Экстремум в семье

Семья, как «элементарная» ячейка общества, существует с незапамятных времен. По сути – это небольшой коллектив, связанных родственными узами людей. Как правило, организующим началом в семье является мужчина (муж, отец), хотя бывают и исключения. Материальное обеспечение, жилье, наиболее трудные оргвопросы ложатся прежде всего на мужчин. Но наиболее оптимальные решения принимаются коллегиально, иногда и с привлечением детей, если они уже достаточно взрослые для подобных ситуаций.

Вполне понятно, что психологический микроклимат в семье – залог благополучия и успеха или – напротив – тяжелых семейных драм, скандалов, распрей вплоть до распада семьи со всеми вытекающими последствиями. Особенно уязвимым звеном в семейных конфликтах являются дети. Становление личности ребенка, его характера, адаптивно-приспособительных реакций, формирование будущей судьбы – все это определяется взаимоотношениями между родителями и детьми.

В современном обществе примат воспитания принадлежит матери. Отцы, в силу занятости, как правило, меньше уделяют внимания детям. Отсюда вполне понятно, что мнение и слово матери имеет больший внутренний отзвук в душе ребенка, чем порой более строгий и категоричный приказ отца. Понимая, что отец, как глава семьи, обладает решающим голосом, ребенок, выполняя приказ отца, тем не менее, в глубине души может не соглашаться с ним, оставаясь более солидарным с мнением матери в каком-либо спорном вопросе.

При повторяющихся неоднократно спорных (конфликтных) ситуациях в психике ребенка постепенно может сформироваться базис для внутреннего протеста на действия и поступки отца, что уже само по себе служит почвой для напряжения психики, неадекватных реакций и в итоге может привести к срыву, обострению взаимоотношений и явному или скрытому протесту в любой, подчас весьма экстремальной форме.

Пример: В семье четыре человека: отец (42 года), мать (40 лет) и двое детей – сын (15 лет) и дочь (11 лет). Отец работает начальником цеха, мать, в этом же цехе, диспетчером. По складу характера отец – волевой человек, профессионально исполняющий свой служебный долг, решающий разнообразные производственные и организационные задачи на участке сборки автомобилей (в подчинении около 300 человек). Он много курит, пьет умеренно, но после дозы алкоголя становится агрессивным, хотя до рукоприкладства по отношению к жене и детям дело не доходило. К детям относится неоднозначно, и хотя больше любит сына, в отношении к нему всегда был категоричен, в раннем детстве часто наказывал, но никогда не бил. Диалог с сыном и дочерью – всегда в приказном порядке. По отношению к жене – тот же вариант. Сын, после очередной «проработки» часто (особенно до школы) искал защиты у матери, мягкой по характеру женщины, редко пытавшейся возражать мужу. Во время учебы в 8 классе сын впервые попытался возразить отцу по поводу очередной разборки, но был грубо и с угрозами вытолкан из комнаты. Мать пыталась вступиться за сына и на этой почве разразился скандал в присутствии дочери, у которой началась истерика. Мать с двумя детьми ушла к своим родителям и пробыла у них двое суток. В последующем подобные сцены повторялись неоднократно, в результате чего в семье возникла напряженная психологическая обстановка. Дети стали бояться отца, а когда тот приходил домой нетрезвым, уходили к бабушке и дедушке. Во время очередного скандала, когда отец пытался закрыть дверь ключом, чтобы дети не ушли из квартиры, сын, в аффекте, ударил его по руке и, не надев куртки, выскочил на улицу. Пока добирался до дома, где жили бабушка и дедушка (дело происходило в ноябре) промок под холодным дождем и, простудившись, тяжело заболел. После выздоровления домой возвращаться категорически отказался. Отец несколько раз пытался наладить с сыном отношения, но мальчик, окончательно замкнувшись, избегал любых контактов с отцом. Позже в беседе с психологом, мать призналась, что сын, называя отца извергом, просил ее оставить отца и переехать жить к бабушке и дедушке. Этого в силу определенных обстоятельств сделано не было. Когда мальчик учился уже в 10 классе, отец, в нетрезвом состоянии, придя к родителям жены, силой пытался увести сына домой. Мальчик, вырвавшись, убежал и несколько дней не появлялся дома, ночуя в подъездах и на чердаках, где и познакомился с несколькими беспризорниками. Там же впервые в жизни попробовал и начал курить, однако, видимо живо помня состояния отца, от предложений попробовать водку упорно отказывался. Как ни покажется странным, но в школе учился по-прежнему на «хорошо» и «отлично», но стал замкнутым, в классе почти ни с кем не дружил, ведя вторую, как он сам потом признался, «тайную» жизнь в компании чердаков и подвалов. В первом в своей жизни коллективном ограблении продуктового ларька участвовал скорее пассивно, помогая лишь спрятать продукты в подвале и затем сбывая на рынке, то, что ему выдавалось. Через два месяца после этого события стал свидетелем избиения и ограбления взрослого мужчины тремя своими товарищами «по подвалу». Сам в этом непосредственного участия не принимал, стоял «на шухере». Когда здесь же торопливо делили деньги, часы и кольцо, отобранное у мужчины, тот попытался подняться. На приказ: «Подойди и угомони его!» – отреагировал вначале отказом, но затем, уступив повторному приказу с угрозой, подошел к мужчине и, перевернув его лицом вверх, узнал отца. Дальнейшие события развивались стремительно: достав нож, бросился на стоявших в ожидании дружков и успел нанести одному удар в плечо. Завязавшаяся драка была остановлена нарядом милиции.

