Типы хозяйства

Одной из составляющих жизнеустройства, которая сильно различается в традиционном и современном обществах, является хозяйство. Исходя из разных условий и разных представлений о Природе, человеке и собственности, обществе и государстве, люди по-разному формировали хозяйство — производство и распределение материальных жизненных благ. Уже Аристотель сформулировал основные понятия, на которых базируется видение хозяйства (см. лекцию 14).

Господство рыночной экономики в современном обществе было связано с возникновением нового, необычного с точки зрения традиций отношения к собственности, деньгам, труду и превращению вещи в товар.

Рыночная экономика не является чем-то естественным и универсальным. Это недавняя социальная конструкция, возникшая в специфической культуре Западной Европы. В ходе перестройки в СССР рынок был представлен идеологами просто как механизм информационной обратной связи, стихийно регулирующий производство в соответствии с общественной потребностью через поток товаров и денег. То есть как механизм контроля, альтернативный плану. Но противопоставление «рынок — план» несущественно по сравнению с фундаментальным смыслом понятия «рынок» как общей метафоры всего общества в западной цивилизации.

Рынок продуктов возник вместе с первым разделением труда и существует сегодня в некапиталистических и даже примитивных обществах. Рыночная экономика возникла, когда в товар превратились вещи, которые для традиционного мышления никак не могли быть товаром: деньги, земля и свободный человек (рабочая сила). Это — глубокий переворот в типе рациональности, в мышлении и даже религии, а отнюдь не только в экономике.

Например, согласно римскому праву было безусловно запрещено обращаться с деньгами как с товаром. Там действовала юридическая догма: «Денег же никто не должен покупать, ибо, учрежденные для пользования всех, они не должны быть товаром». Катон Старший писал: «А предками нашими так принято и так в законах уложено, чтобы вора присуждать ко взысканию вдвое, а ростовщика ко взысканию вчетверо. Поэтому можно судить, насколько ростовщика они считали худшим гражданином против вора». Напротив, современный капитализм не может существовать без финансового капитала, без превращения денег в товар. А в советском хозяйстве деньги товаром не были и не продавались.46

Совместная хозяйственная деятельность и общежитие людей могут быть организованы и без купли-продажи, она возникла относительно недавно. Существуют разные способы предоставления друг другу и материальных ценностей, и труда (дарение, услуга, предоставление в пользование, совместная работа, прямой продуктообмен и т. д.). Существуют и типы хозяйства, причем весьма сложно организованного, при которых ценности и усилия складываются, а не обмениваются — так, что все участники пользуются созданным сообща целым.

К этому же типу хозяйства относилось и советское плановое хозяйство.

Советский строй породил тип промышленного предприятия, в котором производство было неразрывно и незаметно переплетено с поддержанием важнейших условий жизни работников, членов их семей и вообще «города» (отсюда понятие «градообразующее предприятие», которое было понятно каждому советскому человеку и которое очень трудно объяснить эксперту из МВФ). Это переплетение, идущее от традиции общинной жизни, настолько прочно вошло в коллективную память и массовое сознание, что казалось естественным. Между тем, Вебер писал о капитализме: «Современная рациональная организация капиталистического предприятия немыслима без двух важных компонентов: без господствующего в современной экономике отделения предприятия от домашнего хозяйства и без тесно связанной с этим рациональной бухгалтерской отчетности».

На Западе так, а в России — иначе. Во время индустриализации масса общинных крестьян переместилась в промышленность и превратила «родной завод» из предприятия в центр жизнеустройства — оно обросло «социальной сферой». Тут и детский сад с пионерлагерем, и больница с санаторием, и клуб, и жилой квартал, обогреваемый паром из заводской ТЭЦ, и даже, на правах цеха, подсобное хозяйство, снабжающее заводскую столовую свежими молоком и овощами. Это — совмещение предприятия с домашним хозяйством.

Наблюдение за попытками в 1990-е годы разорвать это переплетение, отделить производство от создания условий жизни позволило увидеть важную вещь. Соединение, кооперация производства с «жизнью» является источником очень большой и не вполне объяснимой экономии. Отопление бросовым теплом, отходящим при производстве электричества на ТЭЦ (теплоэлектроцентрали), — один из примеров.

Становление капитализма как присущего Западу способа хозяйства не было медленным «естественным» процессом. Это был результат череды огромных революций, в ходе которых возникло уникальное сочетание обстоятельств, что позволило распространить на Западную Европу экономический уклад, сложившийся ранее у некоторых народов Северо-Запада Европы (голландцев и англичан, а до этого — фризов). В становлении хозяйства тоже можно обнаружить и особый уклад, и особый культурный тип, которые образовали «зародыш» ее хозяйственной системы. Для России таким культурным типом был «великорусский пахарь», который создал русскую поземельную общину, а потом и разного рода артели для отхожих промыслов.

