К новым берегам

Прошёл год. Лейф Эриксон успешно выполнил свою миссию. Среди гренландских поселенцев осталось мало таких, кто ещё не принял новую веру. Это были либо обитатели глухих углов, куда трудно добираться, либо забубённые головы, для которых посещения Лейфа оказывались только предлогом хорошо попировать.

Ни во время поездок по стране, ни в охотничьих и рыболовных вылазках, ни у очага в низкой закопчённой зале «Крутого склона», — нигде не забывал Лейф Эриксон Торунну. Всюду чудилась ему стройная фигура любимой женщины, её лицо с ласковыми голубыми глазами, озаренное приветливой улыбкой.

А его дитя? Кто он — мальчик или девочка? На кого походит — на отца или на мать? Какое первое слово он произнёс?

Лейф рвался на Гебриды, к жене и ребёнку. Но судьба решительно не благоприятствовала его намерениям. Лето 1000 года он посвятил распространению христианства в Гренландии. Весной следующего года Эрик Рыжий отправил в метрополию с товарами сразу оба корабля — «Фрейю» и «Торунну». «Фрейю» вёл Гест Альвирсон, а на «Торунне» рассчитывал отправиться Лейф. Но перед самым отплытием его свалила длительная тяжёлая болезнь: сказались трудные путешествия по стране, ночевки в ледяных пещерах, неумеренные выпивки в честь христианской веры. «Торунну» повёл брат Лейфа Торвальд.

Прошли лето и осень, а корабли не возвращались, известий из Норвегии не было. Эрика Рыжего и его семейство одолевала тревога. Пригласили гадалку, но она не сказала ничего определённого.

Лейф дивился дару предвидения Торунны. Ведь это она говорила, что судьба будет воздвигать между ними препятствия, и её предсказание сбывалось. И тут ему пришли на память рассказы стариков о том, как лет пятнадцать назад^[81] некий Бьярни Хéрьулвсон видел на западе от Гренландии неизвестные земли. Случилось это так.

Бьярни отправился на корабле «Улитка» из Норвегии в Гренландию, чтобы повидать отца, поселившегося вместе с Эриком Рыжим. Плавание оказалось трудным. Налетевшая где-то близ Исландии буря подхватила судно и повлекла неведомо куда.

Солнце, луна и звёзды скрывались за густыми тучами, и мореходы совершенно не представляли себе, куда их несёт ветер. Когда многодневная буря прекратилась, обрадованные люди увидели перед собой лесистый берег. Но это была незнакомая страна.

«Улитка» направилась к северу. Через несколько дней мореплаватели вновь оказались возле какой-то земли, на этот раз покрытой большими плоскими камнями. Один из матросов Бьярни утверждал, что это не Гренландия (он там побывал).

И снова «Улитка» рассекла волны своим форштевнем^[82] с изображением дракона, разинувшего зубастую пасть. На север, всё на север стремился корабль, там должна быть цель его пути. И вот ещё через неделю на горизонте появились горы, покрытые снегом.

— Ну, теперь это Гренландия! — обрадовались моряки, но скоро с разочарованием убедились, что перед ними совершенно безлюдная местность, где нет и следа человеческих поселений.

Бьярни Херьулвсон приказал повернуть корабль на восток. И когда вновь показался берег, путешественники с облегчением вздохнули. Они наконец прибыли в Вестербюгд, на юго-западное побережье Гренландии. Там Бьярни разыскал отца и получил от него и других поселенцев здоровенный нагоняй за то, что не побеспокоился хорошенько исследовать открытые им земли.

Прошло полтора десятка лет. Гренландцы, поглощённые повседневной суетой и мелочными заботами, не собирались оставлять насиженные места и отправляться в рискованное путешествие на запад, туда, где побывал Бьярни. Такое предприятие могло принести большую выгоду, а могло и обернуться катастрофой. Зачем же искушать судьбу?

И только Лейф Счастливый, для которого всё западное побережье Европы и воды океана вплоть до берегов Гренландии были знакомы, как окрестности отцовского поместья, загорелся неодолимым желанием вновь найти открытые Бьярни земли. Справедливости ради следует сказать, что в этом намерении его сильно поддерживал Рори: ему исполнилось 15 лет, ростом и силой, он мало уступал Лейфу. Эрик тоже благожелательно отнёсся к замыслу сына: старого ярла ещё не покинул дух авантюризма. Его пугали лишь расходы на экспедицию. Но в конце концов он раскошелился, правда, выговорив от сына половину всех доходов, которые принесёт Лейфу открытие новых земель.