Отец остался жив, хотя и получил тяжелое сотрясение мозга. Сын, получив год условно, на второй день после суда пытался совершить суицид, но был, что называется «вынут из петли» собственной матерью. Интересно отметить, что на вопрос психолога, который в дальнейшем работал с подростком в процессе реабилитации: – Что ты испытал, когда увидел отца избитым у своих ног – прежнее чувство отчуждения и ненависти или что-либо иное? Мальчик ответил: – Испытал чувство ужаса и желание тут же отомстить за отца.

Пример: Семья из трех человек: отец (39 лет) – преподаватель музыкального училища, мать (34 года) – работница типографии, дочь (14 лет) – школьница. Отец по складу характера – тихий, застенчивый человек, увлеченный своей профессией. Мать – энергичная, довольно яркая особа с холерическим складом характера. Все в семье, в том числе и бабушка (мать мужа) полностью подчинялись диктату матери. Дочь – болезненная девочка, издерганная постоянными окриками и понуканиями матери, часто физически наказывавшей ребенка. Скандалы чаще всего возникали на почве материального неблагополучия семьи, так как отец зарабатывал явно недостаточно для постоянных претензий жены. Из-за этого часто подрабатывал на свадьбах, семейных вечеринках и торжествах, куда его охотно приглашали, как отличного баяниста. Когда дочь училась в 9 классе, устроился в ночной ресторан, где играл в оркестре. Отношения с дочерью были доверительными, поскольку девочка часто искала у него защиты от матери. Именно тогда девочка впервые случайно увидела под утро чужого мужчину, выходящего из комнаты матери (отца дома не было). Девочка все поняла и реакция была бурной: больше часа рыдала в комнате у бабушки, ничего не объясняя той, а когда вошла мать, вслух назвала ее шлюхой. После полученных пощечин убежала к подруге в соседний подъезд и вернулась только вечером, когда пришел отец. Мать снова повела себя агрессивно и в отношении дочери и в отношении все еще ни о чем не подозревавшего мужа. На почве скандала у бабушки произошел повторный инсульт. После похорон девочка не могла больше оставаться в той комнате, где раньше была с бабушкой, и спала на полу на кухне. Стала чаще болеть и хуже учиться, что служило очередной причиной для недовольства матери. На очередной школьной вечеринке, уже учась в 11 классе, впервые попробовала водку и вино. Школьные подруги, зная положение в семье, «утешали» по-своему: – Матери не поддавайся, а деньги можно заработать и другими способами... Первый половой контакт произошел там же, в компании школьных подруг и нескольких «старших дружков». После того, как узнала, что забеременела, пыталась отравиться, но от принятых таблеток девочку просто вырвало. Деньги на аборт дали все те же подруги под залог будущих «успехов».

Отец, понимая причины того, что происходит с дочерью, пытался поговорить с женой, но ничего кроме угрозы развода и возможности оказаться без жилья не получил. Через некоторое время, когда приятель подвозил его под утро домой на машине после очередного ночного выступления в ресторане, увидел стоявших в воротах дома двух девиц. На предложение приятеля: – Хочешь прихватим ко мне? Совсем недорого! – ответил с удивлением: – Да они еще совсем девчонки! На что получил ответ: – Какие девчонки, вон ту, в белом беретике, я уже привозил к себе, а рядом... вполне симпатична...

