Сам раздобудь себе выпивку, шлюха. 3 страница

Время уже перевалило за полдень, а Дженсен и не пытался уснуть. Он вообще не был уверен, что сможет уснуть хоть когда-нибудь.
Он стоял у кровати в своей спальне и смотрел на собранные чемоданы.
Дженсен все еще ощущал запах Джареда повсюду и, казалось, слышал его голос. Ожидал, что он сейчас появится в комнате, в любой момент откроет дверь. Чувствовал Джареда рядом: прикосновения, игривые, вызывающие смех слова, тепло его тела.
Он был повсюду, замкнул все чувства Дженсена на себе. Перед глазами стояла его улыбка, в ушах звучал его смех.

«Что бы ни случилось, помни, что я люблю тебя».

Дженсен схватил чемодан и рывком застегнул его, едва не сломав молнию.
Он должен был просчитать. Не пустить Джареда на церемонию. Случившееся было целиком и полностью его виной, и ее не получится переложить на кого-то другого.

«Я люблю тебя».

Он практически слышал, как звучат эти слова. Чувствовал на себе прикосновения Джареда, ощущал тяжесть его тела на своем.
Дженсен с силой втянул в легкие воздух. Было невозможно… находиться здесь, в спальне, насквозь пропитавшейся Джаредом. Джаред мертв, и он… он…
Оставаться здесь было невозможно.

Отельный номер был чистым и безликим. Идеальной иллюзией почти домашнего уюта, безопасности и… нормальности. Некоей константой, не несущей в себе отпечатка тех, кто здесь бывал. Чистым листом, на котором никогда не появится записи.
Именно тем, в чем он нуждался.
Место, лишенное индивидуальности, отстраненное от его привязанности к… к…
Он до крови закусил губу и сжал ручки чемоданов с такой силой, что они затрещали. Чересчур громко в пустых стенах.
… Просто больше пустоты. Больше молчания и отсутствия.
Здесь он был более одинок, чем в доме Джареда, где до сих пор ощущалось его присутствие… и не знал, стало ли от этого легче.
Руки дрожали. Дженсен все еще сжимал ручки чертовых чемоданов до побелевших костяшек. Сделал глубокий вдох, отчаянно пытаясь вспомнить хоть что-нибудь из того, чему его учили. Пытаясь уяснить для себя, что все это – лишь еще одно препятствие, через которое нужно пройти.
Инстинкт самосохранения настаивал на том, чтобы отвергнуть это, отстранить, потому что если впустит…
Господи. Если он примет это…
Оно прожжет его насквозь, проникнет в душу так глубоко, что останется там до самой смерти. Оно всегда будет там, как старый друг, который может появиться на пороге без приглашения. Память будет сопровождать все, что бы он ни делал.

«Если он когда-нибудь любил тебя… то хотел бы, чтобы ты жил дальше».

Дженсен зажмурился еще сильнее и закусил губу, ощутив медный привкус крови на языке.
Он захотел оставить себе все.
Джареда целиком.
Каждый момент, когда они были вместе.
Он захотел все.
И любовь, и дыру с рваными краями, образовавшуюся в самом центре груди, и боль, выстанывающую имя Джареда.
Захотел собрать по крупицам и сохранить навсегда, подпитывая этим гнев, следующий по пятам, и жажду мести, выжженную на костях.

Впусти это. Позволь ему остаться.

Он запустил чемоданом в стену, вложив в нехитрое движение всю свою силу.
Это показалось правильным, и Дженсен пнул его, вновь впечатывая в стену. Хотелось уничтожать, рушить, ломать все, до чего можно дотянуться. Гнев раскаленным ножом вспарывал вены. Дженсен смотрел на чемодан, сосредоточившись на нем, словно на злейшем враге.
От прокатившейся по телу ярости стало легче. Почти хорошо. Несколько секунд передышки… и мир раскололся под давлением неумолимого горя. Мир растрескался и рассыпался песчинками, обнажая исцарапанную, изувеченную изнанку.
От немыслимой тяжести подкосились ноги, и он упал на колени. Зарылся лицом в одеяло, избивая кулаками, цепляясь за него, сжимая и скручивая.
Каждый нерв, каждый мускул в теле кричал имя Джареда. Тело жаждало его прикосновений, глаза искали взгляд. Он жаждал этого сильнее, чем чего-либо в своей жизни. Барьеров не осталось, их смыло сокрушительной волной отчаянной нужды. У него больше не было защиты. Но он ее и не хотел.
Нужно было только одно: чтобы Джаред вернулся. Пожалуйста. Все, что угодно. Господи, все что угодно.
Верни его.

