», совместимой «даже и с социалистическим правительством», высказала Леонида Георгиевна.)[151]

На прямой вопрос: «Согласились бы Вы на конституционную или даже чисто декоративную форму монархии - как, скажем, в Испании, Великобритании, Дании?» -Владимир Кириллович, конечно, имея в виду и свое потомство, ответил: «Такое решение будет зависеть от желания народов России. Если такое желание появится, то я не вижу причин, могущих помешать этому».[152]

Помешать этому - задача истинных русских монархистов. Ибо, как подчеркивал архимандрит Константин в полемике с "кирилловцами", «Россия не просто "монархия", которую можно восстановить выдвижением "легитимного" претендента на вакантный Русский Престол... Самого Царя - кто создал? Церковь его создала! В этом - содержание всей Русской истории. И склонилась перед Царем Церковь как перед своим не только покровителем, но и служителем, Ею помазываемым на Царство и перед Нею свою "программу", неотменную и неизменную, возглашающим - Символ Веры. И перед каким Царем склонялась Церковь? Перед Тем, кто преемственно несет державное послушание Кесарево как Царь, возглавляющий Третий Рим!.. Вот что должно восстановиться! Россия покаянно возвратиться должна в Церковь!.. И только служение этой Истине способно привести нас к тому времени, когда законно для Церкви будет думать о том, кто способен законно сесть на вымоленный у Бога наш Царский Престол».[153]

Главное, что требуется от нас - через покаяние в содеянном подготовить себя к этой милости Божией, восстановить истинное православное правосознание народа, заслужить это чудо правильностью своей жизни. То есть пока что речь идет не столько об определении законного царя, сколько о признании самого принципа монархии русским народом - без чего восстановление подлинной, "удерживающей" монархии в России невозможно.

Формальное же восстановление декоративной монархии было бы лишь красивой ширмой для процесса апостасии (отступничества от Замысла Божия к царству антихриста) - какой давно стали "монархии" на Западе. Поэтому благосклонное отношение многих западных династий и "мирового сообщества" к духовно близким "Кирилловичам" тоже не может быть доказательством легитимности данных претендентов; это лишь свидетельствует о том, что Западу не нужен на Русском троне "Удерживающий".

Мюнхен-Москва, 1993-1996 гг.

В начало

ПРИЛОЖЕНИЕ 1
(Все тексты приложений воспроизводятся по новой орфографии)

Дата добавления: 2015-08-03