Основные жанры журналистики

Жанр сатирического письма пользовался особой популярностью в обличительной литературе ХVIII века. Это рубрика занимает центральное место в настоящем сборнике. Наиболее талантливыми и оригинальными были письма, появившиеся на страницах журнала Н. И. Новикова «Трутень» и «Живописец», а также письма, принадлежавшие перу Фонвизина.

Несомненной заслугой Новикова следует считать помещение им в «Трутне» знаменитых «Копий с отписок» крестьян к своему помещику и «Копии помещичьего указа», содержание которых объективно можно расценивать как приговор крепостнической системе. Это был первый случай, когда голос угнетенного крестьянства зазвучал на страницах периодического печатного органа, и частный факт помещичьего самоуправства приобретал широкий обобщающий смысл. Н. А. Добролюбов в статье «Русская сатира екатерининского времени» сопроводил анализ «отписок» кратким заключением: «Эти документы так хорошо написаны, что иногда думается: не подлинные ли это?». Если помнить, что через три года после публикации «Трутня» в России разразится крестьянская война 1773-1775 годов под предводительством Емельяна Пугачева, то политическая актуальность выступлений журнала в защиту угнетенных крестьян станет особенно очевидной.

Особый разряд писем в журнале Новикова составляет тип сатирических портретов – самохарактеристик, блестящим мастером которых заявил себя Фонвизин. Такого рода письма тяготеют обычно в гротесковой сатире, раскрывая перед читателем психологию кокеток, щеголей или заматерелых во взяточничестве чиновников, вроде дяди, заботливо наставляющего своего племянника («Трутень». 1769, л. II и XV) и т. д.

Близким к жанру сатирического письма следует считать и такой специфически журнальный жанр сатирической прозы XVIII века, как «нравоописательный очерк». Этот жанр восходит своими истоками к традициям английской просветительской журналистики начала XVIII века, излюбленной формой для которых были различные виды коротеньких, но чрезвычайно насыщенных эссе самого разного функционального плана. В настоящем сборнике помещены лишь несколько произведений этого жанра, принадлежащих А. П. Сумарокову, Н. И. Новикову, А. А. Клушину и неизвестным авторам. В отличие от жанров сатирического диалога или аллегорического «сна» нравоописательный очерк весь погружен в повседневную будничную атмосферу живой жизни. Содержание его обычно составляет или рассказ о реальных происшествиях случившихся с автором, или описание событий, им наблюдаемых. Но пафос таких описаний и сами объекты.привлекающие внимание повествователя, отмечены обычно резко критическим умонастроением. И рассказ Сумарокова о посещении думного дьяка, которому он мальчиком привез деньги, и грустная повесть о духовной пустоте бесцельно живущего г. Несчастного Е***, объясняющего свой удел пороками воспитания, и жанровая, не лишенная иронии зарисовка утреннего приема в передней знатного вельможи,- все это очерки бытописи, подчиненные задачам сатиры. В то же время различия индивидуальной манеры разных авторов позволяют ощутить богатство осваиваемых русскими сатириками традиций и многообразие путей формирование предпосылок повествовательных жанровых форм крупного плана.

Особое место в сборнике занимает рубрика, объединяющая сатирические панегирики, речи, пародийные прошения и челобитные. Особенно активно жанр челобитных речей разрабатывал И.А. Крылов, поместивший в журналах «Зритель» (1792) и «Сант-Петербургской Меркурий» (1793) сразу несколько сатирических панегириков.

Говоря о причинах обращения Крылову к этому жанру, следует помнить, что к началу 1790-х годов в результате событий Великой Французской буржуазной революции 1789 года явственно обозначились признаки кризиса просветительской идеологии в России. Продолжение традиций боевой наступательной сатиры 1760-х годов было невозможно. Время полемики между сатирическими изданиями, когда официальная линия Екатерины ІІ подвергалось уничтажающей критике, миновало. После крестьянской войны 1773-1775 годов под предводительством Пугачева оппозиционность многих просветительски настроенных дворянских писателей резко пошла на убыль. И издания Н.И. Страхова,и журналы И.А. Крылова выходили без оглядки на идеологических оппонентов, ибо других сатирических изданий, с которыми бы они могли спорить, в 1790-е годы не было.Критерием в выборе средств обличения становися теперь апелляция к широкому дмократическому читателью. Вот почему критика социальных и нравственных пороков приобретала форму пародийного утверждения их достоинств как единственно разумных и логических норм жизни. Этот метод определял сатиру Н.И. Страхова, это же мы видим и в сатирических речах Крылова. В сущности,перед нами своеобразный цикл речей, каждая часть в котором затргивает одну из традиционных для русской сатиры ХVIII века тем: нравственная пустота жизни дворянства («Похвальная речь в память моему дедушке…»),вытекающая из нее тема бесчеловечности крепостнической системы (там же); щегольство и модные времяпрепровождение («Мысли философа по моде…» и «Похвальная речь науке убивать время»), обличение невежества дворянства («Речь, говоренная повесою в собрании дураков»). Наконец, одна из речей («Похвальная речь Ермалафиду…») имеет характер литературно-полемический.

Однако содержание сатирических изданий 1790-х годов, особенно журналов Страхова, было в основном политически нейтральным. При всей остроте гротескового обобщения, вытекавшего из анализа нравов, например, в «Сатирическом вестнике, или в большинстве пародийных речей Крылова. Жгучие вопросы социального характера в них почти не затрагивались». В этом состояла известная слабость сатирических изданий 1790-х годов по сравнению с сатирой Новикова и Фонвизина 1760-1770-х годов.

Логика эволюции Крылова-сатирика в пределах краткого отрезка времени, разделявшего появление его сатирических изданий между 1789-1793 годами, напоминает в некотором отношении путь, поделанный за это же время Страховым. Начав с аналитического скрупулезного фиксирования пороков дворянского общества в рамках пародийной журнальной хроники («Сатирический вестник») Страхов приходит к гротесково заостренному отрицанию разумности господствующих в обществе нравов, представив мир заселенными безликими существами, олицетворяющими нравственные пороки людей («Переписка Моды»). У Крылова наблюдается сходный процесс. Только место повелительницы Моды занимают у него законодатели мнений – ораторы, предлагающие своим слушателям-единомышленникам утвердить в мире господство отстаиваемого ими порядка. Повеса среди дураков или внук славного Звениголова в кругу друзей его дедушки-крепостника- оба в равной степени уверены в незыблемости собственной правоты. И на этом строится эффект сатирического обличения.

Как видим, в литературе 18 века сформировались свои богатые и разнообразные традиции журнальной прозаической сатиры.

Дата добавления: 2015-08-05