Член исполкома Всероссийского федерального союза адвокатов

Основной стадией уголовного процесса является судебное разбирательство в суде первой инстанция. Именно здесь ре­шается вопрос о виновности подсудимого, все обстоятельства исследуются в условиях гласности, устности, непосредственно­сти и состязательности. Обвинение осуществляют прокурор — государственный обвинитель, общественный обвинитель, по­терпевший. Защиту — подсудимый, его защитник, обществен­ный защитник. Рассмотрение дела и решение возникающих в судебном заседании вопросов — прерогатива суда.

В этом и заключается принцип состязательности уголовного процесса, обеспечивающий полноту и всесторонность исследо­вания всех обстоятельств дела. Именно в состязательном уго­ловном судопроизводстве наиболее полно и эффективно реа­лизуется право обвиняемого на защиту. Подсудимый занимает процессуальное положение стороны, равноправной со сторо­ной обвинения. Отделение функции обвинения от деятельно­сти суда имеет особенное значение для реализации права обвиняемого (подсудимого) на защиту. Суд занимает самосто­ятельное руководящее положение. Конечно, прокурор остает­ся органом надзора за законностью везде, где он участвует. Но в суде первой инстанции прокурор — государственный об­винитель не надзирает за деятельностью суда, на рассмотре­ние которого он передал уголовное дело и перед которым под­держивает обвинение в соответствия с утвержденнымим, прокурором, обвинительным заключением. Наоборот, суд про­веряет правильность проведенного под надзором прокурора предварительного следствия, соблюдение законов при рассле­довании дела, обоснованность выводов и предложений проку­рора. В Законе о прокуратуре Российской Федерации говорит­ся, что прокурор участвует в рассмотрении дел в судах; осу­ществляя уголовное преследование в суде, он выступает в качестве государственного обвинителя; полномочия прокуро­ра, участвующего в судебном расследовании дел, определя­ются процессуальным законодательством. Это значит, что про­курор в судебном заседании делает то, что подсудимый и его защитник делают в целях защиты.

Ранее суд понимался как правоохранительный орган, обя­занный в этом качестве бороться с преступностью. Но и сего­дня не слишком далеко ушли от такого понимания роли суда. Достаточно вспомнить многочисленные публикации и выска­зывания, в том числе высших работников МВД и Генераль­ной прокуратуры о попустительстве судов преступникам, об освобождении обвиняемых из-под стражи, о том, что на судей не стало никакой управы, онасводят на нет усилия по борьбе с преступностью. Подобные атаки на суд далеко не безобидны, они дают негативные для правосудия результаты.

Порою можно наблюдать и у судей, и у прокуроров недопонимание задач, стоящих перед защитником в уголовном су­допроизводстве.

В одном частном определении народного суда отмечалось, что адвокат вел себя неэтично — «во всех вопросах сквозило явное желание освободить подсудимого от уголовной ответ­ственности, а не установить истину».

Истинность, объективность, убежденность — что значатэтинравственные императивы для деятельности суда я государст­венного обвинителя, с одной стороны, и для защитника — с другой?

Суду, прокурору и следователю закон (ст. 20 УПК) предпи­сывает всесторонне, полно и объективно рассмотреть все об­стоятельства дела в их совокупности, и решения они обязаны принимать по своему внутреннему убеждению. Что касается защитника, то его обязанности иные: использовать все ука­занные в Законе средства и способы защиты в целях выявле­ния обстоятельств, оправдывающих подозреваемого или обвиняемого, смягчающих их ответственность, оказывать им необ­ходимую юридическую помощь (ст. 51 УПК). То есть задача защитника сугубо односторонняя; исследовать дело с точки зрения подсудимого и представить суду такие соображения, которые могут опровергнуть обвинение или смягчить ответст­венность подсудимого. В конечном итоге все, что делает за­щитник в интересах подсудимого, используя законные сред­ства и способы, объективно и по убеждению, направлено к установлению истины.

Каким хотелось бы видеть прокурора — государственного обвинителя? Непревзойденным образцом для любого юриста является А.Ф.Кони — чародей слова,как его называли. Вся судебно-прокурорская деятельность Кони характеризовалась беспристрастием, независимостью и высокой принципиально­стью. По собственному опыту знаю, насколько тяжело проти­востоять объективному и обстоятельному разбору доказа­тельств в обвинительной речи прокурора, его строгой и спо­койной логике, уверенной аргументации, прокурору, самосто­ятельному в выводах и предложениях, адресованных суду. И не однажды замечал —чем выше ранг прокурора, тем больше он независим в поддержании или в отказе от госу­дарственного обвинения.

В корне неверен взгляд на отказ прокурора от обвинения как на явление отрицательное, означающее неуспех, неудачу прокуратуры. Если исследование в суде доказательств указы­вает на необоснованность обвинения, то отказ от него явля­ется единственно возможной реакцией; продолжать настаи­вать на осуждении невиновного нравственно недостойно. Если судебное разбирательство заставило прокурора иначе взгля­нуть на вещи, то почему не поощрить его за активное, ква­лифицированное участие в судебном процессе, способствовав­шее отысканию истины и оправданию невиновных?