Заснуть не получалось, несмотря на то, что он был совершенно обессилен. Кожу стянуло от высохших слез, и он мог лишь смотреть в потолок, раз за разом прокручивая в голове вчерашний вечер.
Он ошибался насчет Джареда. И никогда не сможет сказать ему об этом. О том, что тот вовсе не был очередным поверхностным голливудским мудаком.
Он не успел. А теперь уже и не скажет.

«Ты никогда ничего не забудешь, да, Дженсен? Каждый твой шрам с тобой…»

Слова настойчиво рвались из памяти, а он прятал их обратно, так глубоко, как только мог.
Даже одежда пахла Джаредом, легкий аромат его одеколона, смешанный с запахом кожи и пота. Хотелось свернуться калачиком и утонуть в нем. Не шевелиться несколько часов.
В кармане ожил телефон. Дженсен достал его из кармана и взглянул на экран.
Итан. Нужно ответить.
Он отправил звонок на голосовую почту. И смог заставить себя прослушать сообщение лишь через несколько часов.
Его не пригласили на поминки. Это будет закрытая церемония. Похороны состоятся через три дня, и на них он приглашен. Будет только семья и несколько друзей, среди них Чад, Эмма, Итан, Майк. Федералы до сих пор ничего не сказали, кроме того, что Джаред был застрелен. С согласия семьи ФБР намеревалась держать смерть Падалеки в тайне от прессы, пока убийца не будет пойман. На данный момент официальной версией было то, что Джаред находится в реанимации в критическом состоянии.
Они… делали вид, что Джаред жив.
Ложь. Такая жестокая ложь. Дженсену захотелось проломить кулаком стену.
Он не стал.
Вместо этого отправился в маркет, купил три бутылки виски и вернулся в отель.

Он не покидал номер следующие два дня. Не отвечал на телефонные звонки, не включал телевизор и напивался, чтобы убедиться, что все это ему не снится.

В день похорон Джареда на столе стояли три опустевшие бутылки.
Проснувшись ни свет ни заря, Дженсен пошел в ванную. Голова раскалывалась, под сердцем кололо, а во рту была пустыня. Он взглянул на свое отражение: красные опухшие глаза и потерянный вид.
Это нужно было пережить. Просто пережить.
Происходящее до сих пор казалось нереальным. Даже когда он встал под душ, и горячая, обжигающая вода покатилась по плечам, все вокруг казалось несуществующим. Казалось, эта история случилась с кем-то другим. Она была похожа на ту, что он когда-то читал.
Возможно, Джаред жив и ждет, чтобы Дженсен нашел его.
Он не мог умереть. Не мог.
Скорбь обрушилась с новой силой на него, дрожащего у кафельной стены под тугими струями обжигающе горячей воды.
Пожалуйста, Господи. Не дай этому оказаться правдой. Это же не по-настоящему.
Колени подогнулись, и он соскользнул по стене вниз, прижав кулаки к лицу, кусая губы, задыхаясь от слез.

«Я люблю его. Так, мать твою, сильно. Неужели это ничего не значит?»

Пожалуйста.

Неизвестно, сколько времени прошло. Горячая вода закончилась, и тело дрожало уже от холода. Дженсен постоял еще немного, бездумно глядя, как закручивается в стоке ванной вода.
Бессмысленность. Такая абсолютная пустота, будто он проснулся в совершенно другом мире.

«Ты чувствовал это раньше».

Нет, не чувствовал.
Не так.

