Лейф Счастливый и Торунна

Норманны появились на Гебридских островах в VIII веке нашей эры. Поработив местное население, норвежские викинги совершали набеги не только на соседнюю Англию, но и на отдалённые страны материка — Францию, Италию, Грецию. Гебридцы поддерживали с метрополией дружественные отношения, и попавшему на Льюис экипажу «Фрейи» не грозили плен и рабство.

Обитатели острова смотрели на корабль с некоторым страхом: им показалось, что пришельцы волшебством усмирили грозные волны и прорвались через опасную полосу прибоя.

Между тем Лейф и трое из его людей спустили шлюпку и высадились на берег. От чужестранцев густо разило рыбьим жиром, их одежда и руки были в масляных пятнах.

Из толпы любопытных вышла вперёд высокая белокурая и голубоглазая девушка с гибкой талией. По её величавой осанке, по платью, расшитому жемчугом, по атласным лентам, вплетенным в длинные косы, было видно, что она дочь хозяина поместья, богатого бонда, а может быть, и ярла.

— Добро пожаловать на нашу землю, чужестранцы! — с достоинством сказала девушка. — Я — Тóрунна, дочь ярла Гéллира Къяртансона, владельца поместья Гéллирсхольт,^[59] и его супруги Хéльги. Мой отец Геллир Белый и моя мать Хельга с радостью окажут гостеприимство потерпевшим крушение. Я называю вас потерпевшими крушение, — продолжала Торунна низким звучным голосом, — потому что вижу: не по доброй воле попали вы к нам, на Льюис.

Услыхав название острова, скальд обрадовался: старые глаза не обманули его, и он верно назвал землю, куда забросил их шторм.

А Лейф, строго соблюдая этикет, описанный в сагах, ответил с глубоким поклоном, который повторили его спутники:

— Почтенная фру^[60] Торунна! Я — Лейф, по прозванию Счастливый, сын ярла Эрика Рыжего и его супруги Тьёдхильды, вёл свой корабль «Фрейю» в Норвегию. Но буйный северо-западный ветер сбил нас с пути. Мы благодарны богам, которые привели нас на эту гостеприимную землю и послали навстречу такую прекрасную вестницу мира и дружбы.

При упоминании о богах Торунна презрительно усмехнулась, но взор её не мог оторваться от широкоплечего статного молодца с копной спутанных русых волос на голове и с небольшой кудрявой бородкой. Дорогая одежда Лейфа, хоть и порванная в нескольких местах и запачканная рыбьим жиром, сидела на нём с каким-то особым изяществом, а длинные сильные руки сжимались в кулаки, словно всё ещё держали правило, вырываемое волнами. Да, он был очень хорош, этот могучий викинг, и немало пылких сердец разбил он, оставляя девичью любовь без ответа. Лейф продолжал:

— Мы заранее благодарим Геллира Белого и его супругу, почтенную Хельгу, за гостеприимство. Борьба со стихиями измучила нас, и нам требуется длительный отдых. Впоследствии, куда ни забросит нас судьба, мы всегда будем с признательностью вспоминать обитателей Геллирсхольта.

Из-за спины Торунны вдруг высунулся кудрявый краснощекий мальчик лет двенадцати и спросил звонким голосом:

— Скажи, дядя Лейф, а вы во время бури видели в море драконов? Нянька Тордис уверяет, что они всегда подкарауливают суда, терпящие бедствия, чтобы сожрать людей!..

Смущённая, Торунна отодвинула мальчика в сторону:

— Добрый Лейф, прости малыша за его несвоевременное вмешательство в наш разговор. Это Роар Эйлифсон, сын моего покойного двоюродного брата. Он очень любопытен и не даёт покоя старшим своими расспросами…

— И никакой я не малыш, — обиженно отозвался Роар, — я — моряк и скоро пойду в плавание!

Все рассмеялись, а Лейф весело притянул к себе мальчугана.

