Случаи из моей личной практики, связанные с пчелами

Я начал работать в лаборатории по изучению пчел в
1949 году. Первые шаги... Далекая пора, как всякое на-
чало, не лишенная своеобразного очарования. Страна
еще не оправилась от войны и медленно возвращалась
к мирной жизни. Но мы, несколько человек, знали, что
в науке начагнается обновление, какого еще не видела
Франция. Так думал я, не слыша веселой кутерьмы,
поднятой моими учениками, распаковывавшими аппа-
ратуру, и рабочими, которые стучали молотками, пили-
ли, строгали. Думал о прошлом, о мрачной полосе в пе-
риод между двумя войнами, последовавшей за ужасным
разгромом 1914—1918 годов, ибо никак нельзя считать
победой войну, унесшую миллионы жизней. В памяти
моей вставали почти пустые лаборатории, в которых я
учился, лаборатории без оборудования, без ассигнова-
ний, без какой бы то ни было поддержки. Мы пускали
в дело каждый обрывок веревки, каждый обрезок жести
и, не считаясь со временем, ухитрялись мастерить кое-
какую аппаратуру, купить которую было тогда совер-
шенно невозможно. Наука во Франции катилась Под
уклон с головокружительной быстротой, а мы, живу-
щие, как и вся страна, воспоминаниями о минувшей
славе, даже не сознавали этого. Да, когда-то в прошлом
мы были сильны, учены, мы возбуждали восторг, ува-
жение. Слишком горько было лишиться всего. Оста-
вался один выход — закрыть глаза на реальную дейст-
вительность; так мы и поступали. А сколько трудностей

надо было преодолеть, сколько горечи пришлось испить
нам, горсточке молодых исследователей, хранивших в
душе святой огонь и решившихся наперекор всему слу-
жить науке! Сейчас уже невозможно представить себе
все это. Мы были просто одержимыми, но одержимыми,
к счастью, жаждой знания, и никто даже думать не хо-
тел о бесчисленных трудностях, которые ожидали нас
впереди. Это была, по смелому определению нашего
старого учителя, «селекция голодом». И так продолжа-
лось двадцать лет из-за рокового убеждения, что чело-
век науки призван быть аскетом, что он не вправе же-
ниться и, уж во всяком случае, иметь детей. Так ду-
мали тогдашние префекты от науки — кое-кто из них
продолжает свою деятельность и поныне. Вспоминая
обо всем этом, я до сих пор с трудом сдерживаю охва-
тывающее меня возмущение.

Но довольно воспоминаний! Все прошло! У меня
наконец своя лаборатория. Здесь можно будет потру-
диться в полную силу. На первый взгляд она выглядит
не слишком внушительно, эта лаборатория. Просто дач-
ный домик, который кое-как подлатали, чтобы преобра-
зить его в храм науки, да пять-шесть трухлявых ульев
в саду, да ученики, исполненные доброй воли, хотя и
не слишком много знающие о пчелах, как, впрочем, и
их руководитель.

Что же, зато мы по крайней мере свободны от пред-
взятых идей! А все же как подумаешь, что в Мюнхене
уже двадцать лет существует лаборатория, руководи-
мая гениальным Фришем, целиком посвятившим себя
Пчеле, лаборатория, сделавшая для прогресса науки
больше, чем было сделано за предшествующие десять
столетий!.. И по ней-то нам предстоит равняться... Ну
что же! Так даже интереснее.

Самое важное — хорошо начать, правильно наме-
тить стратегический план. Вот о чем думал я в то ве-
сеннее утро 1949 года, когда пчелы уже начали соби-
рать мед. Мне говорили: «Теперь у вас есть хорошо ос-
нащенная лаборатория, и вы, разумеется, как Фриш,
займетесь танцами пчел!» Но я отвечал: «Конечно, нет.
Где уж мне догонять этого великого человека на пути,
который известен ему в тысячу раз лучше, чем мне.

Нужно взяться за что-нибудь другое, за то, о чем он
еще не думал, за то, чем он не имел времени заняться».

У нас в науке напрасно пренебрегают воиросами
стратегии; я все сальнее ощущаю это, видя, как Фран-
ция, Задыхаясь, строит ракеты для космических иссле-
дований, тогда как русские и американцы уже ушли
вперед по меньшей мере на целый световой год. Так
что же, опустить руки? Конечно, нет, сколько есть воз-
можностей состязаться в силе разума, открывать
параллельные пути, новые направления, коим нет
числа; ведь самый предмет исследований необъятно
велик.

