Послевоенный период

До середины 70-х годов прошлого столетья отношения между Индией и Китаем

оставались крайне сложными. Продолжались вооруженные столкновения на границе.

Страны практически прекратили дипломатические, торговые и культурные сношения.

Китай продолжал усиливать свое присутствие в Аксай-Чин, вел активную антииндийскую

пропагандистскую компанию, оказывал помощь сепаратистским группировкам в северо-

восточной части Индии. В октябре 1975 года, в результате ввода индийских войск в

Сикким, между двумя государствами едва не вспыхнула новая война.

Некоторая разрядка наступила летом 1976 года, когда стороны решили

восстановить дипломатические отношения на уровне послов. Тогда же возобновилось

культурное и экономическое сотрудничество между двумя странами. В феврале 1979 года

Пекин посетила правительственная делегация Индии во главе с министром иностранных

дел этого государства. Визит положил начало возрождению практики встреч на столь

высоком уровне, прерванной после пограничной войны 1962 года. В 1981 году сторонам

удалось достичь первых серьезных успехов в деле мирного урегулирования

территориальных противоречий. Индия согласилась возобновить переговорный процесс о

судьбе спорных территорий, не настаивая при этом на немедленном выводе китайских

войск из Аксай-Чина. Начался период регулярных межправительственных консультаций

призванных подготовить почву для окончательного урегулирования двухсторонних

отношений. Но в середине 80-х годов китайско-индийские отношения вновь оказались на

грани разрыва.

Уступив по важнейшему вопросу об обязательной эвакуации китайских войск с

территории Аксай-Чин, Индия одновременно предприняла шаги по усилению своих

позиций в районах прилегающих к линии фактического соприкосновения. Политическое

руководство страны пошло на этот шаг, приняв во внимание мнение военных

специалистов, считавших что безопасность приграничных районов обеспеченна

недостаточно. Особенно уязвимыми индийские позиции выглядели на восточном участке

границы. В срочном порядке была принята программа интенсификации развития

инфраструктуры в этом районе. Но, что особенно важно, было одобрено решение ввести

войска на территорию, демилитаризованную по условиям перемирия 1962 года. В 1984

году индийские передовые посты развернулись к северу от реки Нуамджанг Чу.

Подобные действия привели к протесту с китайской стороны. В 1986 году Пекин,

не ограничившись мерами дипломатического характера, также обозначил свое военное

присутствие в демилитаризованной зоне. Индия ответила проведением

широкомасштабных воинских маневров на территории Асама, в ходе которых развернула

к северу от реки Нуамджанг Чу парашютно-десантную бригаду. Зоны разделения больше

не существовало, индийские и китайские войска вновь, как и в 1962 году, стояли лицом к

лицу на «линии Мак-МагонаF2и». Ситуация еще более осложнилась после провозглашения

Индией на территории Северо-Восточного пограничного агентства, чья государственная

принадлежность оспаривалась Китаем, нового штата - Аруначал Прадеш.

Военные приготовления и резкие заявления, звучавшие с обеих сторон,

концентрация войск в приграничных районах, все это указывало на весьма вероятное

возникновение военных действий между двумя государствами. Обстановка несколько

разрядилась только после встречи на высшем уровне глав государств, которая состоялась

в декабре 1988 года. Во время визита в Китай премьер-министра Индии Р. Ганди, стороны

договорились принять незамедлительные и действенные меры по снижению

напряженности на границе. С целью избежать дальнейшей эскалации конфликта, было

принято решение осуществить поэтапное сокращение, развернутых в приграничных

районах, воинских группировок. На уровне министров иностранных дел была создана

двухсторонняя комиссия, призванная подготовить почву для окончательного решения

территориального конфликта. Комиссия провела в период с декабря 1988 по июнь 1993

года шесть совместных заседаний. 7 сентября 1993 года между Индией и Китаем было

подписано «Соглашение о поддержании мира и спокойствия вдоль линии фактического

соприкосновения». Но, несмотря на заявления сторон, что все территориальные претензии

должны решаться мирно и через взаимные уступки, серьезных сдвигов на пути

урегулирования китайско-индийского пограничного конфликта не наблюдается до

настоящего времени. Единственно чего действительно удалось достичь в последние годы

так это сохранить статус-кво и предотвратить любые военные столкновения, что само по

себе, принимая во внимание громадные военные потенциалы, ядерное оружие и

многомиллионные армии участников конфликта, уже немало__

Проблемы и перспективы китайско-индийских отношений

20 октября 2010, Азат Душебаев

Китайская Народная Республика и Республика Индия – эти два государства во многом схожи между собой: крупнейшие в мире государства по численности населения, одни из крупнейших по размеру территорий, самые быстрорастущие экономики мира, крупнейшие импортеры энергоресурсов и т.д. Но также именно эти два государства – потенциальные супердержавы будущего, между которыми и будет происходить соперничество за глобальное лидерство. Зачатки этого соперничества уже можно видеть во многих сферах, так например, нефтяные компании КНР и Индии соперничают за поставки углеводородов, производственные компании конкурируют за рынки сбыта и инвестиции. Помимо экономики соперничество и в других сферах, прежде всего это относится к военной и политической сферам. Индию давно беспокоят стремительное развитие и перевооружение китайской НОАК, планы по развитию океанического флота КНР и создание "Нити жемчуга" – цепочки военно-морских баз НОАК КНР в Индийском океане.

В свою очередь беспокойство КНР вызывает военное сотрудничество Индии со многими странами мира, среди которых особняком стоит сотрудничество Индии и США в области атомной энергетики, которое, по мнению аналитиков КНР, не ограничивается только "мирным атомом", но может включать в себя и военные элементы. Также можно отметить и то, что, те государства, которые боятся возвышения КНР, стараются дружить с Индией, стремясь создать достаточный геополитический противовес КНР.

Сегодня от взаимоотношений КНР и Республики Индия во многом зависит развитие глобального экономического и политического пространства и эти отношения должны быть предметом тщательного анализа для лучшего понимания того, что происходит, и того, что может произойти.

Двусторонние отношения

В течение второй половины XX века китайско-индийские отношения складывались довольно драматично: за динамичным подъемом и позитивным развитием начала и середины 50-х гг. последовало их резкое охлаждение в конце десятилетия, спровоцированное погранично-территориальным спором в Гималаях. Военные столкновения в 1962 году на границе стали вехой, обозначившей период длительного замораживания дипломатических контактов, всплеска национализма, проявлений взаимного недоверия и отчужденности. Наметившаяся в конце 80-х гг. тенденция к восстановлению добрососедских отношений между двумя великими азиатскими культурами не смогла стереть из памяти индийцев и китайцев отголоски этих печальных событий, и сегодня ключевые направления политики КНР в Южной Азии и Азиатско-Тихоокеанском регионе по-прежнему приковывают к себе пристальное внимание индийских аналитиков.

Динамика китайско-индийских взаимоотношений становится понятна, если рассматривать ее в контексте изменения глобального политического климата послевоенной эпохи. Крушение колониальных империй и попытки Англии, Франции, Голландии силой восстановить свои позиции в Юго-Восточной и Южной Азии заставили молодые независимые государства осознать необходимость консолидированных действий в защиту своих общих интересов. Вместе с тем национально-освободительное движение, захлестнувшее страны Азии в конце 40-х – начале 50-х гг., выявило ряд серьезных межгосударственных противоречий, унаследованных от эпохи иноземного господства.