В России вести хозяйство можно было, только опираясь на взаимопомощь и общинную солидарность, особенно в чрезвычайных условиях страды. Здесь работа приобретала литургический характер. Было не до наживы с индивидуализмом — круговая порука: один за всех, все за одного.

Система хозяйственных связей, соединяющих людей, проникнутых «духом капитализма», настолько отличается от систем других народов, что на обыденном уровне западный «экономический человек» часто бывает уверен, что вне капитализма вообще хозяйства нет. Есть какая-то странная суета, но хозяйством ее назвать никак нельзя. Это можно было слышать в отношении и Советского Союза, и нынешней России. Но это же приходилось слышать и в конце XIX века. А.Н. Энгельгардт в «Письмах из деревни» рассказывает: «Один немец — настоящий немец из Meкленбурга — управитель соседнего имения, говорил мне как-то: "У вас в России совсем хозяйничать нельзя, потому что у вас нет порядка… Хозяйничать в России будет возможно только тогда, когда крестьяне выкупят земли и поделят их, потому что тогда богатые скупят земли, а бедные будут безземельными батраками. Тогда у вас будет порядок и можно будет хозяйничать, а до тех пор нет"».

Уже несовместимость антропологических моделей традиционного и буржуазного обществ порождает фундаментальное различие их хозяйственных систем. В современном обществе индивид — собственник тела, он может уступать его по контракту другому как рабочую силу. Контракт купли — продажи свободен от этических ценностей и выражается чисто количественной мерой цены. Люди делятся на две категории — пролетариев (тех, кто не имеет ничего, кроме своего потомства, — prole) и собственников капитала (пропьетариев). Труд организован как купля — продажа рабочей силы, хозяйство формируется через акты обмена, посредством которых каждый ищет максимально возможную выгоду за счет приобретения собственности другого за наименьшую цену.

В традиционном обществе люди связаны множеством отношений зависимости. Акты обмена между ними по большей части не приобретают характера свободной и эквивалентной купли — продажи (обмена равными стоимостями) — рынок регулирует лишь небольшую часть общественных отношений. Зато велико значение отношений типа служения, выполнения долга, любви, заботы и принуждения. Все это отношения, с точки зрения либерала, несвободные и неподдающиеся рациональному расчету, они в значительной части мотивируются этическими ценностями.

Общество как семья или общество как рынок — так можно кратко выразить главные метафоры традиционного и современного общества.

В этих двух системах различается мотивация к труду. Красноречивы данные Вебером описания установок людей традиционного и современного общества в рамках одной культуры. Такие ситуации возникали в переходные периоды совместного существования общностей с уже различными мировоззренческими системами, но еще неразличимыми по внешним признакам. Вебер приводит пример различного поведения немцев — католиков и протестантов — в одной и той же сельской местности. Во время страды при повышении сдельной оплаты вдвое жнецы-протестанты работают до упаду, а католики работают полдня и уходят (см. Приложение).

Нас все время пытаются убедить, что «русские не могут хорошо работать». Почему же? Потому, что у них непритязательные потребности (как у немцев-католиков, которых описал Вебер в сравнении с немцами-протестантами). Один эксперт пишет: «Русские ленятся потому, что не умеют жить. Многие компании сталкиваются с тем, что российский персонал, особенно нижнего уровня, не соглашается на повышение зарплаты, если это потребует более интенсивной работы. Сотрудники готовы смириться с низким уровнем жизни, лишь бы не нарушать свой покой. О том, насколько распространено такое отношение к труду среди россиян, и как с этим бороться, говорят ученые, консультанты и руководители компаний».

Эти проницательные «эксперты» поразительно невежественны. Такая непритязательность русских — ценнейший культурный ресурс России, феномен, досконально изученный во многих традиционных обществах несколькими поколениями антропологов. С этим ресурсом русские освоили и сделали частью ноосферы огромную территорию, провели форсированную индустриализацию, создали целостную науку со своим особым стилем и превратили свою страну во вторую в мире сверхдержаву. Вот каковы были их потребности, ради которых они и работали с небывалой интенсивностью и эффективностью.

Вебер приводит пословицу американских пуритан: «Из скота добывают сало, из людей — деньги». И комментирует ее: «[Это] своеобразный идеал "философии скупости" — кредитоспособный добропорядочный человек, долг которого рассматривать приумножение своего капитала как самоцель. Суть дела заключается в том, что здесь проповедуются не просто правила житейского поведения, а излагается своеобразная "этика", отступление от которой рассматривается не только как глупость, но и как своего рода нарушение долга».