Основное теперь для меня — забота о моих новых
подданных. Вот они передо мной, в стеклянном улье,
снуют взад и вперед по коридорчику, проходящему
сквозь оконную раму. Как все здесь странно! Я долго
изучал перелетную саранчу — насекомое стадное, но не
общественное, наблюдал немного и тараканов, сверчков,
кузнечиков. Ничего подобного я еще не видел. В плот-
ной массе буроватых насекомых происходит медленное,
непрерывное движение, подобное броуновскому движе-
нию, которое обнаруживают частицы раствора под
микроскопом. Она горяча, эта живая масса: стоит при-
ложить руку к стеклу у центра скопления пчел, где
обычно находится матка, — и сразу убеждаешься, что
температура здесь не ниже тридцати градусов. Если,
встряхнув улей, рассеять пчел, они соберутся вновь,
как притягиваемые магнитом железные опилки. Они
стремятся держаться вместе, тесно прижавшись друг
к дружке. А что, если мы заставим их жить изолирован-
но, поодиночке? Что тогда? Вот первый путь для иссле-
дований. И что так сплачивает их? Второй путь. И за-
тем ведь они вылетают и возвращаются совершенно
бесконтрольно? А если, скажем, заставить их брать
корм из чашечки? Ведь тогда я буду держать в руках
все факторы эксперимента, а это и есть основное тре-
бование науки.

11. ГИРЛЯНДЫ СТРОИТЕЛЬНИЦ ТРУДЯТСЯ НАД СООРУЖЕНИЕМ

сотов

12 ПЧЕЛЫ В ГИРЛЯНДЕ,
64

Над чем еще можно работать? Только пусть это бу-
дут не танцы пчел, решил я, и не физиология чувств;
слишком уж далеко ушли вперед немцы в этих двух
направлениях.

Смутно ощущаю: основное, что характеризует об-
щественных насекомых, — это жизнь в обществе. «Ну
и открытие, — скажете вы, — да ведь это же воем из-
вестная, избитая истина». Нет, нет и нет: подумайте
только о путях и способах, какими можно изучать
влияние группы на отдельную особь. Не так уж это
просто.

В 1942 году Гесс опубликовал ряд любопытнейших
отчетов о результатах своих наблюдений и об опытах,
из которых следовало, что наличие матки в улье пре-
пятствует развитию яичников у рабочих пчел. Ведь ра-
бочие пчелы — женского пола, но их яичники атрофи-
рованы, бездействуют. Только у матки есть яичники,
достигшие полного развития (даже сверхразвития).
.Стоит убрать матку из улья, и яичники рабочих пчел
увеличиваются, но если вернуть ее — наблюдается об-
ратное. Очень необычно это проявление общественного
взаимодействия, а ведь по этому вопросу опубликована
пока только одна работа... Чем это не тема для исследо-
вания? Открывались еще другие пути: я был просто оча-
рован разноцветной пыльцой в обножке, которую пчелы
приносят в своих корзиночках и которая составляет для
них единственный источник азота. В то время о сборе
пыльцы было известно совсем немного — мы могли за-
няться его изучением. Наконец, не следовало забывать,
что наша- лаборатория является частью института при-
кладных исследований, нужно было взяться за разре-
шение насущных проблем пчеловодства, даже если бы
пришлось ради этого спуститься на землю с головокру-
жительных заоблачных высот чистой науки. Известно,
что пчелы часто страдают от болезней, и самая тяжелая
среди них — акарапидоз. Крошечный клещ Acarapis

13. ЯЧЕЙКИ ДЛЯ РАБОЧИХ ПЧЕЛ РЯДОМ С БОЛЬШИМИ ПО РАЗ-
МЕРУ ЯЧЕЙКАМИ ДЛЯ ТРУТНЕЙ (ПЧЕЛЫ РЕШАЮТ ЗАДАЧУ
СОЕДИНЕНИЯ РАЗНЫХ ПО РАЗМЕРУ ЯЧЕЕК, СООРУЖАЯ
НЕСКОЛЬКО ЯЧЕЕК НЕПРАВИЛЬНОЙ ФОРМЫ).

14. МАТОЧНИК СРЕДИ ЯЧЕЕК ДЛЯ РАБОЧИХ ПЧЕЛ,

woodi проникает через дыхальца пчелы, размножается
в больших трахеях переднегруди, и насекомое в конце
концов погибает от удушья. Средства для борьбы с
акарапидозом не найдены, с каждым днем он распрост-
раняется все шире. Работу над этой проблемой я по-
ручил одному из своих учеников. Здесь-то и произошел
необыкновенный случай, о котором я хочу рассказать,
чтобы вы увидели, как извилисты, как полны неожидан-
ностей бывают пути, ведущие к открытию.

Дата добавления: 2015-07-20