Прежде всего отношения КНР с Индией были осложнены из-за нерешенности пограничного вопроса. Проходившие с 1981 по 1987гг. регулярные встречи официальных делегаций КНР и Индии для обсуждения территориально-пограничной проблемы привели обе стороны к заключению, что усилиями одних лишь экспертов решить проблему невозможно, что она должна рассматриваться с более высоких позиций всего комплекса отношений между двумя великими азиатскими державами, а для этого необходим диалог на политическом уровне, и, чем выше – тем больше шансов добиться успеха. Для разрешения пограничного вопроса требовалась политическая воля руководства обеих сторон.

Крупнейшим событием китайско-индийских отношений явился визит индийского премьер-министра Раджива Ганди. По-мнению китайской стороны, визит Раджива Ганди имел огромное значение. Впервые после 34-летнего перерыва состоялся официальный визит премьер-министра Индии в Китайскую Народную Республику, был нанесен удар по “параллельной политике” Индии в отношении КНР (т.е. мерой нормализации отношений становилось разрешение пограничного вопроса); был “проложен путь” к всестороннему восстановлению и развитию двусторонних отношений.

В совместном информационном коммюнике от 23 декабря 1988г. КНР и Индия заявили, что руководители государств согласились путем мирных и дружественных консультаций разрешить пограничный вопрос. Одновременно с поиском взаимовыгодных способов разрешения пограничной проблемы активно развивать отношения в других областях, активно создавать атмосферу и условия, которые способствовали бы правильному и справедливому разрешению пограничного спора. Для того чтобы принять некоторые конкретные меры, стороны создали совместную рабочую группу по пограничному вопросу, а также совместную рабочую группу по торгово-экономическим и научно-техническим вопросам.

Обе стороны подтвердили свою заинтересованность в сохранении мира и стабильности на границе. По мнению китайской стороны “оба государства достигли единого принципиального мнения относительно способа разрешения пограничного вопроса” (Васильев Л. С. История Востока).

Для обеих сторон также было важным решение о возобновлении взаимных визитов на высшем государственном уровне, что должно было способствовать откровенному диалогу между странами. По неполной статистике со второй половины 1989г. до конца 1990г. состоялись более 10 взаимных визитов на высшем политическом уровне (выше заместителя министра), включая заместителя премьер-министра КНР У Сюэцяня в октябре 1989г. и министра иностранных дел Цянь Цичэня в марте 1990г.

Первое заседание, т.н. Совместной группы (СРГ) состоялось в Пекине 30.06.– 04.07. 1989 г. Главной задачей СРГ было определение путей урегулирования погранично-территориальной проблемы, снижение уровня военного присутствия вдоль границы и создание обстановки мира и спокойствия в пограничных районах, что должно помочь решению пограничной проблемы в целом.

В ходе встречи было достигнуто соглашение, что военные эксперты выработают меры для обеспечения “мира и стабильности” вдоль линии фактического контроля. Для улучшения ситуации на границе в начале 1990г. Китаем и Индией было осуществлено значительное взаимное сокращение войск по обе стороны границы, в особенности на восточном ее участке. Индия сократила свое присутствие с 18 до 9 дивизий (каждая индийская дивизия насчитывает 12 тыс. солдат, китайская – около 9 тыс.). Численность китайских войск была увеличена примерно до уровня индийской стороны.

В конце августа – начале сентября 1990г. в Дели прошло второе заседание СРГ. Было достигнуто соглашение о создании механизма по обеспечению регулярных встреч между представителями вооруженных сил двух стран с целью исключить возможность различных военных инцидентов на китайско-индийской границе.

Третье заседание СРГ прошло в мае 1991г. в Пекине. На переговоры серьёзное влияние оказала сложная внутриполитическая обстановка в Индии.

Важнейшим событием в китайско-индийских отношениях явился первый после 31 года перерыва визит главы правительства КНР Ли Пэна в Индию (11-16 декабря 1991г.). В совместном коммюнике стороны вновь подтвердили намерение посредством дружественных консультаций поскорее достигнуть взаимоприемлемого способа разрешения пограничного вопроса.

Предметом серьёзного обсуждения была ситуация в Кашмире и Тибете.

Позиция Индии состояла в том, что она не заинтересована в "интернационализации" проблемы Кашмира, а также против участия в ее урегулировании различных посредников. КНР выразила аналогичную позицию по Тибету. Индия вновь подтвердила, что Тибет является автономной частью КНР, а Ли Пэн высказался за решение Кашмирского вопроса на двусторонней основе между Дели и Исламабадом и обещал довести до сведения пакистанских представителей озабоченность Индии в связи с поддержкой Пакистаном Кашмирских мусульманских сепаратистов.

С 20 по 22 февраля 1992г. в Дели состоялся 4-ый раунд китайско-индийских переговоров по пограничной проблеме.

В эти дни тибетцы устроили демонстрацию протеста, но были разогнаны и арестованы индийской полицией. Индийское правительство вновь подтвердило принадлежность Тибета Китаю.

По мнению представителя МИД Индии, руководствуясь таким настроением, переговоры имели "глубокое значение и существенные результаты" (Васильев Л. С. История Востока.). Стороны договорились о встречах пограничного военного персонала каждый год в июне и октябре на западном и восточном секторах.

В случае необходимости стороны могли производить встречи в любое время в установленных местах. Стороны договаривались заблаговременно уведомлять друг друга о проведении военных маневров в пограничных районах, с этой целью устанавливалась прямая телефонная связь между силами пограничных войск.

В конце июля 1992г. состоялся первый в истории китайско-индийских отношений официальный визит министра обороны Индии Шараф Павара в Пекин.

Основной целью поездки явился поиск путей снижения напряженности на китайско-индийской границе и укрепление мер доверия в военной области. Результатом этого официального визита стало возобновление приграничной торговли между Тибетом, КНР и северным штатом Индии Утлар Прадеш в районе Чунджи. Во время визита Ш. Павар встретился с государственным советником Китая министром национальной обороны Цин Цзивэем. Министры обменялись взглядами по широкому кругу международных и региональных вопросов и обсудили возможность возросших дружественных контактов между армиями двух стран. В беседе с индийским гостем Ли Пэн отметил, что решение пограничной проблемы связано с определенными трудностями, и это понятно, поскольку территориальный спор между Китаем и Индией имеет давнюю историю. Стороны согласились с таким подходом: коль скоро Китай и Индия едины в стремлении урегулировать эту проблему, ее можно будет разрешить на равноправной основе, путем дружественных консультаций, и КНР будет неизменно стремиться к этому.

В конце октября – начале декабря 1992 г. состоялся 5-й раунд переговоров. Стороны договорились подписать Соглашение об уменьшении численности войск вблизи границы, а также решили удалить от нее ряд находящихся "слишком близко" друг от друга пограничных постов. Было достигнуто согласие открыть больше пунктов для приграничной торговли между двумя странами и принять другие меры, чтобы способствовать ослаблению напряженности вдоль линии границы. Участки границы, где предполагалось открыть дополнительные “торговые ворота”, должны быть определены в ходе дальнейших китайско-индийских консультаций.