Разве это требует меньшей затраты сил и творческой энер­гии, меньшей принципиальности, а порой и мужества? Но что-то не слышно отаких поощрениях. Положение государ­ственного обвинителя, несомненно, таит в себе опасность неко­торой односторонности, обвинительного уклона. Постоянные и частые выступления в суде с поддержанием государственного обвинения вырабатывают у некоторых несамокритичных про­куроров своего рода привычку быть только обвинителем. Он строго следует обвинительномузаключению, слепо егоотстаивает и всегда готов опротестовать всякий приговор, хоть в чем-то несущественно отличный от позиции прокурора. Такое «поддержание обвинения» не на пользу правосудию, роняет престиж прокуратуры.

Каждая сторона имеет в процессе свои охраняемые зако­ном интересы, занимает в соответствии с ними определенную позицию, наделена одинаковыми правами для отстаивания перед судом своих требований и опровержения притязаний другой стороны. Руководящая роль суда обязывает его обе­спечить все условия для состязания сторон и проявлять оди­наковое отношение ко всем участникам процесса. Любой, даже малейший, промах здесь трудно поправить, и он всегда имеет отрицательные последствия.

В августе прошлого года в президиум нашей коллегии адво­катов поступило частное определение Качканарского горнарсуда по делу М. и других о недостойном поведении одного из адвокатов. Произошло следующее. Адвокат заявил ходатай­ство о допросе свидетеля, указанного в списке обвинительно­го заключения, но не явившегося в судебное заседание. Суд ходатайство отклонил, так как адвокат не сообщил, для каких целей нужен свидетель. Адвокат возобновил ходатайство, но суд опять отказал в нем. Тогда адвокат заявил отвод всему составу суда по мотиву заинтересованности в рассмотрении дела. Отвод также был отклонен. После чего адвокат огласил письменное заявление о том, что он больше не может участ­вовать «в беззакониях суда» и покидает судебное заседание. Суд в такой ситуации выделил материалы на М. в отдельное производство, а в отношении остальных подсудимых постано­вил обвинительный приговор.

Неправомерность поступка адвоката очевидна. Если участ­нику процесса отказано в удовлетворении ходатайства, он может высказать свое мнение по всем возникающим вопро­сам в судебных прениях, а в случае вынесения обвинительно­го приговора — подать на него кассационную жалобу. Остав­лять же судебное заседание без разрешения председательст­вующего и тем самым прекращать защиту подсудимого за­щитник не вправе. В этом вопросе у членов президиума кол­легии адвокатов мнение было единым. Голоса разошлись, когда мы стали обсуждать вид дисциплинарного взыскания: исключение из членов коллегии или строгий выговор. По большинству в один голос постановили не применять край­нюю меру. К такой осторожности побудило нас содержание частного определения суда.

Заявленный защитником отвод суд расценил как «действия, подпадающие под признаки ст. 165¹ КоАП или даже 76³ УК — оскорбление судьи или народного заседателя в связи с их деятельностью по осуществлению правосудия».

Далее суд оставил за собой право «при рассмотрении дела по обвинению М. заявитьиск областной коллегии адвокатов за все судебные издержки, связанные с незаконными дейст­виями адвоката».

Наконец, в резолютивной части суд определил: «Решить воп­рос об увольнении адвоката из коллегии, после чего возмож­но назначение судебного разбирательства в отношении подсудимого М.».

В общем, суд высказал в частном определении все, что может быть истолковано не в пользу его беспристрастности при рассмотрении данного дела. Поэтому наряду с объявлени­ем адвокату взыскания мне пришлось обратиться к председа­телю областного суда с письмом о том, что частное определе­ние не может быть оставлено в таком виде.

Нервозность и горячность неуместны для любого субъекта уголовного процесса, тем более для суда, призванного всеми своими действиями и решениями вселять в присутствующих уверенность в беспристрастном и объективном рассмотрении дела.

Кульминацией судебного разбирательства являются судеб­ные прения. Их нравственный аспект состоит прежде всего в том, чтобы защита и обвинение осуществлялись обоснованно и объективно, разумно, в меру необходимого именно для за­щиты или обвинения.

Каковой видится эмоциональная сторона судебных прений? На это существуют разные взгляды. Думается, скорее эмоциональную бедность следует отнести к изъянам прений сто­рон. Бледные и стандартные стереотипы в речах прокуроров и адвокатов, кочующие из дела в дело, никого не волнуют.

Разумеется, эмоциональная окраска судебной речи должна быть умеренной и соответствовать судебной обстановке. «Сло­во, — как говорил А. Ф. Кони, — одно из величайших орудий человека. Бессильное само по себе, оно становится могучим и неотразимым, сказанное умело, искренно и вовремя».

Адвокат выступает после прокурора, и его речь нередко приобретает острый, полемический характер. Полемика меж­ду обвинением и защитой служит эффективным средством установления истины, помогает суду принять правильное ре­шение. Эта цель тогда достижима, когда полемика ведется по-деловому, сдержанно и корректно. Адвокат спорит не с об­винителем, а с обвинением, поэтому для адвоката разбор обвинительной речи — дело второстепенное; главный материал для защитительной речи он должен брать в обстоятельствах дела, добытых судебным следствием. В суде же иногда мож­но наблюдать такую картину: прокурор и адвокат так увлечены спором, так стараются «победить» друг друга, что за­бывают и о подсудимом, и о деле, и о суде. Прокурору и адвокату следует помнить об их единой конечной цели: содей­ствовать суду в выяснении истины с разных точек зрения и доступными средствами.

Итак, основой взаимоотношений суда, государственного об­винителя и защитника являются: взаимное уважение к миссии каждого субъекта процессуальной деятельности, равное отно­шение суда к их интересам и реальное обеспечение судом их прав.

Дата добавления: 2015-07-20