Рядом с девушкой в белом берете стояла дочь. С непривычно ярко накрашенными губами и сигаретой в руке. Увидев выходящего из машины отца, девочка убежала и не возвращалась домой несколько дней. Пришла, когда родителей не было дома, забрала кое-какую одежду и оставила записку отцу, в которой просила простить и не искать ее больше. Через два года девочка была найдена в одном из подпольных «домов свиданий» в г. Ставрополе. В отделении реабилитации на вопрос психолога: – Что заставило вас уйти из дома и заняться этим ремеслом? Однозначно ответила: – Мать.

Пример: Женщина (35 лет) после гибели мужа в автокатастрофе осталась с 12-летним сыном. Отношения мальчика с матерью всегда были доверительными, в школе учился на «хорошо» и «отлично». Через два года после трагедии мать вышла замуж за мужчину (45 лет), несколько лет назад paзошедшегося с женой. С отцом остался 15-летний сын, старшая дочь была замужем и проживала в семье мужа. В первый год после образования новой семьи все было относительно благополучно, хотя отношения между двумя подростками складывались непросто: старший мальчик был довольно избалованным и отношением отца, и его положением (директор строительной фирмы), к появлению в семье новой женщины отнесся высокомерно-снисходительно, но вполне терпимо. Отношения с неродным братом стали принимать все более тревожные формы. Менторский вначале тон, постепенно стал переходить в откровенно деспотический. Первая серьезная драка произошла немногим более года после образования семьи, хотя мелкие стычки наблюдались и раньше. Тревогу матери по поводу взаимоотношений детей глава семьи считал необоснованной, чересчур эмоциональной, поскольку считал, что «мальчишки сами во всем разберутся». После инцидента с дракой старший подросток, тем не менее, был отправлен к родителям отца. Обстановка в семье несколько нормализовалась, но через три месяца бабушка и дедушка сообщили отцу, что внук стал приходить домой (после школы) поздно и иногда от него «сильно пахло табаком и вином».

Сын был возвращен в семью отца, но, видимо, подросток был упущен, поскольку (как выяснилось позже) связался с компанией, баловавшейся не только куревом и вином, но и «травками». Через некоторое время младший мальчик пожаловался матери, что старший брат подбивает и его попробовать «траву» и водку. Произошел «семейный разбор с пристрастием», во время которого отец в присутствии жены и младшего подростка дал старшему сыну пощечину, а жену обвинил в том, что она, слишком много уделяя внимание родному сыну, забросила воспитание старшего (не родного) подростка. После инцидента старший подросток ушел из дома, несколько дней не посещал школу, хотя иногда приходил к бабушке и дедушке поесть и попросить денег. В итоге отец подростка предложил жене вернуться с сыном на их старую квартиру (хотя формально на развод не подавал), мотивируя свое предложение несовместимостью характеров подростков и желанием спасти старшего. Разъезд произошел и в результате у женщины возник синдром тяжелой депрессии, она была вынуждена обратиться к психиатру и была госпитализирована.

Психиатр, который работал с ней в клинике, не считает данную ситуацию исключительной, скорее, даже – типичной, тем более, что в анамнезе у матери женщины также отмечались проявления депрессивного состояния. Конфликт между подростками, спровоцировавший экстремальную ситуацию в семье, во многом обусловлен неправильным воспитанием старшего подростка в семье отца.

Все три вышеприведенных примера также можно считать типичными, хотя в каждом случае провоцирующее экстремальную ситуацию в семье начало исходило от разных по возрасту и семейному статусу людей: отца, матери и в последнем случае, от детей.

Комбинаций и вариантов возникновения и развития экстремальных семейных ситуаций существует множество, хотя за каждым таким случаем – драмы и трагедии совершенно конкретных людей – мужчин, женщин, детей, молодых и стариков. Причины также могут быть самые разнообразные, от несовместимости характеров до неудовлетворенности биологических мотиваций, например, в сексуальной сфере взаимоотношений.

