Глава 10. Когнитивная модель

В предыдущих главах мы довольно подробно рассмотрели различные процессы, связанные с пониманием связного текста. Теперь посмотрим, как это все происходит в реальном времени. Напомним, каким в самом деле сложным является „это все". Невероятным представляется то, как много задач люди могут решать одновременно, за сколькими вещами им приходится следить, сколько ограничений соблюдать в процессе понимания связного текста—и, как правило, без особых усилий, автоматически:

— Воспринимаемый поток звуков должен быть интерпретирован в терминах фонем, последовательности фонем—в терминах морфем, а структурированные последовательности морфем—в терминах предложений. Максимум в течение нескольких секунд этим структурам должно быть приписано значение, и при максимальном темпе произношения приписывание значения лексическим единицам должно осуществляться в интервале от 0, 1 до 0, 2 сек.

— Одновременно с этим части предложений должны быть объединены в предложения, должны быть выявлены отношения, обеспечивающие связность данных предложений, в целях определения топика, или темы, данного фрагмента должны быть установлены его глобальные макроструктуры.

— Интерпретация текста зависит от общих или эпизодических знаний о мире, которые должны быть найдены, выборочно активированы и приведены в действие. Для установления локальной и глобальной связности необходимы умозаключения, основанные на знаниях.

— И в то же время слушатель должен учитывать многообразные данные коммуникативного контекста, в том числе относящиеся к типичной социальной ситуации, говорящему, типам взаимодействия, условиям речевого акта. Интерпретация этих данных опять-таки основывается на памяти (например, на эпизодической памяти о говорящем).

— Эти различные уровни интерпретации не являются независимыми, они должны быть связаны друг с другом. Поверхностные сигналы могут быть релевантными не только для стандартной лексической или синтаксической интерпретации, но и для выражения макроструктур, типов речевых актов и различных свойств коммуникативного взаимодействия. Это характерно и для других отношений между синтаксисом, семантикой и прагматикой.

— Помимо этого, слушающий должен учитывать различные типы информации, необходимой для управления процессом интерпретации, включая фрейм коммуникативного взаимодействия (например: „это урок", „это суд"), речевой макроакт, семантическую макроструктуру, схематические суперструктуры и некоторые другие параметры, относящиеся, например, к стилистике и риторике.

— При осуществлении этих процессов должно быть активировано не только знание, но и мнения, установки, ценностные ориентации и эмоции, необходимые, например, для оценки содержания или коммуникативного намерения связного текста.

— Наконец, одновременно со всем этим слушатель должен учитывать свои собственные желания, интересы, цели и планы, которые оказывают воздействие на все другие компоненты процесса понимания.

Так или иначе, описывая этот процесс с научной точки зрения, мы достигли того, что процесс понимания, казавшийся интуитивно простым и элегантным, теперь представляется весьма сложным. Однако, как мы показали в предыдущих главах, все эти факторы действительно влияют на понимание и связаны с ним определенным образом. За кажущейся простотой понимания связного текста скрывается очень многое. Вместе с тем, как показывает анализ, понимание дискурса по своей сложности необязательно превосходит другие виды человеческой деятельности, не связанные с употреблением языка. Так, например, если столь же детально проанализировать такое действие, как передвижение человека в толпе (например, студента, идущего на лекцию), то уровень сложности описания будет ненамного меньше. Таким образом, простые, на первый взгляд, типы поведения требуют сложных описаний и теорий.

Задачей когнитивной теории является конструирование системы, в рамках которой могут быть представлены и скоординированы (без нарушения известных ограничений на информационные способности человека) все процессы, происходящие при понимании связного текста.

К наиболее важным ограничениям, которые здесь нас интересуют, относятся ограничения на запоминание и обработку информации (processing constraints). Перцептивные ограничения известны лучше и здесь не рассматриваются. Ограничения на обработку информации, проявляющиеся при понимании дискурса, исследуются с недавнего времени и пока еще плохо изучены (см. одну из первых работ на эту тему: Britton, Meyer, Hodge & Glinn, 1980, а также Эксперимент 3, разд. 6.6). В принципе когнитивные процессы, как нам представляется, могут осуществляться параллельно и при определенных обстоятельствах, не препятствуя друг другу (обзор соответствующей литературы см в: Kintsch, 1977a, Ch. 3). Однако возможности параллельной обработки ограничены пределами ресурсов и данных возможностей. Пределы данных возможностей очевидны, когда индивидуум не в состоянии чего-то сделать даже в благоприятных обстоятельствах (например, человек не способен прыгнуть на 100 м или решить сложную физическую проблему без соответствующей базы знаний). Пределы ресурсов имеют место, когда что-то можно сделать в принципе, но не в реальной ситуации (например, испытуемые в одном из проведенных нами экспериментов могли строить макроструктуры, но для некоторых трудных текстов они оказались не в состоянии это сделать после первого прочтения, поскольку были слишком перегружены выполнением других задач, необходимых для понимания текста. Ограничения на ресурсы могут быть обойдены с помощью автоматизации поведения. Так, стратегия понимания, которую нужно использовать сознательно и которая требует особых усилий, имеет ограниченное применение, поскольку во многих реальных ситуациях для применения такой стратегии в наличии имеются лишь ограниченные ресурсы. С другой стороны, хорошо отработанные, полностью автоматизированные стратегии могут работать параллельно, не перегружая систему.

