Переговоры и новый штурм

Падение Сурхаевой башни резко ухудшило положе­ние осажденных. Царское командование готовилось к решающему штурму. 12-го июля на помощь Граббе из Южного Дагестана прибыли три батальона пехоты под командованием полковника Врангеля.

Перед Ахульго теперь стояли 13 тысяч солдат и офицеров. На крепость нацелили свои жерла 30 ору­дий.

Граббе приказал сообщить Шамилю, что если тот к вечеру 16-го августа не выдаст в заложники одного из своих сыновей, то начнется новый штурм, который приведет к падению Ахульго. Войска заняли боевые порядки.

От Сурхаевой башни непосредственно к Новому Ахульго саперы проложили удобную тропу, соорудили две лестницы, а для спуска орудий приготовили блоки и ящики на канатах.

Ответа Шамиля царский генерал так и не дождал­ся. На рассвете 17-го августа начался штурм. Наступа­ющие шли- тремя колоннами. Врангель с ширванцами действовал против Нового Ахульго. Попов с апшерон-цами производил ложный отвлекающий маневр. Сред­няя колонна майора Тарасевича должна была, спу­стившись в ущелье Ашильтинки, прервать сообщение между Новым и Старым Ахульго.

Горцы защищались с необыкновенным героизмом. Душой обороны, разумеется, был Шамиль. «Умелым расположением укреплений, способностью в самые кри­тические моменты воодушевлять упавшие духом войска, он показал, какой большой военный талант таился в этом горце»,⁴ — такую высокую оценку получили дей­ствия Шамиля на Ахульго,

⁴ Очерки истории Дагестана. Т. I, Махачкала, 1957, стр. 229. I²

Бсиг шли день за днем. Кончились медикаменть! и перевязочный материал. Что называется, по кашле раздавали воду, строго экономили пищу. Чтобы не рас ходовать энергию, людям приказали меньше двигаться. Для пополнения боеприпасов мюриды пользовались застрявшими в камнях пулями противника.

Шамиль переходил из одного окопа в другой, из траншеи в другую. Он осматривал раненых, ободрял их или читал " молитву над только что скончавшимся бойцом. Горя было много. И только однажды пришла радость. Около 100 чиркеевцев во второй половине июля, пользуясь темнотой, на бревнах и надутых воз­духом бурдюках переплыли Андийское Койсу. По коль­ям, забитым в скалы, они взобрались на Ахульго и яви­лись к Шамилю. Увы, изменить общей обстановки эта небольшая помощь не могла. Некогда уже было хоро­нить убитых, ухаживать за ранеными. Погода, как обычно в этом крае, стояла жаркая. Людей косили бо­лезни.

Единственное, что мог сделать Шамиль,— это на­равне со всеми нести тяготы осады. Что скрывать, иног­да наступали такие минуты, когда и он, вождь горцев, приходил в отчаяние.

«Со своим младшим сыном Гази-Мухамм-едом,— пи­сал личный секретарь ямама Мухаммед-Тахир ал-Ка-рахи,— он не раз выходил на открытую площадку, за­ливаемую непрерывным потоком осколков орудийных снарядов, и долго стоял в ожидании смерти для обоих».⁵

Наступал новый день, и Шамиль видел, как его то­варищи по борьбе, простые горцы, проникнутые безза­ветной любовью к родине, продолжали сражаться, по­казывая чудеса храбрости. И снова он шел к бойцам, снова вместе с ними бился с врагами.

На Ахульго, как и во все периоды Кавказской вой­ны, отличились и женщины. Вот что рассказывает об одном из эпизодов осады штаб-ротмистр 43-го драгун­ского полка Борис Эсадзе, заподозрить которого в сим­патиях к горцам никак нельзя.

«Когда русские войска,— писал Эсадзе,—ворвались

⁵ Сборник материалов для описания местностей и племен Кав­каза. Выпуск 45. Мухаммед-Тахир ал-Карахи. Три имама. Махач­кала, 1926, стр. 106.