24-27 июня 1992 г. в Дели состоялся 6-й раунд переговоров СРГ. Стороны, в частности, договорились о заблаговременном уведомлении друг друга о предстоящих военных манёврах и передвижениях войск в районах, прилегающих к совместной границе, установлении линии “горячей связи” между Генеральными штабами обоих государств, одновременном принятии мер по предотвращению нарушений воздушного пространства боевыми самолетами как ВВС Индии, так и КНР. В официальном заявлении подчеркивалось важное значение регулярных встреч высокопоставленных военных представителей двух стран, которые, по мнению Дели и Пекина, играют полезную роль в поддержании спокойствия в приграничных областях. Однако по одному из ключевых вопросов в ходе переговоров – проблеме двустороннего сокращения численности войск, размещенных вдоль индийско-китайской границы в Гималаях, каких-либо сдвигов не было.

Участники переговоров отметили, что решение о сокращении войск может быть принято только на самом высоком политическом уровне.

Важным шагом в создании атмосферы доверия между Пекином и Дели явился визит в Китай сентябре 1993 г. премьер-министра Индии Нарасимха Рао. Тогда, в результате китайско-индийских переговоров на высшем уровне в Пекине был подписан ряд важных документов, в том числе "Соглашение о поддержании мира и спокойствия в пограничных районах вдоль линии фактического контроля". Согласно этому Соглашению, стороны заявили, что пограничный вопрос должен быть разрешен путем мирных и дружественных консультаций.

С 28 ноября по 1 декабря 1996 г. в Индии с официальным визитом находился Председатель КНР Цзян Цзэмин. Это был первый визит главы Китайского государства за последние 50 лет с момента установления дипломатических отношений. Визит Цзян Цзэминя знаменовал собой дальнейшее развитие двусторонних отношений, которые поднялись на новый уровень – “партнерство, направленное на конструктивное сотрудничество в XXI веке” (Васильев Л. С. История Востока). По окончании переговоров 29 ноября было подписано Соглашение о создании мер доверия в военной области на линии фактического контроля в районах китайско-индийской границы, которое явилось дальнейшем развитием Соглашения от 1993г.

После подписания Соглашения Председатель КНР Цзян Цзэминь подчеркнул, что надеется, что стороны посредством переговоров как можно скорее найдут справедливый и рациональный способ разрешения погранично проблемы.

Однако стоит сказать, что эти два документа функционируют больше как меры по избежанию конфликтов, чем как меры по созданию доверия. Эти ограничения отражают позиции сторон относительно строительства доверия, военной прозрачности, проверке и специфическим условиям, в которых проходят переговоры. Стимул переговоров по созданию мер доверия между Китаем и Индией был в первую очередь политическим и только потом военным.

В 1998 г. развитие китайско-индийских отношений было свернуто в связи с проведением Индией ядерных испытаний. И только в марте 2000 г. Китай и Индия впервые вступили в диалог по вопросам безопасности. Первым шагом в этом плане стал визит в Индию в январе 2002 г. китайского премьер-министра Чжу Жунцзи. Во время этой встречи стороны условились уделять первоочередное внимание пограничным вопросам, продолжить диалог в области безопасности и создать новый механизм диалога в борьбе с терроризмом.

Китайско-индийские отношения вступили в новый этап развития, заявил в Пекине премьер Госсовета КНР Вэнь Цзябао во время переговоров с находившимся в КНР в конце июня 2003 г. с официальным визитом премьер-министром Индии Аталом Бихари Ваджпаи. В ходе переговоров главы правительств двух стран обсудили широкий круг двусторонних отношений, международных и региональных проблем, а также принципы взаимоотношений и основные направления сотрудничества. С обеих сторон было заявлено, что Пекин и Дели придают особое значение взаимоотношениям друг с другом и вопросам сохранения стабильности и безопасности в южно-азиатском регионе. Китайский премьер в это связи выразил надежду на дальнейшее улучшение отношений между Дели и Исламабадом и заявил о том, что Пекин поддерживает усилия, направленные на ослабление напряженности и обеспечении мира в отношениях между Индией и Пакистаном.

По итогам переговоров были подписаны 9 совместных китайско-индийских документов, среди которых – меморандум о взаимопонимании по вопросу о сотрудничестве между Верховной народной прокуратурой КНР и Министерством Юстиции Индии; программа сотрудничества в области образования; протокол о сотрудничестве между Главным управлением контроля, инспекций и карантина КНР и Министерством сельского хозяйства Индии в области экспорта фруктов из Индии; меморандум о взаимопонимании относительно упрощения порядка выдачи виз; меморандум о взаимопонимании по расширению сотрудничества в области возобновляемых источников энергии между Министерством водных ресурсов КНР и Министерством нетрадиционной энергетики Индии. Также были подписаны документы о сотрудничестве в области океанографии и морских технологий, развитии научно-технологического взаимодействия, создании культурных центров двух стран в Пекине и Дели, а также программа культурных обменов между КНР и Индией до 2005г.

Также была подписана “Декларация КНР и Индии о принципах отношений и всестороннем сотрудничестве”.

В Декларации индийское правительство впервые четко признало, что Тибетский автономный район является частью территории Китая. Индийское правительство также подтвердило недопустимость антикитайской деятельности тибетцев на территории Индии.

События 2008 года показали плодотворные шаги на пути укрепления сотрудничества КНР и Индии: это и обмен визитами на самом высшем уровне (в январе Китай посетил премьер-министр Индии Манмохан Сингх, впервые за последние 5 лет; в июне за ним последовал министр иностранных дел Индии Пранаб Макерджи; в сентябре в Нью-Дели находился с визитом министр иностранных дел КНР Ян Цзечи), и индийская гуманитарная помощь во время землетрясения в провинции Сычуань, и одобрение Китаем решения о снятии ограничений на поставки ядерного топлива в Индию группой стран-поставщиков, и многие другие положительные подвижки в двусторонних отношениях.

Тем не менее, в современных двусторонних отношениях между двумя этими странами до сих пор остается много "подводных камней". Основным препятствием развитию двухсторонних отношений является конкуренция двух стран на региональном и глобальном уровне. На сегодняшний день Индия, как и Китай, стремится занять достойное место на международной арене соизмеримой ее растущей экономической мощи. Китай, который уже занял довольно прочные позиции в мировой экономике и политике, стремится сохранить сложившееся статус-кво и не дать Индии изменить региональный баланс сил, который пока складывается в пользу КНР, сдерживая рост влияния последней на глобальном и региональном уровне.

Специфика двусторонних отношений характеризуется рядом факторов, детерминирующих конфликтный потенциал:

Как упоминалось выше это, в первую очередь, пограничная дилемма.

Повторимся, что в 2003 году произошли взаимные территориальные признания: правительство Индии признало Тибет неотъемлемой частью китайской территории, а Китай признал Сикким частью Индии. Однако остались нерешенными вопросы по части территорий. Несмотря на прошедшие 11 раундов переговоров между государствами с 2003 г., КНР и Индия не смогли окончательно решить территориальный диспут. Ситуация усугубляется возникающими инцидентами и заявлениями с обеих сторон. Отвергая возможность обмена территориями (Индия отказывается от претензий на Аксай-Чин, а КНР отказывается от претензий на Аруначал-Прадеш), Пекин занял позицию, согласно которой он претендует на обе спорные территории. Территориальный диспут обостряется поддержкой Индии непризнанного правительства Далай-ламы в Дарамсале.

Несмотря на переговоры по пограничным вопросам на самом высоком уровне, окончательное решение по данной проблеме кажется отдаленным. Китай периодически поднимает вопрос перед общественностью, напоминая о его требованиях в отношении индийского штата Аруначал-Прадеш. Так публичное заявление с этой целью в ноябре 2006 года, как раз, перед тем как Ху Цзинтао посетил Нью-Дели, подняло на новый уровень диспут о намерениях Китая.