Прошло еще немало времени до того, как Дженсен замер перед зеркалом побритый, одетый и готовый.
Он думал о том, что должен выйти на улицу, в мир без Джареда, где ему придется теперь жить.
Частный автомобиль забрал Эклза от отеля и доставил на кладбище, где на склоне холма уже собралась группа людей, одетых в черное. Чувствуя оцепенение во всем теле, он подошел к ним и встал рядом с Эммой. Она тут же взяла его за руку.
Серое небо грозило пролиться дождем.
Священник начал свою речь. Слова, слетавшие с его губ, призваны были утешать и успокаивать, но Дженсен их не слышал. Внутри была тишина. Уставившись взглядом себе под ноги, он думал, что выдержит это, лишь сконцентрировавшись на чем-то неважном.
Дженсен понял, что все закончилось, когда Эмма стиснула его ладонь. Она взглянула на него сквозь слезы. Отпустив его руку, подошла к гробу, густо укрытому цветами, склонила голову и положила тонкую ладошку на глянцевое дерево.
Люди начинали расходиться, в большинстве своем слишком придавленные горем, чтобы переговариваться. Эклз видел, как они проходят мимо, каждый по-своему прощаясь с Джаредом.
Эмма ушла последней, мягко поцеловав Дженсена в щеку.
Он продолжал смотреть на гроб, думая о лежащем внутри Джареде: глаза закрыты, руки скрещены на груди... От Джареда осталось только тело. И память о нем. Подойдя к гробу, дотронувшись пальцами до отполированного дерева, Дженсен видел перед глазами его улыбку.
- Прости, - прошептал он, положив ладонь на гроб.
Когда он коснулся губами дерева, то не заметил слез, что катились по лицу.
Бессильно сжал руки в кулаки и крепко зажмурился.
- Я люблю тебя.

Казалось, до момента, когда он сел в машину, ждавшую его у кладбища, прошли годы. Дженсен закрыл за собой дверцу, и автомобиль тут же тронулся. Мир проплывал за окном, деревья сливались в сплошную зеленую полосу, а Джаред оставался там, позади.
Бросать его казалось неправильным. Самым ошибочным из всего, что он когда-либо делал. Обхватив голову ладонями, Дженсен вцепился в волосы.
- Вы в порядке, сэр? – водитель посмотрел на него в зеркало заднего вида, на миг встретившись с Дженсеном взглядом.
- Просто езжай, мать твою, - выдохнул он.
Под колесами исчезали мили, и Джаред отдалялся с каждой секундой.
- Я знаю, как это тяжело, - нерешительно произнес водитель, - терять кого-то близкого.
- Ни черта ты не знаешь, - отрезал Дженсен.
- Моя работа – управлять этим автомобилем, но я могу знать о потерях больше, чем вы думаете, - тихо ответил тот. – Вы любили его, верно? Я имею в виду… это заметно. Так больно может быть, только если кого-то любишь.
Дженсен сцепил зубы.
- Я не хочу об этом говорить, - прошипел он.
Машина мягко вошла в поворот.
- Я знаю, - водитель и не думал затыкаться. – Но… вы понимаете... я прошел через нечто подобное. Порой становился легче, если кто-то выслушает тебя. Если поделишься болью.
По крыше застучал дождь. Настойчивый звук отбивался прямо в сознании Дженсена, и все, чего ему хотелось, это просто раствориться в нем. Перестать быть.
- Я любил его, - продолжил водитель. – Дьявол, а не человек. Никогда не встречал никого привлекательнее, никого, кто был бы так хорош во всем, что бы ни делал. Мы были братьями по духу. Любовниками.
Дженсен едва слышал его слова за стуком дождя и свистом ветра в своей внутренней пустоте, однако не мог абстрагироваться от этого низкого голоса.
- Мы… знали, кто мы такие, - задумчиво произнес он. – Он любил меня… думаю, сильнее, чем кто-либо в моей жизни.
Водитель сделал паузу.
- А затем… в один из дней… он ушел. Решил, что больше не хочет быть тем, кем был.
Снаружи доносился шорох мокрых шин и плеск летевшей из-под колес воды. Дженсен рассеяно посмотрел на руки водителя. Черные кожаные перчатки резко контрастировали с белой кожей руля.
- А еще он решил, что больше не является и частью меня.
Слова вдруг достигли сознания, с трудом пробившись сквозь темную пелену. Далекие и такие близкие, будто их прошептали ему на ухо с большого расстояния.
- Я… старался жить дальше без него… Но вместо этого…
Каждое слово тяжело зависало в воздухе.
- Я умер.
Тишина. Ветер со свистом обтекает машину. Тишина. Дождь полосует окна. Тишина. Она, как живая, вонзается в Дженсена. Тишина. И он медленно начинает понимать.
- Мы все умерли.
На какой-то миг, выпав за грань времени и пространства, Дженсен подумал, что все это ему чудится. Призраки из прошлого гонятся за ним, прогрызая себе путь сквозь его горе, мертвые встают из могил, чтобы покарать его за совершенные им преступления.
Медленно. Медленно. Очень медленно, будто во сне, Дженсен поднял глаза, чтобы встретиться со взглядом в зеркале.
Глаза. Яркие, пронзительные, бледно-голубые глаза.