И, тем не менее, можно назвать общие причины, лежащие в основе глубинных процессов, ведущих к нестабильности семьи, как ячейки общества. Это, несомненно, нарастание процессов общей дестабилизации в социуме, специфика политической и социальной организации отдельных стран и регионов, ускорение темпов и ритмов жизни в современном обществе, часто не совместимое с биологией человека и ритмологией био– и ноосферы в целом.

Россия (в том числе и страны бывшего СССР) уже много лет устойчиво лидируют по количеству разводов в семьях и по количеству абортов. О таком тревожном симптоме, как превышение смертности над рождаемостью, уже говорилось выше. И все это в эпоху индустриализации, компьютеризации и информатизации общества... Справедливости ради следует отметить, что и в странах с высоким уровнем жизни, социальной обеспеченности и правовой защиты (США, Франция, Бельгия, Голландия, Швеция, Германия, Италия и т.д.) проблемы семьи, подростковой наркомании и преступности также весьма остры и являются предметом анализа и соответствующих действий государственных институтов и социальных программ. Однако тенденции к снижению негативных проявлений в этом плане пока не наблюдается. Скорее наоборот во всех странах, о которых шла речь, наблюдается не только рост детской и подростковой преступности, но и своеобразная смена форм ее, умело используемая различными, в том числе и религиозно окрашенными течениями и группировками. И семья оказывается здесь бессильной, не в состоянии что-либо противопоставить наркомании, разнузданному сексу, алкоголизму, всей мощной и глубоко продуманной индустрии удовольствий, рассчитанной прежде всего на неокрепшую, несформированную психику ребенка.

Не случайно именно в последнее десятилетие своеобразной формой протеста социальной напряженности стало увлечение молодежи экстремальными видами спорта: прыжки и катание на горных лыжах по лавиноопасным трассам, прыжки с парашютом в каньоны, пропасти, ущелья и даже с небоскребов и мостов, буксировка на серфере с помощью мини-парапланов, сплав на минимальных плавсредствах по рекам с мощными водопадами, ныряние с отвесных скал с огромной высоты и т.д. и т.п. – этот список можно было бы продолжить, но суть и так понятна: экстремум против экстремума.

И хотя данный небольшой раздел посвящен вопросу экстремальных ситуаций в семье, мы невольно вынуждены задержать внимание именно на проблемах, связанных с детским, подростковым возрастом, как и в целом на проблемах молодого поколения, поскольку это проблемы нашего будущего, будущего наших детей, внуков и правнуков, будущего нашей страны и цивилизации.

В России сейчас более 200 тыс. безнадзорных и брошенных детей. За годы так называемой «перестройки» и всего, что за этим последовало, катастрофически выросла детская преступность. Детям, даже из относительно благополучных семей, после школы негде проводить досуг, спортзалы и секции, если и существуют, то далеко не каждой семье по карману, зато как грибы растут и процветают всевозможные школы боевых (особенно восточных) единоборств. Вкупе с программами ТВ, по которым сплошняком идут сериалы с насилием и убийствами, с жестокими, «натуральными» сценами унижения человеческого достоинства, все это направлено прежде всего на уязвимую психику ребенка. Похоже, что человек, в протянутой руке которого зажат пистолет, стал современным киносимволом. Вполне обоснованно можно утверждать, что каждый второй ребенок в нашей стране по сути является безнад зорным, становясь легкой добычей всевозможных уличных групп и группировок, которые могут расцениваться, как деликвентная или девиантная (по отношению к правоохранительным органам, старшему поколению, сверстникам, всему «запретно-интересному»). Автор совершенно согласен с мнением Е.В. Черносвитова, высказанном на страницах учебного пособия «Социальная медицина» (2000): «... каждую вторую семью в нынешней России, где есть ребенок (особенно подросток), можно считать экстремальной: обыкновенный ребенок может создать чрезвычайную ситуацию в обыкновенной семье».

Экстремальные ситуации в семье, независимо от причин их порождающих, становятся реальной «матрицей» для воспроизводства «потерянного поколения». Причем, самое тревожное обстоятельство в этом плане заключается в том, что склонность к асоциальным проявлениям, начиная с семьи и кончая социумом в целом, может не только расшатывать генофонд, но и закрепляться в нем, проявляясь в нарастающей день ото дня и год от года эпидемии жестокости.

Схема 20

Дата добавления: 2015-07-20