Таким образом, ситуация на границе в общем сохраняется мирной, и, следовательно, вряд ли приведет к военным действиям, но в то же время ни одна из сторон не готова принести политические жертвы ради формального урегулирования.

Китай и Индия являются двумя наиболее быстрорастущими рынками потребления энергии в мире. После США, Китай потребляет больше нефти, чем любое другое государство. Более того, для того, чтобы удовлетворить свои потребности, к 2010 году ожидается увеличение импорта нефти в два раза. Потребление энергии в Индии, как предполагается, будет расти в районе между 3,6 и 4,3 % ежегодно, и более чем удвоится к 2030 году. Это сделает Индию третьим крупнейшим импортером нефти к 2025 году (Ефремова К.А. Китай и Индия в 21 веке).

И Индия, и Китай увеличивают потоки инвестиций в иностранные источники энергии. Зависимость от импорта энергоресурсов делает оба государства зависимыми от изменений на мировых рынках энергии, вследствие чего, обе страны проводят политику диверсификации источников энергоресурсов. В принципе, оба государства положительно относятся к энергетической кооперации, показателем чему является сотрудничество в двух или трех международных энергетических проектах, включая инвестиции в Колумбии и Сирии. Однако Китай является более успешным, чем Индия в этом отношении, так как более четко использует оказываемую им политическую и экономическую помощь для поддержания своих энергетических амбиций. Так эти страны конкурировали за энергоресурсы в Казахстане, Эквадоре, Мьянме и Анголе.

Во всех случаях выиграл Китай, предлагая не только более высокую цену, но и предоставляя экономическую помощь, инфраструктурные проекты и военную технику, а также используя дипломатические ресурсы.

Близкие китайско-пакистанские отношения существуют уже в течение половины столетия. Приблизительно до 1990 г., Пекин открыто стремился укрепить Пакистан в целях сдерживания Индии. При этом Нью-Дели воспринимал поставки Пекином ракет М-11, помощь в развитии пакистанских ракетных и ядерных технологий как стратегическую угрозу. В последние 15 лет Китай занял более нейтральную позицию по индо-пакистанскому конфликту вокруг Кашмира, и стремится вести более конструктивный диалог с Индией. Подтверждением этому является очевидное неодобрение Китаем вторжения Пакистана в Каргил в 1999 году, нарушившего линию контроля, которая отделяет часть Кашмира, контролируемой Индией, от пакистанской части. Но продолжающиеся инвестиции Китая в порт Гвадар и сотрудничество с вооруженными силами Пакистана поднимают фундаментальные вопросы о том, изменилось ли стратегическое направление КНР в данном вопросе или это только тактика.

Как предполагается, для ограничения влияния Индии в регионе КНР продолжит разыгрывать "пакистанскую карту". С учетом особой сложности пакистано-индийских отношений Пакистан в обозримом будущем будет для Китая фактором, создающими для Пекина благоприятный баланс сил в Южной Азии.

Также малые государства Южной Азии, прежде всего, Бангладеш, Бутан, Непал и граничащая с ними Мьянма (Бирма), составляющие своего рода буферное геополитическое пространство между двумя региональными гигантами, – явление достаточно специфическое.

Существование и развитие этих государств в качестве независимых субъектов международной политики во многом зависят от того, насколько умело их правящие элиты способны обращать в свою пользу принципиальные противоречия между Индией и Китаем. В то время как ведущие индийские политологи на протяжении нескольких десятилетий были единодушны в оценке “коммунистического Китая” как основного источника региональной нестабильности, представляющего, по их мнению, главную угрозу безопасности стран Южной Азии, и на этом основании настаивали на необходимости региональной интеграции под эгидой "демократической Индии", в соседних странах зачастую придерживались иного подхода.

Хотя Индия и Китай утверждают, что между ними развивается сотрудничество, они часто имеют кардинально противоположные позиции по региональным проблемам, более того они имеют различные региональные цели. Индия не хочет доминирования одного государства в Азии, и, в тоже время, пытается увеличить свое азиатское присутствие и роль в решении большего круга вопросов. Китай, с другой стороны, в конечном счете, видит себя в качестве бесспорного лидера в Азии, и предпочитает воспринимать Азию как несколько отдельных субрегионов – Южная Азия, Юго-Восточная Азия, Северная и Северо-восточная Азия – с Китаем как центральным игроком во всех них, и только признавая существенную роль Индии в Южной Азии. Эти различные амбиции и концепции проявляются в несовместимости китайских и индийских целей в региональных организациях.

В 2005 году, Китай стал наблюдателем в Ассоциации Регионального Сотрудничества Южной Азии (SAARC). В свою очередь Индия сотрудничает с Ассоциацией стран Юго-Восточной Азии (АСЕАН) и является членом Регионального Форума АСЕАН (ARF) и, несмотря на противоборствующие усилия Китая, членом Восточноазиатского Саммита. Индия также является наблюдателем в Шанхайской Организации Сотрудничества, где также наталкивается на непримиримую позицию КНР по членству. Тем не менее, будущее региональной роли Индии в Азии будет зависеть не только от отношений Индии с Китаем, но и от того, как хорошо Индия и другие азиатские страны видят их интересы и находят общие траектории развития.

В международных институтах Индия стремится соответствовать роли, которую Китай уже имеет. Индия хочет иметь постоянное место в Совете Безопасности ООН, и уже сейчас усердно работает над тем, чтобы занять место непостоянного член данного органа, которое станет вакантным в 2011 году. Китай не хочет видеть Индию в этой роли, но не будет вероятно открыто блокировать это. В тоже время обе страны являются регулярными гостями на встречах G-8 и, вероятно, хотели бы быть полноправными членами. И Китай, и Индия становятся все более и более важными игроками в глобальных обсуждениях по окружающей среде и глобальному здоровью.

Таким образом, потребность в нормализации китайско-индийских отношений получила дополнительный импульс после роспуска Организации Варшавского Договора и распада СССР, когда в международных отношениях исчезла налаженная система “сдержек и противовесов”, позволявшая странам "третьего мира" в эпоху холодной войны отстаивать свои интересы путем лавирования между двумя враждующими блоками.

Современный мир открывает перед двумя азиатскими гигантами возможность выступать на мировой арене в качестве независимых региональных центров силы, каждый из которых может доминировать в своей сфере влияния; в то же время, усилившееся давление США, стремящихся не допустить появления любого сильного соперника в Азии, вызывает обеспокоенность и у Пекина, и у Нью-Дели и способствует определенному политическому, экономическому и идеологическому сближению между ними.

Вместе с тем, процесс восстановления китайско-индийских отношений идет достаточно сложно, причем большую трудность для обеих сторон представляют барьеры психологического характера. Хотя с момента китайско-индийской пограничной войны 1962 г. прошло почти сорок лет, в Индии – как в общественных кругах, так и в среде профессионалов-политологов – по-прежнему сохраняется прохладное, если не сказать подозрительное, отношение к Китаю.

Борьба противоречивых подходов в общественном мнении хорошо заметна на материалах аналитических публикаций индийских политологов последнего времени: Китай оценивается в них то, как главная угроза безопасности Южной Азии, то, как потенциальный стратегический союзник, заинтересованный в становлении нового, многополярного мира и в развитии межрегионального экономического сотрудничества.