— В его возрасте я сам был такой. Когда отец возвращался из путешествия, я донимал его вопросами по целым неделям. И тебе, Рори, я скажу вот что. Мы были так утомлены борьбой со штормом, что нам чудились не только драконы. Нам казалось, что из воды сама змея Митгард^[61] высовывает свою чудовищную голову, чтобы ухватить наше беззащитное суденышко и увлечь его в морскую пучину…

— Страшно! — в восторге прошептал Рори, закрывая глаза.

— Ну, хватит, Рори, — ласково, но твёрдо сказала Торунна. — Беги домой и предупреди дедушку Геллира, что к нам идут гости…

— Спешу, лечу! — Рори вихрем понёсся по берегу, но, обернувшись, успел крикнуть: — Дядя Лейф, ты расскажешь мне ещё много-много морских историй, ладно?

Лейф и Торунна переглянулись с улыбкой. Да, нечего греха таить, они сразу крепко пришлись друг другу по сердцу. В старинных романах немало говорится о любви, поражающей человека, как молния. Такая любовь поразила Лейфа Счастливого и Торуняу, дочь Геллира Белого.

* * *

Прошёл месяц. Экипаж «Фрейи» давно восстановил силы, корабль был исправлен и заново проконопачен и просмолен, запасы провизии и пресной воды возобновлены. Следовало бы продолжать путь к берегам Норвегии, но любовь, как стальная цепь, держала Лейфа Эриксона на острове. Не один раз Лейф просил Торунну стать его женой, но их браку мешало очень серьёзное препятствие: Лейф был язычником, а Торунна — христианкой. Вот почему ещё при первой их встрече на берегу девушка пренебрежительно усмехнулась, слушая Лейфа, благодарившего богов: она в них не верила.

Ирландские летописи рассказывают, что христианская религия была утверждена на Гебридах отшельниками-монахами ещё в начале VIII века. И когда там появились завоеватели-викинги, они приняли христианство, не особенно вдаваясь в его сущность. С них достаточно было того, что их епископы и священники также отправлялись в походы и перед битвами благословляли их оружие.

Отец Торунны, Геллир Къяртансон, не противился браку молодых людей. Род Лейфа по знатности не уступал его собственному: Эрик Рыжий тоже был ярлом, и хотя его изгнали с родины за убийство, это не пятнало его чести в глазах Геллира. Гебридский ярл и сам в молодости занимался пиратским ремеслом, не раз водил дружину в набеги и возвращался с богатой добычей. Не отличался Геллир и особой религиозностью, но любимица дочь беззаветно верила в христианского бога, и отец не хотел принуждать её связать судьбу с язычником.

Для Лейфа оставался единственный выход: чтобы получить любимую девушку, следовало перейти в христианскую веру. Религиозные сомнения мало смущали молодого викинга, беспокоило только одно: как посмотрит на его брак с христианкой отец. Лейф знал, что Эрика не раз пытались обратить в «истинную веру», но он с презрением отвергал такие предложения.

— В какой вере я родился, в той и умру, — обычно говорил Эрик Рыжий. — И пусть бог-громовержец Тор поразит меня своим заколдованным мйольниром,^[62] если я передамся на сторону какого-то новоявленного Христа, который, по утверждениям его поклонников, никогда не держал в руках меча.

Но любовь Лейфа в конце концов взяла верх над боязнью отцовского гнева. Священник Рагнар Гуннарсон окрестил Лейфа и он же обвенчал его с Торунной. На свадьбу собрались сотни друзей, близких и дальних родственников Геллира, и даже для рабов были зажарены быки и выставлены бочки пива.

И там, на пиру, где состязались в искусстве скальды из ближних и дальних мест, всех победил старый Снорре Гудмундсон, сложивший песнь о молодом викинге, со славой погибшем в далёкой южной стране. Вот эта песнь.

Дата добавления: 2015-07-20