Ранней весной 1002 года начались сборы. Лейф Эриксон кликнул клич, приглашая желающих отправиться в плавание в неведомые ещё моря, обещая хорошее вознаграждение. Смельчаков, готовых разделить с Лейфом труды и опасности дальней экспедиции, набралось больше тридцати человек. И конечно, среди них были Рори и Снорре Гудмундсон.

Постаревший, но ещё бодрый скальд с презрением отверг уговоры Лейфа поберечь силы и остаться дома на покое.

— Кто тогда сложит сагу о твоих подвигах в чужой стране? — ядовито спросил Снорре, и спор закончился.

Единственным кораблем, который могли быстро снарядить в дальнюю дорогу, оказалась старая «Улитка». Её владелец Бьярни Херьулвсон жил в Гренландии, не помышляя о новых плаваниях, и с радостью продал Эрику судно за сотню золотых. Сделка закончилась пиром, во время которого Лейф и Снорре выпытали от Бьярни все подробности его невольного путешествия.

По предложению скальда «Улитку» переименовали в «Дельфина».

— Медлительная улитка нам не подходит, — объяснил старик, — Нас понесёт быстрый дельфин, подобный тем благородным рыбам, что спасли Рори.

Рори пришёл в неистовое восхищение: отныне он и корабль станут тезками.

«Дельфина» тщательно отремонтировали, заново проконопатили, просмотрели, переменили бимсы^[83] и палубную настилку, укрепили мачту, поставили новые снасти, начиная с паруса и кончая якорным канатом. Всё это обошлось недешёво, но новый владелец корабля не жалел расходов, дело стóило того.

Бывалый мореход запасся провизией: свежим мясом, солониной и салом, вяленой рыбой, сухарями, луком и чесноком… В трюме рядами стояли бочонки с пресной водой. Но, конечно, никаких запасов не хватило бы, если бы экспедиция продлилась несколько месяцев. И Лейф вёз с собой рыболовные принадлежности — сети, гарпуны, удочки. Зверей предполагалось ловить капканами.

На случай, если придётся вступить в схватку с обитателями неведомых стран, имелось оружие — тугие луки с запасом стрел, мечи, кинжалы, щиты, прибитые, по обычаю, к бортам корабля. Боевые доспехи тоже нашли место в этом арсенале. Не был забыт кузнечный и плотничный инструмент.

За неделю до отплытия «Дельфина» в Эриксфиорде появилась «Фрейя» с Торвальдом и Гестом Альвирсоном на борту. Много новостей привезли они из Норвегии. Оказалось, что друг и покровитель Лейфа, король Олаф Трюгвесон, уже не правит страной. Он погиб летом 1000 года, вскоре после того, как Лейф покинул Нидарос. Олаф нашёл смерть в морском бою со взбунтовавшимися ярлами, призвавшими на помощь против конунга соединённый датско-шведский флот.

Власть захватили ярлы Эрик и Свенд. Народ в Норвегии волнуется; многие норманны, насильно обращённые Олафом в христианство, снова переходят в язычество.

Так как Олафа не стало, и некому было предъявлять права на «Торунну», купленную на королевские деньги, то практичный Торвальд продал её за хорошую цену. Вместе с деньгами, вырученными за товары, это составило приличную сумму. Эрик Рыжий был доволен: с лихвой покрылись расходы на экспедицию Лейфа. Полученный от Торвальда тяжёлый кошелек с золотом ярл ночью зарыл в приметном месте.^[84]

Гест Альвирсон сообщил Лейфу радостное известие. Хотя ему и не удалось попасть на Гебриды, но в Нидаросе он встретил гебридского купца, и тот его уверил, что Торунна жива и здорова, растит сына Торгильса.

Эта весть чрезвычайно воодушевила Лейфа. Теперь он жалел только о том, что «Фрейя» не пришла хотя бы месяцем раньше. Тогда не пришлось бы занимать деньги у отца и делиться с ним будущими доходами. Он отплыл бы на «Фрейе» с верными дружинниками, на которых мог положиться с большим основанием, чем на случайно набранный экипаж. Но перерешать было поздно, словесный договор с новой командой уже заключили, а это было равносильно клятве.

Погожим июньским утром 1002 года началось плавание, предвосхитившее подвиг Колумба на целые полтысячи лет.^[85]

Провожать «Дельфина» собрались все обитатели «Крутого склона» и ближних поселений. Было высказано множество добрых пожеланий, смелых мореходов поручили заботам Христа и Богоматери и на всякий случай (чтобы не обиделись!) языческих богов Одина, Тора, Нйодра.

Дружно заработали длинные вёсла, уводя корабль из фиорда. И когда «Дельфин» оказался на морском просторе, Лейф Счастливый приказал повернуть судно на юго-запад. У правила стоял старый товарищ. Лейфа по многим плаваниям повзрослевший и набравшийся сил Гест Альвирсон, коренастый, широкоплечий юноша с добрым, открытым лицом.

