Восток и запад

Границы юга и севера в славянских землях еще можно выявить, хотя бы примерно.

Границы востока и запада определить невозможно в принципе, потому что восток — понятие совершенно условное. Это не географическое понятие. В каждую историческую эпоху восток славянской истории оказывался в другом месте, постепенно смещаясь к географическому востоку. Так же и Дикий Запад США в каждую историческую эпоху, чуть ли не каждое десятилетие, находился в другом месте, постепенно «дрейфуя» на запад.

Славянам изначально повезло: у них было куда больше земли, чем у германцев. Все племенные земли всех германских племен в общем‑то невелики: от Рейна до левых притоков Эльбы, от Северного моря до северных отрогов Альп.

Всего‑то километров 200—250 на 450—500. Вот и все они, пространства ранней германской истории.

Не случайно ведь германцы еще до Рождества Христова захватили и заселили Скандинавию, уже во II—III веках по Р. X. начинают расселяться на юг, в земли Западной Римской империи. Идут целыми племенами, под командой вождей, идут не просто завоевать и ограбить, а чтобы осесть на захваченных землях.

Напомню, с чего началось германское завоевание территории Римской империи. В 365 году готы просили римлян отвести им хоть какое‑то место под поселение. Римское правительство согласилось взять готов в союзники‑федераты, то есть выделить им земли для поселения и нанимать на службу в армию. Была выделена и своего рода «гуманитарная помощь», то есть помощь продовольствием. Но римские чиновники помощь попросту украли. Готы не получили того, что было обещано им… более того — что уже выделило им римское правительство! А голодали готы жестоко; так жестоко, что были случаи продажи в рабство собственных детей. Этих детей, кстати, тоже скупали римские чиновники, укравшие пищу целого народа.

И тогда готы восстали. Считается, что боеспособные мужчины составляют примерно 20% всего народа. Народ из 350—400 тысяч человек мог выставить не менее 60—70 тысяч солдат по самому скромному подсчету.

Было взятие Рима готами в 410 году, вандалами в 455.

Захват Северной Африки вандалами. Расселение готов в Италии, где готы отобрали треть всех земель у владельцев.

И так же, как тевтоны, вандалы и готы, шли в земли империи и все остальные племена. Грозные численностью, готовые превратить всех мужчин в воинов… и полуголодные, в самом прямом смысле слова. Бургунды, франки, лангобарды, вандалы, саксы, англы… Все они шли в империю, буквально спасаясь от голода.

В отличие от германских племен, славяне имели много свободных земель. Плотность населения у них была гораздо меньше, меньше и земельный голод. Не случайно же на востоке империи, имевшей дело со славянами, давление варваров на имперские земли было несравненно слабее, чем на западе. Есть, конечно, много причин, по которым пала Западная Римская империя и сохранилась Восточная. Но одна из них, несомненно, состоит именно в этом: у славян было много земли. Не было необходимости любой ценой ворваться в Константинополь, которая привела в Рим вандалов и готов.

Характерно, что многие германские племена стремились в ПЕРЕСЕЛЕНИЮ. Уходили с родины, переселялись до последнего человека готы, вандалы, бургунды, свевы, лангобарды, франки.

Славяне не переселялись, а РАССЕЛЯЛИСЬ. На новые места уходила лишь часть населения, а все старые земли славяне полностью сохранили.

Что вытекает из обилия земли? Славяне могли брать от леса, реки и степи больше и непринужденнее, чем германцы, а тем более жители Римской империи. Непринужденнее в том смысле, что брать можно было любым способом, не очень задумываясь о последствиях. Истощили участок земли? Есть другие, ничуть не меньше и не хуже. Не ловится рыба? Будем ловить в соседней реке.

Разумеется, никакая земля не может оставаться неистощимой. Вопрос только в том, как долго удается ее насиловать. В этом плане интересно проследить, какую роль в жизни славян играли самые примитивные формы использования земли: охота и рыбная ловля.

