Обливавшийся кровью улыбнулся, все еще продолжая

сердиться. "Что тебе за дело! -- сказал он и хотел идти дальше.

-- Здесь я дома и в своем царстве. Пусть спрашивает меня кто

хочет: но всякому болвану вряд ли стану я отвечать".

"Ты заблуждаешься, -- сказал Заратустра с состраданием и

удержал его, -- ты ошибаешься: здесь ты не в своем, а в моем

Царстве, и здесь ни с кем не должно быть несчастья.

Называй меня, впрочем, как хочешь, -- я тот, кем я должен

Быть. Сам же себя называю я Заратустрой.

Ну что ж! Там вверху идет дорога к пещере Заратустры, она

не далека, -- не хочешь ли ты у меня полечить свои раны?

Пришлось тебе плохо, несчастный, в этой жизни: сперва

укусило тебя животное, и потом -- наступил на тебя человек!" --

Но, услыхав имя Заратустры, задетый преобразился. "Что со

мной! -- воскликнул он. -- Кто же интересует меня еще в

Этой жизни, как не этот единственный человек -- Заратустра и не

это единственное животное, живущее кровью, -- пиявка?

Ради пиявки лежал я здесь, на краю этого болота, как

Рыболов, и уже была моя вытянутая рука укушена десять раз, как

Вдруг начинает питаться моей кровью еще более прекрасное

животное, сам Заратустра!

О счастье! О чудо! Да будет благословен самый день,

привлекший меня в это болото! Да будет благословенна лучшая,

Самая действительная из кровососных банок, ныне живущих, да

будет благословенна великая пиявка совести, Заратустра!"

Так говорил тот, на кого наступил Заратустра; и Заратустра

радовался словам его и их тонкой почтительности. "Кто ты? --

Спросил он и протянул ему руку. -- Между нами остается еще

Многое, что надо выяснить и осветить; но уже, кажется мне,

настает чистый, ясный день".

"Я совестливый духом, -- отвечал вопрошаемый, -- и

В вопросах духа трудно найти кого-либо более меткого, более

Едкого и более твердого, чем я, исключая того, у кого я учился,

Самого Заратустру.

Лучше ничего не знать, чем знать многое наполовину! Лучше

Быть глупцом на свой риск, чем мудрецом на основании чужих

мнений! Я -- доискиваюсь основы:

-- что до того, велика ли она или мала? Называется ли она

болотом или небом? Пяди основания достаточно для меня: если

только она действительно есть основание и почва!

-- пяди основания: на нем можно стоять. В истинной

совестливости знания нет ничего, ни большого, ни малого".

"Так ты, быть может, познающий пиявку? -- спросил

Заратустра. -- И ты исследуешь пиявку до последнего основания,

ты, совестливый духом?"

"О Заратустра, -- отвечал тот, на кого наступил

Заратустра, -- было бы чудовищно, если бы дерзнул я на это!

Дата добавления: 2015-07-24