Фотография на грани скандала

Если обратить внимание на «доньютоновскую» фотографию, то окажется, что на протяжении многих лет творческие фотографы всячески старались отмежеваться от тех фотографов-порнографов, которые снимали эротические изображения на продажу. «Искусство должно говорить о возвышенном» - эта заповедь, доставшаяся в наследство от классической живописи, очень долго влияла и на фотографию – поэтому и эротика в художественной фотографии долгое время была достаточно романтизированной.

Подобно художникам прошлых веков, пикториалисты начала 20-го века часто показывали обнажённое тело в рамках какого-то условного и весьма романтического образа – например, в работах фотографов того времени мы можем встретить обнажённых наяд, дриад или муз. К тому же пикториалисты изображали «ню» весьма деликатно, старательно маскируя наготу своих моделей полумраком тёмных тональностей и полупрозрачными драпировками, мягким фокусом и специальными техниками печати. Такой стиль оставлял зрителю пространство для воображения, содержал в себе загадочность и недосказанность, но при этом нагота, как правило, не несла явного эротического подтекста. Скажем так: в этих фотографиях была чувственность, но не было прямой откровенной эротики.

Затем, когда пришло время более конкретной фотографии и экспериментов со студийным освещением, обнажённое тело стали изображать более смело – но явная эротика всё равно могла существовать только в «низкопробной» порнографической продукции. Многие фотографы-модернисты в своих работах исследовали пропорции тела, изучали тело, как некую геометрическую совокупность линий, объёмов и форм, использовали тело, как элемент композиции; - другие могли придавать снимку какой-то эротический подтекст, намекать на что-то, но эротика никак не могла быть основным, первичным смыслом художественной фотографии.

Таким образом, с одной стороны – весьма откровенная порнография процветала практически с первых лет изобретения фотографии; с другой стороны – «серьёзные», творческие фотографы, кажется, делали всё, лишь бы только не быть заподозренными в том, что они снимают эротику ради эротики.

Здесь я должен извиниться за красивую фразу – но именно Ньютон лишил фотографическую эротику остатков невинности. Он смешал в одном флаконе художественную фотографию и порнографический подход к съёмке, начал делать съёмки для модных журналов с тем же смыслом, с которым обычно снимают порно. Не случайно в различных статьях о Ньютоне можно встретить одну и ту же мысль: даже когда в его кадрах нет ничего откровенно неприличного – они всё равно производят весьма «неприличное» впечатление.

Сам Ньютон, кстати, вообще не признавал такого слова – «эротика». Говорил, что вообще не понимает смысл этого слова, и что слово «секс» ему понятнее и ближе. “Sex sells” («Секс помогает продавать»)- ещё одна хрестоматийная фраза Ньютона, и в этих словах, возможно, скрывается объяснение его феноменальной успешности – он снимал фотографию на грани скандала, фотографию, которая в первую очередь адресована нашим самым простейшим и одновременно тщательно скрываемым инстинктам.

Дата добавления: 2015-08-05