Археологи давным‑давно научились изучать кухонные ямы, в которые человек сбрасывал пищевые остатки после своих обедов и ужинов. По костям, которые находят в этих ямах, легко сделать выводы, домашние или дикие животные шли в пищу и в каком соотношении, много ли ловили рыбы и какой и т.д. Если в кухонной яме находят кости бобров, зубров, оленей, лосей, кабанов, а кости домашних коров и овец встречаются редко, какой вывод следует сделать? Ясное дело: домашнего скота было мало, резали его редко, берегли. А охота на разных животных занимала в хозяйстве очень заметное место. Такой состав костей типичен, например, для поселений лужицкой культуры, распространившейся в Польше на рубеже II и I тысячелетия до Р. X.

А в дальнейшем кости диких зверей в кухонных кучах последовательно убывают. Особенно в кухонных кучах сел и деревень: охота все больше становится занятием все менее значительным, а там и делом феодалов, а не основной части населения.

Уже в кухонных кучах ранних славян, в VIII—IX веках, кости диких зверей и домашних животных составляют примерно 15—20% всего костного материала. А вот на востоке, у славян, живших по Дону, на крайней восточной периферии, — порядка 50%. Как в культурах, предковых для славян!

В кухонных кучах сел Польши, Чехии, Волыни уже в IX веке кости диких зверей — скорее исключение из правил.

На Украине они исчезают чуть позже — к XII веку.

На Северо‑Восточной Руси кости зверей в сельских кухонных кучах обычны и в XIV, и в XV веках, составляя в отдаленных районах до 30% всех костей. А посещавшие Московию в XVI—XVII веках иностранцы описывали, что в хозяйстве охота занимает несравненно большее место, чем в хозяйстве европейских стран.

На западе Московии охота перестает быть такой уж значимой в тех же XVI—XVII веках, но на востоке Московии, в Заволжье, а тем более на Урале, в Сибири, роль охоты сохраняется и позже. В Восточной Сибири — до XX века.

Ничуть не менее интересные выводы можно сделать, выясняя, где и когда исчез метод земледелия, который называется длинно и красиво: подсечно‑огневой.

Первоначально леса всей Европы умеренного пояса осваивались этим методом. Состоит он в том, что человек ищет подходящий, удобный участок леса. Умение его найти — такое же искусство хозяина, как выбирать семена на посев или хранить урожай всю зиму. Участок чаще всего небольшой. Ведь работать на нем будут не на рабочей лошади, а мотыгами. Семья может обработать вручную не больше гектара земли — вот и предельный размер участка.

Участок выбирают заранее, за год‑два до того, как на нем будут работать, а то и за несколько лет. За год‑два деревья подсекают, чтобы движение соков прекратилось, деревья погибли бы и хорошенько просохли. А весной, выбрав сухую погоду, участок поджигают. Это тоже одно из ценных умений сельского хозяина — выжечь участок так, чтобы не заполыхал весь лес. А потом участок с еще дымящнмися корневищами и еще теплой золой обрабатывают и сажают зерно.

В первый год урожай колоссальный. С целинного участка, удобренного пеплом сгоревшего леса, можно получить в сорок, пятьдесят, даже в сто раз больше зерна, чем посадил. На второй год урожай поскромнее: сам‑30, даже сам‑10. На третий год может быть еще меньше. За эти годы ищут, намечают новые участки, а на четвертый‑пятый год истощенную землю забрасывают. Может быть, к ней вернутся через много лет, а может, не вернутся никогда.

Способ ведения хозяйства, конечно же, очень примитивный. Для такого хозяйства нужно много незаселенной, покрытой лесом земли. Как только плотность населения станет больше, для подсечно‑огневого земледелия земли начинает не хватать. Люди вынуждены жить на большом расстоянии друг от друга, без крупных деревень и сел и жить полуоседло. С полной готовностью, что в один прекрасный момент подходящих участков поблизости не окажется и придется уходить в другое место, где такие участки еще есть.