Однако время все яснее показывает бесперспективность индийско-китайского противостояния: у Индии нет ни материальных ресурсов, ни политической заинтересованности для его продолжения. В индийском обществе все чаще стали раздаваться голоса о том, что следует дать Китаю новый шанс доказать свои добрые намерения в отношении индийского народа. Китай, со своей стороны, демонстрирует готовность проводить миролюбивую и конструктивную внешнюю политику и приветствует идею экономического сотрудничества с Индией, что придает призывам сторонников улучшения отношений с КНР растущий вес и заставляет лишний раз задуматься “непримиримых” из числа индийских радикалов и националистов.

Китай и Индия: отношения, вызовы, перспективы

Опубликовано пн, 14/10/2013 - 07:00 пользователем Editor

Share on facebook

Share on twitter

Share on email

Share on print

More Sharing Services

Чэнь Чжихао

Китай и Индия — соседи и быстроразвивающиеся сверхдержавы — связаны довольно непростыми отношениями. Торговый оборот между ними ежегодно растет с головокружительной скоростью. В 2011 г. двусторонний товарооборот составил 74 млрд. долл. США. Китай стал первым торговым партнером Индии. Страны поставили цель увеличить к 2015 г. объем двусторонней торговли до 100 миллиардов долларов. Растут и китайские инвестиции в индийскую экономику.

Двух азиатских гигантов сближает большое количество общих интересов на международной арене. Китай и Индия сотрудничают в рамках следующих международных организаций и механимов, таких как БРИКС, ШОС, «Треугольник Россия – Индия – Китай» и т. д. Объединив усилия, КНР и Индия осуществляют друг с другом взаимодействие, решая такие вопросы, как преодоление международного финансового кризиса, проблемы с климатическими изменениями, осуществление борьбы с терроризмом, обеспечение энергетической и продовольственной безопасности.

Однако сегодня проблемы в двусторонних отношениях остаются, прежде всего, это относится к военной и политической сферам. Индию давно беспокоят стремительное развитие и перевооружение китайской НОАК и Дели с тревогой наблюдала за тем, как Пекин усиливает свое влияние в Индийском океане. В свою очередь, беспокойство КНР вызывает военное сотрудничество Индии с теми странами, которые боятся возвышения КНР и стремятся создать достаточный геополитический противовес Поднебесной.

Угрозы для Поднебесной и военная доктрина Китая

Отсутствие доверия между Китаем и Индией – это последствия китайско-индийской пограничной войны 1962 г. В центре разногласий находится так называемая линия Макмахона, представляющая собой неточную, извилистую границу, проведенную в 1914 г. британскими колониальными властями и представителями местного тибетского правительства. Центральное правительство Китая отказывается признавать эту линию. Осенью 1962 г. дело дошло до вооруженного конфликта. Китай нанес Индии унизительное и сокрушительное поражение в ходе конфликта. После этого Китай стал для Индии врагом №1. В конце 80-х гг. тенденция к восстановлению добрососедских отношений между двумя странами не смогла стереть из памяти индийцев и китайцев отголоски этих печальных событий, и сегодня ключевые направления политики КНР в Южной Азии и Азиатско-Тихоокеанском регионе по-прежнему приковывают к себе пристальное внимание индийских аналитиков.

За прошедшие 30 лет Китай сделал большие успехи в своем развитии и в достижении экономического роста, что обеспечило для китайских людей более высокий жизненный уровень и подняло международный авторитет Китая. Эти успехи в развитии экономики, вместе с продвижением в области науки и техники, позволили Китаю также осуществить всестороннее преобразование его вооруженных сил. Темпы и сферы военной модернизации Китая за прошедшее десятилетие значительно возросли, позволяя вооруженным силам Китая развивать свои возможности и, тем самым, способствовать поднятию их международного общественного восприятия, а также подкрепить право выбора Китая по использованию военной силы для достижения дипломатических выгод или решения спорных вопросов в свою пользу.

Лидеры Индии и ее оборонные стратеги с опасениями смотрят на то, как Китай модернизирует армию и расширяет свое военное преимущество над Индией. Для некоторых в Индии противостояние Китаю имеет большее значение, чем давнему врагу Пакистану. Однако вслед за изменением глобального политического климата Китай намерен улучшить отношения с Индией, и не считает, что она является противником. Соответственно, главные цели по модернизации китайской армии не являются противостоянием с Индией, Китай наращивает военную мощь для того, чтобы ответить на другие серьезные вызовы.

16 апреля 2013 г. Китай опубликовал белую книгу «Национальная оборона Китая 2013 г». «Белая книга» впервые рассекретила численность и структуру китайской армии, но и – фактически впервые – назвала главные источники угроз, которые беспокоят китайское военно-политическое руководство.

На первом месте среди них значатся «некоторые страны», которые, как гласит документ, «укрепляют военные альянсы в Азиатско-Тихоокеанском регионе, расширяют свое военное присутствие и часто обостряют обстановку». Нетрудно догадаться, кого имеют в виду китайские стратеги, если США поставили своей целью перебазировать в регион АТР к 2020 году 60% своих военно-морских сил, а недавно заявили о создании по периметру восточных границ Китая системы ПРО, предназначенной якобы исключительно для парирования «северо-корейской угрозы».

Кроме того, в тексте «Белой книги» указывается: «Отдельные соседние страны прибегают к действиям, которые осложняют и обостряют ситуацию, а Япония провоцирует инциденты вокруг вопроса островов Дяоюйдао». Таким образом, соседние страны, имеющие территориальные споры в Восточно-Китайском море и Южно-Китайском море с Китаем, – второй по значимости вызов безопасности КНР. На третьем месте стоят угрозы со стороны «трех сил зла» – терроризма, экстремизма и сепаратизма.

Чтобы понять американскую политику в АТР, необходимо рассматривать ее через призму приоритетов глобальной стратегии президента Б. Обамы. Они заключаются в следующем:

– сохранение американского доминирования с помощью поддержания выгодного для США баланса сил в мире;

– недопущение появления равных по силам государства-соперника или коалиции держав, которые могли бы нарушить сложившийся баланс силы в каком-либо важном для США регионе.

После регулирования политики безопасности в ноябре в 2011 г. правительство Обамы все время считает центром тяжести вооружение союзников в АТР. В то время Обама объявил, что намерен переместить центр тяжести в АТР. Так называемым «центром тяжести в Азии» являются вооруженные силы, размещенные США в регионах АТР с целью сдерживания растущего экономического и военного влияния Китая и сохранения своего преимущественного статуса в этом регионе. Обещание Обамы от ноября 2011 г. считается вызовом Китая, который, по мнению американцев, стремится стать главной державой в регионе.

В докладе отмечается: «Исходя из долгого времени, перемещение стратегии безопасности США в регионы АТР, безусловно, требует увеличения воздушных и морских сил, а для всего этого нужна интеграция и поддержка авиационно-космической техники. С учетом дальней дистанции необходимы воено-воздушные силы, включая истребители, заправочные танкеры, транспортеры, информационные площадки, наблюдение и разведка, а также беспилотная система-разведчик, бомбардировщик и обеспечение способности для дальней операции ракет». США уже разместили в Японии 24 боевых конвертопланов V-22 Osprey. Истребители пятого поколения F-22 "Рэптор" также часто отправляют на остров Окинава на временное размещение. В принципе, американское военное планирование уже рассматривает сценарий силового столкновения с Китаем как возможный и готовится к нему.