«В восьми из десяти случаев преследование и угроза расправы исходит от кого-то, близко знакомого с потенциальной жертвой.
Это почти всегда что-то личное».

Лед понесся по венам, пробирая до костей.

«Я уничтожу все, что ты любишь».

«Так мы проскакиваем мимо призраков, которые потом всю жизнь преследуют нас».

- Господи, - надломлено выдохнул Дженсен. – Миша.
- Чертовски прав, - улыбнулся тот. Усмешка была злой и холодной, губы не были похожи на те, которые целовал Дженсен так давно на той дряхлой пристани, где между ними метался бриз, оставляя привкус соли на языке.
Не… он не…
- Это не галлюцинация, - сообщил Миша. – Это я.
Слова взорвались с сокрушительной силой.
- Всегда знал, что из меня выйдет охрененно очаровательный труп. Что думаешь, Джен? – фраза была брошена с восхитительной небрежностью, такой же фальшивой, как ее суть.
Должно быть, так сходят с ума.
- Ну что, тебе стало легче, когда ты выслушал все это? Потому что я так люблю делиться своей болью, - с наслаждением промурлыкал Миша. – Я отлично развлекся, делясь ею с тобой, Джен… преследуя тебя… - взгляд его был пронзительным и исступленным. – Убив твоего парня.
Дженсен тяжело сглотнул, а затем перекатился по сиденью, выхватив пистолет. Автомобиль резко дернулся влево, шины заскользили по мокрому асфальту, и Дженсена вжало в спинку сиденья. Он почти прицелился…
Машину мотнуло вправо - прицел сбился. Миша ударил по тормозам, а потом вновь надавил на газ - Дженсен врезался головой в спинку сидения перед собой. Затем его опять отбросило назад.
- Ты никогда не любил пустого трепа, да, Дженсен? – сдержано поинтересовался Миша. – Черт. Ты прав. К дьяволу разговоры. Давай перейдем к делу, - он снова выжал газ, вгоняя машину в очередной поворот. – Ты бросил меня, Джен. Бросил всех нас. А потом у тебя хватило наглости, - в голосе его послышалось удивление, - влюбиться в кого-то другого после того, как ты позволил мне умереть?
Он дернул руль влево - Дженсен вновь потерял равновесие.
- Не переживай, ему я тоже позволил умереть, - горько засмеялся Эклз, чувствуя, что не может остановиться. Потому что Джаред мертв, а Миша жив, и это неправильно, не так, как должно быть.
- Кстати, спасибо, - произнес Миша. Дженсен не видел, но мог представить себе хищное выражение его лица. – Было бы гораздо сложнее достать его той пулей, будь ты там.
- Я прикончу тебя, - пообещал Дженсен. Оттолкнувшись ногами от пола, прицелился…
Пуля вошла в грудь с сокрушительной болью, лишая дыхания.
Вот что чувствовал Джаред.
Дженсена отбросило на сиденье, белая кожа салона мгновенно окрасилась алым. Миша опять бросил машину влево, затем вправо - и реальность стала уплывать. Сквозь отверстие в груди медленно утекала жизнь.
- Ну, а теперь, - почти радушно произнес Миша, отводя дуло своего пистолета в сторону, - быть может, теперь мы нормально поговорим. Имею в виду, - на его губах появилась горькая усмешка, - разве тебе ни капельки не любопытно? Так зол, - Миша мрачно засмеялся. – Не можешь думать ни о чем, кроме него, да?
Дженсен дышал неглубоко и часто. Адреналин вытесняло спокойствие, и он знал, что это признаки шока.
- Последние три года я занимался другими делами, - беззаботно начал Миша. – Я приберег тебя напоследок. А потом… увидел вашу фотографию в каком-то журнале… то, как ты смотришь на него… и… Я знаю тебя, Джен. Ты всегда смотрел на меня так же, словно я идиот, с которым ты миришься лишь потому, что любишь, - голос Миши к концу фразы стал жестче. - Итак… - он прочистил горло. – Я выяснил причину, по которой ты взялся его охранять, и прикончил жалкого сталкера. Так сказать, взял на себя это смелое предприятие.
Дженсен хотел знать только одно.
- Почему? – выдохнул он. – Почему решил убить его? Ты мог убить меня… очень давно.
Склонив голову набок, Миша засмеялся.
- О, Дженсен, ты не меняешься. Такой праведный… такой наивный, - печально сказал он. – Это то, что я всегда любил в тебе.
- Отвечай… на вопрос, - прохрипел Эклз.
- Потому что это причинило тебе боль. После того, как я увидел, насколько ты любишь его? Я не убил бы тебя до тех пор, пока ты не узнал бы, что почувствуешь, потеряв его.
Дженсен горько засмеялся и поморщился от боли.
- Я провел четыре года в трауре по тебе… чувствуя себя виноватым. Я… думал… ты… умер, - задыхаясь, пробормотал он, ощущая ослепляющую боль в груди и жидкость в легких, не позволявшую толком вздохнуть. Кровь. Он не выживет, но это ничего, поскольку Дженсен собирался прихватить убийцу Джареда с собой.
- Я выжил, Джен. Единственный из всех. Тело не нашли… пропало в море, сказали они. Круто быть морским пехотинцем, правда? Твое тело может потеряться в море, и его не станут слишком настойчиво искать. Но мы не потерялись в океане, - страстно заверил его Миша. – Нас взяли в плен и пытали. И наслаждались этим, - прошипел он, сцепив зубы. - Я видел, как они убили каждого из нашей команды прежде, чем добрались до меня… И лишь одно позволило мне выжить. Только одно помогло продержаться достаточно долго, чтобы совершить побег… Ты, Джен, - огонь в его глазах, казалось, мог прожечь в Дженсене дыру. – Ты бросил нас. Все это время, пока меня пытали… Ты был единственным, о чем я мог думать. О том, что все это было… ТВОЕЙ. ВИНОЙ.