Погода благоприятствовала смелым мореходам. Попутный ветер надувал большой красный парус, и судно весело бежало по волнам. У экипажа было мало дела, и люди собирались около скальда Снорре: его запас старинных сказаний казался неисчерпаемым.

Иногда то с правого, то с левого борта виднелись высокие фонтаны воды: это киты резвились в пустынных водах, от века не посещаемых людьми. Но мореходы не отвлекались на охоту: их влекла другая, более важная цель. Лейф Эриксон старался повторить путь, пройденный Бьярни, только в обратном направлении. После недельного плавания перед «Дельфином» открылся низкий берег, усеянный огромными, плоскими камнями.

— Здесь был Бьярни Херьулвсон! — радостно воскликнул Лейф.

Утерянной и вновь обретённой земле дали название Хеллуландия, что означало Каменистая страна.^[86] Делать там было нечего, съестные припасы не требовали пополнения, и Гест Альвирсон повёл судно к югу. Ещё через несколько дней показался тот самый лесистый берег, найти который так мечтали гренландцы: ведь им до зарезу нужен был строевой лес. Эту местность мореходы назвали Маркландией, Лесистой страной.^[87]

В Маркландии мореходы сделали длительную остановку. За долгие годы плаваний рангоут^[88] корабля обветшал, но в Гренландии обновить его не было никакой возможности. Пришлось отправляться со старой мачтой, но она подозрительно потрескивала, лишь только немного крепчал ветер. А здесь, в Маркландии, перед восхищёнными взорами моряков стояли корабельные сосны^[89] такого качества, что за них в Скандинавии дали бы большие деньги. Лейф Эриксон решил воспользоваться случаем и поставить новую мачту.

Среди команды оказался искусный корабельный плотник Адильс Хагнисон по прозванию Верный Глаз. Пока Адильс и его подручные занимались своим трудным и ответственным делом, остальные члены команды охотились в прибрежных лесах.

— Наверно, в самой Валгалле нет такой охоты! — восторгались люди, вернувшиеся в первый же день с богатой добычей.

И в самом деле: здесь, на полном безлюдье, дичь была непуганая, попадалась она чуть не на каждом шагу. Лес изобиловал лосями и оленями, встречались медведи, волки, рыси. Меткие стрелы Рори сбивали с высоких веток грузных тетеревов. В речках было полно рыбы.

Провизией запаслись надолго.

— Хозяин, а почему бы тебе не обосноваться здесь? — спрашивали Лейфа некоторые из его команды. — Поставим дома, будем охотиться и ловить рыбу. А потом построим корабли, и ты станешь возить лес в Гренландию. Это же целое богатство…

Лейф не поддался на эти доводы. Дальше, дальше к югу намеревался он держать путь. Здесь, в этой глухой лесистой местности, нельзя было заниматься скотоводством, не годилась она и под пашню. А южная природа всегда богаче северной, и быть может, там вдали окажется обетовáнная земля.^[90]

Когда рангоут «Дельфина» был обновлён, судно покинуло укромную бухту, в которой стояло.

И вот пришёл долгожданный миг!

Рори Эйлифсон первым рассмотрел на юге, прямо по курсу корабля, плоский берег. Ветер к тому времени стих, люди сели за вёсла. И, по мере того как они приближались к земле, всё сильнее доносился до них медвяный аромат луговых трав.

По воздуху носились большие пёстрые бабочки, за ними гонялись проворные красношейки.^[91] Басовито гудел толстый жёлтый шмель, пролетавший над реей «Дельфина». Море словно застыло у песчаного пляжа…

— Вот он, блаженный Асгард, жилище богов… — в упоении прошептал старый Снорре. — Обетованная страна.

Корабль подошёл к берегу, насколько позволяла глубина воды. Лейф Счастливый первым высадился на землю и торжественно объявил её владением рода Эрика Рыжего.

Тем временем с носа и кормы «Дельфина» были спущены на канатах каменные глыбы, заменявшие якоря. Для большей надёжности вколотили в прибрежный песок длинное бревно и привязали к нему корабль.

Окинув взглядом роскошный луг, простиравшийся куда хватал глаз, Лейф Счастливый провозгласил:

— Я нарекаю сию землю, куда ещё не ступала нога европейца, Винландией.^[92] Более того, я нарекаю её Доброй Винландией и молю господа о том, чтобы сия страна отныне и до века была щедрой и доброй к нам и нашим потомкам, которые по милости божией размножатся здесь, как песок морской…

А скальд Снорре Гудмундсон слабым старческим голосом запел балладу, прославляющую подвиги Лейфа Эриксона и его отважных товарищей.

Дата добавления: 2015-07-20