Попытки решить проблему Тайваня также ведут Китай к конфликту с США. Руководство Китайской Народной Республики неоднократно заявляло о том, что Китай не допускает провозглашения независимости острова Тайваня. Руководство Тайваня, опираясь на поддержку Соединенных Штатов в качестве ответной меры осуществляет модернизацию собственных вооруженных сил с целью противодействовать континентальному Китаю. В марте 1996 г. президент США Б. Клинтон направил два авианосца в зону Тайваньского пролива в качестве ответной меры на военные учения НОА Китая в непосредственной близости от Тайваня.

После избрания в марте 2008 г. президентом Тайваня Ма Ин-цзю напряженность между сторонами несколько спала, однако на протяжении многих лет вероятность конфликта с Тайванем при военном вмешательстве США продолжает оставаться для НОА самой острой военной проблемой. Из-за возможного конфликта Китай будет продолжать модернизацию своих вооруженных сил все время, пока руководство страны будет считать, что потеря Тайваня может серьезно подорвать политическую легитимность режима и его власть в стране. Помимо этого, НОА пытается противодействовать, сдерживать, или вообще отрицать любые попытки оказания американской поддержки Тайваню на случай возникновения вооруженного конфликта.

Для достижения этой цели китайская армия разработала противокорабельную баллистическую ракету DF-21D. DF-21D является первой и единственной в мире противокорабельной баллистической ракетой, и первой системой вооружений, способной поражать движущиеся авианосные ударные группы на большой дистанции с помощью наземных мобильных пусковых установок.[1] Она может значительно увеличить возможности Китая по противодействию морским операциям, в частности, предотвращению ввода американских авианосцев в Тайваньский пролив. Развёртывание Китаем DF-21D вызвало серьёзные опасения в военных кругах США. Так, в августе 2010 г. в The Washington Times было опубликовано мнение аналитиков, что DF-21D способна пробить защиту лучших авианосцев и что она стала первой угрозой для глобального господства ВМФ США со времен холодной войны.[2]

Пекин опасается за энергетическую безопасность. По оценкам экспертов, общие запасы нефти в Южно-Китайском море могут достигать 213 млрд. баррелей, что уступает разведанным ресурсам только двух государств — Саудовской Аравии и Венесуэлы, превосходя российские.[3] В недрах Восточно-Китайского моря находятся залежи 1,5 млрд. м3 природного газа и до 100 млрд. баррелей нефти. Растущие потребности Китая в энергоресурсах заставляет его укрепить свою позицию в спорных вопросах с соседями (Японией, Филиппинами и Вьетнамом). Вашингтон, который пытает сохранить свое превосходство в регионе, подталкивает эти страны в противостояние с Пекином. Из-за этого в последнее время обостряется целый ряд территориальных споров в Южно-Китайском море и Восточно-Китайском море.

Китай и Япония считают свои права в Восточно-Китайском море неоспоримыми. Япония настаивает на проведении границ особых экономических зон, равноудаленных от береговой линии каждой заинтересованной страны, в то время как Китай претендует на континентальный шельф, протянувшийся за пределы равноудаленной от берега границы до Окинавской впадины. Китай и Япония продолжают также оспаривать принадлежность близлежащих островов Дяоюйдао (японское название: Сенкаку). Однако обе стороны заявляют, что этот спорный вопрос не должен подрывать их взаимоотношений.

Усиливается восточноазиатская экономическая интеграция. Главы правительств Китая, Японии и Южной Кореи в мае 2012 г. заключили трехстороннее инвестиционное соглашение, которое должно стать фундаментом "Зоны свободной торговли Китай-Япония-Южная Корея". Новый торговый блок станет противовесом Европейскому союзу и Североамериканской зоне свободной торговли (NAFTA). Добиваясь создания Восточно-Азиатской зоны свободной торговли, Китай, по убеждению аналитиков, стремится усилить свой вес в мировой системе, ослабив влияние США. Примечательно, что Штаты в данный момент также пытаются переманить Японию в собственный экономический блок - Транстихоокеанское партнерство (ТТП), ориентированный на сдерживание Китая. Япония и Китай также перешли в двусторонней торговле на национальные валюты, ставит под угрозу интересы США в этом очень важном регионе. Сближение Китая и Японии не в пользу США.

15 августа 2012 г. на спорный осторов Дяоюйдао (Сенкаку) высадилась группа китайских активистов, которые прибыли туда на рыболовецкой шхуне из Гонконга. Они установили на островах флаг КНР, однако были задержаны японской полицией. Большинство активистов являются демократическими деятелями Гонкога, которые выступают за независимость Гонконга и имеют тесные связи с США. Это событие резко ухудшило китайско-японские отношения. 10 сентября 2012 г. японский государственный министр по финансовой системе Тадахиро Мацусита был найден мертвым у себя дома. Тадахиро Мацусита сыграл очень важную роль в интеграции китайско-японской экономики, он выступал за создание "Зоны свободной торговли Китай-Япония-Южная Корея". Его смерть является большой потерей для реализации единой зоны свободной торговли в Восточной Азии. На следующий день 11 сентября японское правительство объявило о "национализации" спорных островов Дяоюйдао (Сенкаку). Действия Японии привели к массовым антияпонским акциям протеста в Китае.

Раньше островы Дяоюйдао (Сенкаку) фактически были под контролем Японии, но после "национализации" спорных островов японским правительством Китай начал осуществлять регулярное патрулирование вод в районе Дяоюйдао (Сенкаку). Китай и Япония, даже понимая всю пагубность осложнения отношений, попали в замкнутый круг, когда любое решение по этому архипелагу будет означать потерю лица либо для обоих, либо для одного участника конфликта. Как Китай, так и Япония могут пойти до конца, развязав в Тихоокеанском регионе вооруженный конфликт.

Флот КНР обладает значительным количественным превосходством над японскими ВМС, особенно в подводных и легких силах. Качественное преимущество – у японцев. Однако если вооружённые силы Японии не имеют господство в воздухе в возможном конфликте, тогда ее флот не сможет играть решающую роль в войне. В целом у НОАК как минимум в пять раз больше боевых самолетов, чем у ВВС Японии, по всем отдельным компонентам (ударным машинам, тяжелым истребителям, легким истребителям) превосходство также на стороне Китая. Причем в качественном плане современные тяжелые истребители семейства Су-27/Су-30/J-11/J-16 не уступают самолетам F-15, а легкие китайские J-10 – японским F-2. Дополнительное преимущество Китаю обеспечивает наличие сотен, если не тысяч БРСД и ОТР различных типов, а теперь еще и крылатых ракет морского, воздушного и наземного базирования. С их помощью могут быть поражены многие стационарные цели на японской территории, в первую очередь объекты ОПК. У страны же восходящего солнца нет ни баллистических, ни крылатых ракет.

Однако «если в конфликт на стороне Японии вмешается Америка, то перевес, понятно, будет за японцами», – отметил заведующий аналитическим отделом Института политического и военного анализа Александр Храмчихин[4]. Бывший министр обороны США Р. Гейтс на пресс-конференции сказал, что Соединенные Штаты не занимают никакой позиции по вопросу принадлежности островов, но они защищены Договором о взаимной безопасности между США и Японией. Многочисленные американские военные базы располагаются на территории Японии. Теперь Китай будет обязан отреагировать на неприкрытую угрозу, которая содержится в американо-японской трактовке их договора.