«Мы были братьями…»

- Я должен был выжить, чтобы отомстить. А теперь, когда я получил, что хотел, - он резко вывернул руль влево. – Жизнь мне больше не нужна.
Дженсен знал. Он понимал.
Миша отпустил руль и перебрался на заднее сиденье, оставив машину неуправляемой. Навалился на Эклза, приставил к горлу пистолет и принялся водить им по горлу.

«Мы убийцы. Это у нас в крови».

- Я не хочу жить, Джен. Мне просто нужно знать, что ты тоже не будешь, - Миша выдыхал эти слова прямо в его губы.
… Асфальт закончился, шины уже скользили по траве и грязи…
- Мы уйдем вместе, - прошептал Дженсен, прижимая дуло своего пистолета к его боку.
- Как и должно было быть, - шепнул тот в ответ.

«Убийство – это наша работа…»

Звук выстрела ударил в уши, отразился эхом в коридорах памяти.
Жгучая, невыносимая боль скрутила тело.
Автомобиль врезался во что-то. Визг покореженного металла, кровь и взрывающееся стекло. Его подбросило вверх, впечатывая в металл.

“Наконец-то”.

Он дрейфовал. Темнота заглатывала его. Лизала пятки, обволакивала, тащила ко дну. Темнота была уютной и сокровенной. Вокруг него смыкались тени, тянули ниже, ниже…
Хотелось отдаться этим бархатным объятиям, последовать за ними.
Но было и еще что-то. Оно проникало в темную глубину и тянуло вверх.

Дата добавления: 2015-07-20