Это очень расточительный способ ведения хозяйства.

При нем постоянно гибнут большие массивы леса, а вместе с ними множество мелких животных и растений (не говоря о самой древесине). Такой способ ведения хозяйства могут позволить себе только люди, у которых очень, очень много земли.

Большинство ученых считают, что подсечно‑огневое земледелие характерно для носителей пшеворской археологической культуры. Эта культура распространена была в Южной Польше, в примыкающих к ней областях Украины во II веке до Р. X. — V веке по Р. X. Носители этой культуры знали и двуполье, но подсечно‑огневое и переложное земледелие у них, судя по всему, преобладало.

Но в VII веке по Р. X. подсечно‑огневого земледелия уже нет ни в Польше, ни в Галицко‑Волынской Руси.

В Х веке подсечно‑огневое земледелие исчезает во всех землях Киево‑Новгородской Руси, кроме Северо‑Восточной.

В Северо‑Восточной Руси подсечно‑огневое земледелие исчезает только к XV—XVI веках, к эпохе Ивана III и Ивана IV Грозного.

Уже из этих данных видно, что граница варварских, примитивных форм хозяйства все время смещается на восток.

Что во всем славянском мире давно вынуждены были уйти от тех форм природопользования, которые на северо‑востоке Руси, в Московии, продолжали сохраняться как самые обычные до самого недавнего времени.

Это касается не только форм ведения хозяйства, но и общественных отношений. Большая семья, в которой взрослые братья и их семьи не разделяются, ведут общее хозяйство, в России—Московии исчезла только после реформ Петра Великого. Петр I ввел подушную подать, взимая ее с каждого взрослого мужчины. До него подать взималась с дыма, то есть с домашнего хозяйства. И получается, что государство само делало выгодным не разделять хозяйства, сохранять совместное проживание как можно большего числа людей.

Крестьянская община в Германии исчезла уже в XIII веке.

В Польше, на Волыни — в XV веке. В Российской империи общине нанес удар П. А. Столыпин в 1906 году, а в СССР крестьянскую общину‑колхоз сохраняли до самого последнего времени.

Дело, разумеется, не только в охоте и в подсечно‑огневом земледелии. И трехполье можно вести по‑разному. Например, можно забрасывать землю, как только она становится менее урожайной, и переселяться на еще не тронутые, целинные земли. Там тоже вырубается лес, заводится трехпольное хозяйство… до того, пока земля родит. Вроде бы, мы имеем делом с вполне оседлым населением. А на самом деле деревня переезжает каждые 20—30 лет.

Реалии и подсечно‑огневого земледелия, и переезжающих деревень заставили ученых ввести хитрый термин «относительная оседлость», или «частичная оседлость».

Восток славянского мира — это и есть те области, где еще сохраняется первобытное изобилие природных ресурсов, где можно вести формы хозяйства, исчезнувшие во всем остальном мире.

Славянский восток — это область, где можно не заботиться о сбережении природных ресурсов, где можно брать все, что хочешь, и в каком угодно количестве.

Восток — это место, где можно не заботиться об отходах. Ни об отходах производства, ни об отходах собственной жизнедеятельности. Где нагадил, можно не убирать, можно уйти на восток.

Даже еще в 1890 году Антон Павлович Чехов замечал, что пренебрежительное отношение к отхожему месту в России приводит ко множеству болезней и эпидемий.

А Вам, дорогой читатель, я советую одно: побывать в любой из стран Прибалтики или в Польше. Ну, и посетить там это самое отхожее место, хоть в частном доме, хоть в любом учреждении. А если последуете моему совету, Вам останется только одно — сделать выводы. Делать их за вас я не вижу никакой нужды.

Но славянский Восток — еще и область, где все проблемы хозяйственного и общественного развития можно решать предельно просто — переходя на новые земли. А это имеет очень серьезные психологические, нравственные, культурные и даже политические следствия.

Дата добавления: 2015-08-03