в передовую часть укреплений, мюриды готовы были бежать; но в то же время женщины с малолетними детьми бросились вперед и остановили бежавших. Мно­гие из этих героинь, переодевшись в черкески, сами упорно дрались на передовых укреплениях».⁶

...Итак, на рассвете 17-го августа, едва по ахульгин-ским утесам скользнул первый луч солнца, по крепости одновременно ударили все 30 пушек. Гора окуталась пылью и дымом. Земля дрожала под ногами. Стоило только замолчать орудиям, как солдаты бросились в новый, по счету третий штурм. Передовые укрепления Нового Ахульго сдавались в их руках. Шашки мюридов разбивались о приклады ружей, росла гора трупов. Бой шел до полудня.

Чувствуя, что еще немного и Новое Ахульго падет, Шамиль приказал вывесить белый флаг. Он давал со­гласие на переговоры. Выстрелы и крики «ура», с од­ной стороны, и пение «ла иллага!», с другой, постепен­но прекратились.

18 августа на Ахульго взобрался полковник Пулло со свитой. Он был уполномочен говорить от имени Граббе. Шамиль вышел к парламентерам. Перед тем как появиться царскому офицеру, оставшиеся в живьях женщины и девушки были переодеты в черкески и воо­ружены. Мухаммед-Тахир сосЛРйхает: «Этим он хотел показать.., что он еще не так слаб и.., что в случае чрезмерных их требований, он может причинить им не мало хлопот и забот».⁷

Пулло явился с внушительной охраной. Было жар­ко, да и подъем утомил полковника. Поздоровавшись, он предложил Шамилю сесть. Имам выполнил прось­бу, он будто нечаянно подложил под себя полу шинели Пулло. Позже имам говорил, что сделал он это, чтобы убить полковника, если русские применят силу.

Посол объявил, что с Шамилем хочет встретиться сам император. Услышав это, имам воскликнул: «Слы­шите, братцы, нам предлагают доверчиво вложить свою

⁶ Альбом картинной-галереи Кавказского военного музея. Тиф­
лис. 1899 г., стр. 7.

⁷ Сборник материалов для описания местностей и племен Кав­
каза. Выпуск 45. Мухаммед-Тахир ал-Карахи. Три имама. Махач­
кала, 1926, стр. 100.

шею в ярмо... их царя,.. Я вам говорил, что из этих пе­реговоров ничего не выйдет...»⁸

Шамиль согласился встретиться с Граббе, но потре­бовал, чтобы генерал сам явился к нему. Генерал мо­жет привести с собой тысячу телохранителей, а он, Шамиль, приведет только сто человек.

Пулло стал доказывать, что это невозможно, что для такой встречи необходимо личное разрешение са­мого даря. В разговор вмешался Бартыхан — дядя Ша­миля. Он сказал, что имам и другие руководители вос­ставших посоветуются со стариками и решат, как по-стуггить дальше.

В это время протяжно запел мулла, приглашая к полуденному намазу. Шамиль ушел со своими людьми в Ахульго. Пулло же отправился с докладом к Граббе.

Создалось безвыходное положение: сдаться Шамиль не мог, да этого не позволили бы и его соратники. Но защитники не могли и бесконечно сражаться: с каждым днем бедствия, о которых уже шла речь, усиливались. Ради передышки измученных защитников крепости Шамиль выдал царскому командованию в качестве за­ложника старшего сына Джамалутдина. Имам потре­бовал, чтобы ему дали возможность уйти в горы, обе­щая более не браться за оружие. Сына он просил пере­дать на воспитание Чиркеевскому старшине Джа-малу.

Трехдневный срок перемирия истекал. Граббе полу­чил два письма от имама, но в них. каких-либо новых предложений не было. Хотя стояли солнечные дни и было жарко, генерал знал, что скоро начнутся дож­ди, дороги станут непроходимыми, и тогда его войска мо­гут сами оказаться в ловушке. Условий имама он не при­нял, решив снова попытаться взять Ахульго штурмом.

Дата добавления: 2015-08-03