Николай I: порядок без латыни

Известно, что восстание декабристов стало для Николая Павловича сильнейшим потрясением, наложившим отпечаток на всю его дальнейшую политику. Реакция молодого монарха по части ведомства просвещения была довольно неожиданной. Все, само собой разумеется, понимали, что зараза вольнодумства принесена с Запада и подлежит искоренению. И разумеется, учебные заведения подпадали под подозрение. Казалось бы, должен был быть сделан вывод о безусловном вреде просвещения (в чем многие тогда были уверены) с последующим окончательным разгромом системы образования. Но не тут-то было. Николай при полной поддержке Шишкова объявил, что беда не в просвещении, а... в его недостаточности. «Не просвещению, но праздности ума, более вредной, нежели праздность телесных сил, — недостатку твердых познаний должно приписать сие своевольство мыслей, источник буйных страстей, сию пагубную роскошь полупознаний, сей порыв в мечтательные крайности», — гласил манифест, изданный в день казни декабристов.

Засим приступили к третьей за четверть века реформе учебных заведений. Новые уставы гимназий и училищ, принятые в 1828 году, содержали новую концепцию образования. Министерство народного просвещения освобождалось от посторонних функций — дел вероисповеданий, цензуры и прочего, и сосредотачивалось собственно на деле образования. Учебные заведения приобретали выраженный сословный характер, но цель за этим стояла тогда не столько охранительная («не допустить широкие массы до образования», — как выражались советские историки), сколько сугубо утилитарная. Предполагалось, что каждый тип училищ будет приспособлен к конкретным нуждам определенных слоев населения и станет давать полезные именно им знания. Курс приходских училищ предназначался для людей «низших состояний» (Закон Божий, чистописание, арифметика, чтение). Уездные училища — для детей купцов, ремесленников и других городских обывателей, дабы «вместе со средствами лучшего нравственного образования доставить те сведения, кои по образу жизни их, нуждам и упражнениям могут быть им наиболее полезны» (сокращенный гимназический курс без иностранных языков, естественных наук, но с дополнением по местным условиям чем-нибудь практичным, как бухгалтерия, торговые и коммерческие науки, судопроизводство, механика, садоводство, сельское хозяйство). Крепостные крестьяне по-прежнему не рассматривались как контингент для широкого обучения. Надо сказать, что по воззрениям того времени учить их считалось даже как-то негуманно: получивший образование человек сильнее страдает от своего низкого социального статуса. Были примеры: воспитанные вместе с барышней дворовые девочки, усвоившие французский, музыку и манеры, драматически воспринимали возвращение в родительскую избу к обычному крестьянскому быту. Ведь крепостное право не оставляло человеку надежды повысить свой социальный статус, получая образование или какими-то другими усилиями.

Гимназии становились средством дать приличное воспитание детям дворян и чиновников. На усиление их программ было обращено особое внимание, так как «роскошь полупознаний» гнездилась именно там. Вновь возник старый спор: должны ли гимназии давать образование, нужное для жизни, или готовить в университет. Николай высказался очень определенно. На очередной проект, предлагавший заменить изучение французского языка греческим, он наложил резолюцию: «Я считаю, что греческий язык есть роскошь, тогда как французский — род необходимости, а потому на это согласиться не могу». Чтобы согласовать наконец нужды тех, кто должен и не должен был продолжать учебу, придумали создать две ветви гимназического образования, классическую и реальную. В классических больший упор делался на древние языки, в реальных классах изучали живые языки, естественные науки. Деление происходило после четвертого класса, а весь срок обучения в гимназии увеличился до семи лет.

В николаевскую эпоху дворянство наконец пошло в университеты. Это видно даже по самым заметным историческим фигурам. Пушкин, как известно, учился в Царскосельском лицее — привилегированном заведении. Среди декабристов было много выпускников кадетских корпусов, частных пансионов, а также Благородного пансиона при Московском университете, и не было окончивших собственно университет. А спустя пару десятилетий Александр Герцен, Николай Огарев и Михаил Лермонтов встречались уже в стенах самого Московского университета.

В царствование Николая усиливается государственный контроль над деятельностью университетов, их программы корректируются в сторону практическую. Теперь университеты должны были не просто учить вообще, а выпускать подготовленных государственных служащих. Философские факультеты поставляли кадры гимназических учителей, юридические факультеты выпускали чиновников-юристов, медицинские готовили врачей с правом на самостоятельную практику (медики, окончившие университет ранее, должны были пройти дополнительную практику при госпиталях и только потом сдать экзамен на практикующего врача).

Параллельно Николай проводил политику усиления служебной заинтересованности чиновников в образовании. И определенные плоды это дало, хотя к концу его царствования процент служащих с высшим образованием оставался невысоким. Например, в ведомстве государственного контроля из 300 чиновников имели образование 90 человек, а высшее — 25. Из 1509 чиновников морского ведомства среднее образование было у 89, высшее у 74 (не считая морских медиков). Правда, это на фоне общего увеличения бюрократического аппарата: к концу XVIII века в России было 15–16 тысяч чиновников, к середине XIX их количество превысило 60 тысяч человек.

Собственно, основной пафос николаевского царствования сводился к наведению повсюду порядка, в этом смысле велась и политика в области образования. В итоге Россия получила наконец достаточно развитую систему учебных заведений, худо-бедно были согласованы задачи просвещения и подготовки квалифицированных кадров и разрешена даже самая тяжелая задача — основную массу дворян все-таки заставили учиться. К эпохе великих реформ империя имела уже значительную интеллигентную прослойку, которая постепенно становилась заметной общественной силой. Последующие царствования имели проблемы уже не с привлечением учащихся в университеты, а со студенческими волнениями.

Дата добавления: 2015-08-05