Тяга к накоплению собственности была в России предосудительной, в этом Макс Вебер видел главное препятствие развитию капитализма. В шкале ценностей традиционного общества высоко стоит достаток, но порицается страсть к наживе. Бердяев отмечает важную особенность: «Русские суждения о собственности и воровстве определяются не отношением к собственности как социальному институту, а отношением к человеку… С этим связана и русская борьба против буржуазности, русское неприятие буржуазного мира… Для России характерно и очень отличает ее от Запада, что у нас не было и не будет значительной и влиятельной буржуазной идеологии».

Отношение массового сознания к стяжательству, которое в России олицетворяет «крупный бизнес», не изменилось за двадцать лет реформ и пропаганды капитализма. Это отношение настолько негативно, что социологи затрудняются с его измерением. Качественный вывод из общероссийского опроса населения «Россияне о крупном бизнесе» (12-13 июля 2003 г.) таков: «Отношение респондентов к крупному бизнесу во многом определяется тем, что опрошенные в большинстве своем по сути отказывают ему в праве на существование»,

Насколько необычным было хозяйство России в советское время и как трудно было разобраться в нем западным специалистам, говорит такой факт. Российский эксперт по проблеме военных расходов В.В. Шлыков пишет, ссылаясь на заявления руководства ЦРУ США: «Только на решение сравнительно узкой задачи — определения реальной величины советских военных расходов и их доли в валовом национальном продукте (ВНП) — США, по оценке американских экспертов, затратили с середины 50-х годов до 1991 года от 5 до 10 млрд долл. (в ценах 1990 года), в среднем от 200 до 500 млн долл. в год… Один из руководителей влиятельного Американского Предпринимательского Института Николас Эберштадт заявил на слушаниях в Сенате США 16 июля 1990 года, что "попытка правительства США оценить советскую экономику является, возможно, самым крупным исследовательским проектом из всех, которые когда-либо осуществлялись в социальной области"».

Подумайте только: для правительства США попытка оценить советскую экономику обошлась в миллиарды долларов и стала «возможно, самым крупным исследовательским проектом из всех, которые когда-либо осуществлялись в социальной области»… А наши обществоведы говорят, что Россия является частью западной цивилизации, и существенными особенностями ее хозяйство от западного не отличается.

Выразительны жалобы экономиста Л. Пияшевой на неправильное экономическое поведение российского населения. В интервью, взятом Институтом социологии РАН в 1994 году, она сказала: «Я социализм рассматриваю просто как архаику, как недоразвитость общества, нецивилизованность общества, неразвитость, если в высших категориях там личности, человека. Неразвитый человек, несамостоятельный, неответственный — не берет и не хочет. Ему нужно коллективно, ему нужно, чтобы был над ним царь, либо генсек. Это очень довлеет над сознанием людей, которые здесь живут. И поэтому он ищет как бы, все это называют "третьим" путем, на самом деле никаких третьих путей нет. И социалистического пути, как пути, тоже нет, и XX век это доказал… Какой вариант наиболее реален? На мой взгляд, самый реальный вариант — это попытка стабилизации, т. е. это возврат к принципам социалистического управления экономикой».

В чем смысл этого эмоционального потока слов? В том, что культурной базы для рыночной Реформации в России нет. Здесь можно было бы строить, и вполне успешно, советский капитализм (как в Китае строят «китайский капитализм»)› а западный построить не получится. Другой тип общества! Русскому человеку, несмотря на все потуги реформаторов, «нужно коллективно». И потому он не берет и не хочет священной частной собственности. И потому, по разумению Пияшевой, хотя «социалистического пути нет», единственным реальным выходом из кризиса она видит «возврат к принципам социализма».

Очень грубо различие двух типов общества по ряду признаков можно представить следующим образом (табл. 5).

Таблица 5 Сравнительные характеристики традиционного и современного обществ

Признак Традиционное Современное

Жизнеустройство «семья» «рынок»

Государство патерналистское либеральное

Власть «идеократия» «демократия»

Картина мира космизм механицизм

Человек соборный индивид

Хозяйство «экономия» «хрематистика»

Юрий Андропов, как мы уже отмечали, в свое время сказал (а Горбачев потом повторил): «Мы не знаем общества, в котором живем». Это было одним из истоков нашего кризиса. Но мы этого не замечаем — ведь общество вокруг нас, как же мы можем его не знать! Гегель подчеркивал, что «знакомое еще не есть познанное». Часто именно то, что кажется нам привычным и само собой разумеющимся, с наибольшим трудом поддается постижению в четких понятиях.

Фатально ли это незнание? Нет, оно не только не фатально, оно уже даже постыдно. Поведение России оказывается совсем не аномальным и даже нисколько не странным, а вполне правильным, если глядеть на нее не через очки евроцентризма, а применить хорошо уже разработанное в науке представление о разных типах общества.

Дата добавления: 2015-07-24