Южно-Китайское море играет важную роль в вопросах безопасности Восточной и Юго-Восточной Азии. КНР претендует на установление своего суверенитета над Парасельскими островами (Сиша) и островами Спратли (Наньша) – претензии, оспариваемые полностью или частично Филиппинами, Вьетнамом, Малайзией и Индонезией.

После того, как отношения с Китаем стали более напряженными из-за территориальных споров, Филиппины стали наращивать военную мощь и стремятся к более плотному сотрудничеству с Вашингтоном. Филиппины запросили у США поставку патрульных самолетов, кораблей и радаров для охраны спорных территорий от Китая. Две страны уже несколько раз проводили совместные военные учения в Южно-Китайском море. Часть учений пройдет вблизи территории, о праве на которую Филиппины спорят с Китаем. По мнению эксперта Института востоковедения РАН Дмитрия Мосякова Манила не ведет переговоры с Вашингтоном, чтобы вернуть в Филиппины морских пехотинцев США. Именно они должны стать оружием устрашения Китая.[5] Китай уже раскритиковал Филиппины за эскалацию конфликта и предостерег от любого внешнего вмешательства.

В последние годы Вьетнам резко увеличил закупки подводных лодок и истребителей. Укрепляя свои вооруженные силы, он одновременно стремится установить тесные военные связи с США, рассматривая покровительство Америки как страховку на случай обострения территориального конфликта с Китаем. Вьетнамские и американские военные общаются на регулярной основе. 7-й американский флот и ВМС Вьетнама часто проводят совместные учения. Командование ВМС Вьетнама высказало заинтересованность в приобретении до шести самолетов БПА P-3 «Орион» из состава ВМС США с целью обеспечения возможности патрулирования 3500-км береговой линии и исключительной экономической зоны площадью 1396299 кв.км. Наиболее вероятно, что для поставки Вьетнаму будут выбраны самолеты Р-3 версии «С», которые являются наиболее современными и находятся в лучшем состоянии. Вьетнам заинтересован в срочной поставке самолетов ввиду осложнившейся обстановки в регионе и усиления морской мощи Китая.

США также используют вопросы «независимости Тибета» и «независимости Синьцзяна» для вмешательства во внутренние дела Китая. Вмешательство Центрального разведывательного управления (ЦРУ) США в тибетский вопрос и его участие в инспирировании акций в поддержку т. н. «независимости Тибета» начались давно, после вторжения в Тибет англичан. В декабре 1957 г. ЦРУ сбросило на парашютах в Тибет двух обученных в США тибетских мятежников. В июне 1958 г. мятежники создали армию «Чуси Гангдрук» численностью примерно четыре тысячи человек, которую возглавил Анджугцан Гоньпо-Чжасчи. Помимо заброски оружия на парашютах ЦРУ также через Индию сухопутным путем переправило для них большое количество оружия и боеприпасов. Затем армия «Чуси Гангдрук» организовала вооруженный мятеж в Тибете. ЦРУ предоставил тибетским сепаратистам финансовые средства и оказал поддержку в подготовке персонала. Большинство агентов, направленных для осуществления подрывной деятельности на Родине, обучены сотрудниками ЦРУ.[6] Высокопоставленные чиновники и политические деятели западных стран, в первую очереди США, часто организуют встречу с далай-ламой, которого китайское правительство считает лидером движения за «независимость Тибета».

Возглавляемый Ребией Кадир "Всемирный уйгурский конгресс" (именуемый в дальнейшем "ВУК") принимал финансирование от Национального фонда США в защиту демократии, а эти средства поступают в основном из Конгресса Соединенных Штатов. "ВУК" и другие организации являются злостными зачинщиками и подстрекателями инцидента «5 июля» в сталице Синьцзяна, приведшего к серьезным насильственным преступлениям и актам вандализма. А столь угрожающие масштабы антикитайской сепаратистской деятельности Кадир и "ВУКа" объясняются откровенной поддержкой некоторых западных стран и их различных "Фондов". В 2005 г. Кадир отправилась в США, она учредила в Соединенных Штатах "Международный уйгурский фонд прав человека и демократии" и стала президентом "Уйгурской ассоциации Соединенных Штатов". По данным "The Wall Street Journal" "Уйгурская ассоциация Соединенных Штатов" получала каждый год от Национального фонда США в защиту демократии в виде финансирования 215 тыс. долларов США.[7]

В конце ХХ – начале ХХI вв. четко обозначился водораздел в среде китайских военных. Если в период холодной войны военные обоих государств рассматривали СССР как общего противника, то после ее окончания молодое поколение китайских военных переключилось на США. Это поколение воспитано на антиамериканизме и считает, что США препятствуют развитию Китая и постоянно бросают вызов китайским коренным интересам. По китайским экспертным оценкам, возможная конфронтация с США и их союзниками находилась в центре внимания китайской стратегии национальной безопасности и оправдывала доктрину сдерживания военного вмешательства США. На фоне геополитического противостояния Китая и США Пекин пытается уменьшить конфликты с Индией и улучшить двусторонние отношения.

Военно-политическая стратегия Китая в отношениях Индийского океана

В последние годы Индийский океан становится зоной возрастающей военно-экономической активности. Основные изменения ситуации обусловлены активизацией новых азиатских гигантов — Китая и Индии. Китай и Индия уже активно наращивают свои экономические и военные возможности в этом регионе. Нью-Дели считает, что Индийский океан – это традиционная сфера его влияния. Растущие силы Китая в этом регионе, естественно, вызвали серьезную озабоченность в Индии.

Большое влияние на формирование китайской военной доктрины имеет факт того, что Китаю не достаточно ресурсов для содержания 1,3 млрд. населения. Каждый год растет потребность в продовольствии и энергии, происходит лавинообразная индустриализация и урбанизация. Поэтому для Китая очень важны морские пути доставки всего необходимого.

Продолжает расширяться участие Китая в строительстве энергетических систем, сопровождаемое ростом капиталовложений и активным строительством за рубежом. Пекин принимает участие и инвестирует средства в энергетические объекты, которые строятся более чем в 50 странах, расположенных почти на всех континентах. С 2003 г. большинство зарубежных энергетических объектов КНР и капиталовложения связаны со стремлением обеспечить себя на длительное время энергоресурсами (в первую очередь нефтью и газом), чтобы развивать промышленное строительство и экономику в целом. Принимая участие в строительстве нефтяных и газовых объектов, Пекин добивается получения прямого доступа и контроля над сырой нефтью и природным газом. Помимо увеличения импорта Пекин стремится также максимально расширить количество поставщиков и способов доставки. Хотя энергетика больше не является для Китая проблемой, Пекин добивается создания системы поставок, которая меньше зависела бы от внешних факторов.

Китай строит трубопроводы по суше, которые позволяют частично отказаться от относительно уязвимых трубопроводов, уложенных по морскому дну. В 2006 г. сдан в эксплуатацию магистральный трубопровод Казахстан-Китай с пропускной способностью 800000 баррелей сырой нефти в день. 27 сентября 2010 г. завершено строительство нефтепровода из Сибири в китайский город Дацин. 28 июля 2013 г. энергетические трубопроводы из Мьянмы в Китай вступили в эксплуатацию. Однако оценка изученных нефтяных запасов в мире свидетельствует о том, что в дальнейшей перспективе потребности Китая в энергоисточниках могут удовлетворить только поставщики из зоны Персидского залива, Африки и Северной Америки, но для этого, по-прежнему, будет требоваться морской транспорт. Например, проекты трубопроводов лишь незначительно снизят уязвимость Пекина в Ормузском проливе, через который в 2008 г. Китай ввез 40% импортируемой им сырой нефти, при этом ожидается, что данный показатель будет расти. Значение стратегических морских коммуникаций, по которым Китай импортирует из стран Ближнего Востока всю нефть и сжиженный природный газ, будет для Пекина постоянно возрастать.