Ограничения на обработку информации, несомненно, окажутся в ближайшие годы в центре внимания исследований по дискурсу. Хотя и нельзя сказать, что в своем весьма поверхностном обсуждении данной проблемы мы уделили ей должное внимание, однако больше мы к ней возвращаться не будем. Вместо этого обратимся к проблеме ограничения на запоминание.

Ограничения на запоминание бывают двух типов. Во-первых, хорошо известны ограничения кратковременной памяти. По данным некоторых экспериментов (Broadbent, 1975), возможности кратковременной памяти ограничены примерно четырьмя,, порциями" информации (chunks) или примерно двумя единицами в экспериментах по свободному припоминанию, где для поддержания кратковременной памяти могут использоваться меньшие ресурсы (Glanzer & Razel, 1974). Мандлер считает, что сознание ограничивается одной-единственной идеей (Mandler, in press). Понятно, что в кратковременной памяти нет места для всей информации, которую необходимо обрабатывать и поддерживать в процессе понимания текста, как бы мы ее ни членили. Ясно также, что большая часть происходящих процессов при понимании текста не осознается, и поэтому нет причин для отнесения их к кратковременной памяти. Какова все же роль кратковременной памяти в понимании?

Второй тип ограничений памяти, интересующий нас здесь, связан с ограничениями поисковых возможностей. Чтобы найти в памяти какой-либо элемент, поисковый стимул, или ключ (cue), должен, по крайней мере, частично совпадать с закодированной единицей. Стимул, или ключ, должен подходить к коду. Эффективность памяти определяется не кодированием или поиском, а взаимодействием кодирования и поиска. Это и есть принцип специфического кодирования Тулвинга—Томсона (см. Tulving & Thomson, 1973).

Принятая нами точка зрения относительно кодирования очень проста. Память—это побочный продукт обработки информации; каждый запоминает то, что он делает. Важное значение имеет глубина и детализация обработки: более глубокие и детализированные процессы обработки информации оставляют в памяти больше следов, которые позднее могут быть восстановлены. Множественное кодирование оставляет следы, с которыми может совпасть большее число поисковых стимулов. Таким образом, от характера кодирования в значительной степени зависит, насколько хорошо запомнится то или иное событие: детализированное, семантически осмысленное кодирование событий и хранение их в развитых и легкодоступных структурах обеспечивает высокую степень запоминания. Решающую роль при этом играет образность. Далее мы покажем, что понимание связного текста совершенно естественно порождает благоприятные условия для кодирования информации в памяти.

Поисковый стимул эффективен, если частично совпадает с закодированным в памяти эпизодом. Затем этот эпизод может быть найден и восстановлен в кратковременной, активной памяти. Однако эффективность поиска обычно не просто зависит от эффективности изолированного стимула, но от его действенности в поисковой системе. В такой системе поисковый сигнал не только приводит к восстановлению в памяти нужной информации; одновременно с этим порождается другой сигнал, позволяющий найти расширенную информацию. Поэтому хранящиеся в памяти эпизоды, интегрируемые в такую систему, обнаруживаются гораздо легче, чем неорганизованные, изолированные следы памяти. Ниже мы постараемся показать, что понимание связного текста по самой своей природе ведет к созданию высокоинтегрированных поисковых систем и, тем самым, к высокоорганизованной памяти, в особенности если сравнить соответствующие процессы с запоминанием неорганизованных списков слов в классических исследованиях памяти.

Однако прежде чем перейти к рассмотрению этих проблем, мы вынуждены внести в нашу картину понимания связного текста еще одно усложнение, весьма существенное для исследования памяти. Дело в том, что с точки зрения процессов, происходящих в памяти, целью понимания дискурса является не просто его запоминание, а, скорее, запоминание того, что в нем содержится, то есть того, о чем говорится в связном тексте. Этот очевидный факт имеет далеко идущие последствия, которые необходимо рассмотреть, прежде чем мы сможем продвинуться далее в исследовании динамики запоминания связного текста.

Дата добавления: 2015-07-20