Морские транспортные пути не только тесно связаны со снабжением энергоносителями и ресурсами, они также играют важную роль во внешней торговле. Рост экономики Поднебесной чрезмерно зависит от экспорта. Внешняя торговля Китая со своими основными торговыми партнерами осуществляется преимущественно морским путем. Маршрут доставки китайских товаров начинается от портов восточного побережья Китая и выходит через Индийский океан до Европы и Африки. Пекин опасается за безопасность морских сообщений.

В 1993 г. возник очень неприятный международный инцидент. Китайское судно «Иньхэ» отправилось из Китая в Иран. По данным американской разведки, корабль перевозил химикаты для производства оружия. Президент Клинтон приказал ВМФ США преследовать судно и не позволять ему войти в порт до тех пор, пока не будет найдено какое-либо решение. Китайские власти отвергли обвинения в свой адрес. Средства массовой информации всей планеты публиковали репортажи о происходящем на первых полосах. Пассивное противостояние длилось без перерыва двадцать дней. В конце концов, военно-морской флот США задержал судно в международных водах в Индийском Океане и на его борт поднялись инспекторы. К вящему стыду Штатов, они обнаружили там только сельскохозяйственное оборудование — плуги, лопаты и мини-тракторы. Разведданные оказались дезинформацией.

После этого инцидента руководство Китая осознало, что необходимо создать мощный океанский флот для защиты своих интересов за пределами национальных границ. Модернизация флота и военно-морские планы Китая особенно показательны в этом смысле. Они нацелены на дальнейший отход от традиционной стратегии обороны собственной территории и переход к новой стратегии «Обороны дальних морей». Таким образом, расширяется зона действий китайского флота. Выступая на конгрессе коммунистов ВМС в 2006 г., президент КНР Ху Цзиньтао назвал Китай «морской державой» и призвал к созданию «мощного народного военно-морского флота», чтобы «отстоять наши морские права и интересы». Другие партийные лидеры, командование ВМС, правительственные документы и военные журналы НОА убеждают население в том, что экономическая и политическая мощь страны в значительной степени зависят от доступа к морю и его использованию в своих интересах, и что для защиты такого доступа стране необходим мощный флот.

В 2009 г. китайские военные корабли осуществляли антипиратский конвой в Аденском заливе. Сегодня Флот КНР перешел к постоянному сопровождению китайских коммерческих судов не только в Восточной Азии и Юго-Восточной Азии, но и дальше через Малаккский пролив до Индийского Океана.

Китай XXI века строит стратегические планы на море. И создает необходимые для их реализации средства. Однако его военные возможности в Индийском Океане невелики. Пекин размещает лишь 3-4 военных корабля в регионе, присутствие ВМФ Китая в Индийском Океане ограничивается защитой путей снабжения и граждан, как мы это уже видели у берегов Сомали и Ливии, и не нацелены на активные действия. Китай пока не в состоянии держать значительные военно-морские силы на большом расстоянии и на постоянной основе. У определенной части индийской элиты сложилось мнение, что Китай проводит курс на создание кольца агрессии вокруг Индии. Несколько десятилетий назад Китай приступил к созданию целого ряда морских объектов, от портовых сооружений до центров слежения и/или прослушивания. Сегодня это "жемчужное ожерелье" простирается от Южно-Китайского моря до Аденского залива. Хотя сегодня некоторые наблюдатели пытаются представить все как завоевание, он преследовал в первую очередь торговые цели. Объекты в различных портах, в первую очередь, связаны с позицией страны как крупнейшего производителя торговых судов и одного из главных их операторов. 04 сентября 2012 г. во время своего визита в Индию, министр обороны КНР Лян Гуанле заявил, что у Пекина нет планов создания военных баз в Индийском Океане, Китай также не намерен брасать вызов Индии в регионе.[8]

Улучшение китайско-индийских военно-политических отношений

Специфика китайско-индийских военно-политических отношений характеризуется рядом факторов, детерминирующих конфликтный потенциал.

В первую очередь, это пограничная проблема.

Из-за поражения в Китайско-индийской пограничной войне 1962 г. вооружённые силы Индии все время считают, что Китай является одним из главных источников угроз для Индии. Индийское военно-политическое руководство полагает, что необходимо осуществить военную модернизацию вооружённых сил Индии, чтобы отреагировать на "китайскую угрозу", как мы это уже видели, когда Индия провела ядерное испытание в 1998 г. 13 мая 1998 г. в газете «Нью-Йорк таймс» было опубликовано письмо американскому президенту Биллу Клинтону от премьер-министра Индии Атала Бихари Ваджпаи, где он объяснял, что Китай был первичным фактором, который мотивировал распространение ядерного оружия в Индии.

Для противостояния Индия ввязалась в длительный процесс модернизации вооруженных сил и замены устаревшего оружия советского времени. Заказы на истребители, боевые корабли, вертолеты и оружие сделали Индию мировым лидером по количеству импорта оружия. Международный институт по изучению проблем мира в Стокгольме сообщил, что на Индию приходилось 9% мирового импорта оружия в 2010 г., и он является последним годом, за который есть данные. Индия настойчиво наращивает свои вооруженные силы в спорном штате Аруначал-Прадеш, который Китай называет "Южным Тибетом".

После Китайско-индийской пограничной войны 1962 г. наибольшая конфронтация между Китаем и Индией наблюдалась в 1986–1987 гг. в долине Самдуронг-Чу на северо-востоке Индии. В 2012 г. Индия создала две горные дивизии для того, чтобы увеличить уже имеющееся число войск, размещенных на большой высоте. Около 36 тысяч солдат и офицеров дивизий были переведены на северо-восток, недалеко от штата Аруначал-Прадеш, который Китай называет своей территорией. "Предложение о создании стрелковой дивизии находится на рассмотрении кабинета, а также идет создание независимой вооруженной бригады для этого региона. Индия надеется показать, что может нанести удар далеко от собственных границ и воспользоваться этим как средством сдерживания любой возможной агрессии со стороны Китая", - сказал Гурмит Канвал (Gurmeet Kanwal), директор индийского Центра по изучению сухопутной войны в Нью-Дели.[9]

Для решения пограничной проблемы Китай и Индия прилагают большие усилия. После политических переговоров напряженные отношения в пограничных районах улучшались. Стороны начали переговоры по этому вопросу в 80-х годах прошлого века. Соответственно в 1993 и 1996 гг. были подписаны соглашения, призванные обеспечить мир и стабильность в приграничных районах двух стран. В 2003 г. произошли взаимные территориальные признания: правительство Индии признало Тибет неотъемлемой частью китайской территории, а Китай признал Сикким частью Индии. В 2005 г. во время визита премьера Госсовета КНР Вэнь Цзябао в Индию обе страны подписали соглашение о руководящих политических принципах решения пограничного вопроса. Сейчас действуют двусторонние механизмы по разрешению пограничных инцидентов.

Дата добавления: 2015-08-05