Глава 44. Хоукер подвинулся так, чтобы Жюстине не пришлось опираться на больную руку

Хоукер подвинулся так, чтобы Жюстине не пришлось опираться на больную руку. Он гладил ее, точно кошку, уютно устроившуюся у него на коленях. Глубокая привязанность переплеталась с настороженностью. И это сочетание казалось Жюстине невероятно возбуждающим.

Разжигая камин, Хоукер пропитался дымом. А еще от него пахло бренди.

— Ты пил хороший бренди на обед, — заметила Жюстина.

— Натаниэль любит все самое лучшее. Но в случае со мной он лишь напрасно потратил напиток. Думаю, я предпочитаю джин.

Натаниэль Конан, главный судья с Боу-стрит, не держал джина.

— Ты не знаешь, что именно из напитков для тебя предпочтительнее? Это странно.

— Когда я Хоукер. я люблю джин. А вот сэр Эйдриан Хоукхерст пьет бренди.

Ты оба этих человека. Хоукер и сэр Эйдриан. Должно быть, это сбивает тебя с толку.

— Не слишком.

Так приятно было ощущать поглаживания сквозь плотную ткань халата. А еще Жюстине ужасно хотелось коснуться кожи Хоукера. Она откинула полу халата, позволив ей скользнуть вниз по ноге, и приподняла колено, давая понять, что ждет прикосновения.

— Когда я сэр Эйдриан и делаю вот это… — Хоукер сжал колено Жюстины. Она раскрылась ему навстречу, точно бутон, явив его взору обнаженное бедро, живот и каштановые завитки, покрывающие лоно. — Я ценю искусство.

— Ты настоящий знаток.

— Восхитительное колено. Сильное и очень интересное. Вот тут парочка шрамов. А теперь я провожу рукой по изгибу цвета восхода и нахожу маленького дружелюбного зверька. Англичане называют его кроликом.

— По-французски это chatte. Кошка.

Я глажу маленькую кошечку. Знаешь, в середине ты… напоминаешь цветом одну из тех ракушек, что находила на побережье в Италии.

Хоукер провел пальцем по шелковистым складкам и слегка раздвинул их. У Жюстины перехватило дыхание. Чувства пустились в бешеный перепляс, побуждая ее как-то ответить. Сделать хоть что-нибудь. К тому моменту, когда рука Хоукера скользнула вверх по бедру и снова коснулась колена, Жюстина дышала часто и прерывисто.

— Когда я сэр Эйдриан. я люблю смотреть на тебя, — продолжал он. — Когда же я Хоукер. мне хочется поскорее опрокинуть тебя на спину, погрузиться в твое лоно и сделать нас обоих счастливыми. — Ласкающая се рука напоминала сталь, а вот ее прикосновения были легкими, точно пух. — Господи, дотрагиваться до тебя так чудесно. Натаниэль отличный малый, но рядом с ним я все равно чувствую себя не в своей тарелке. Меня ведь однажды допрашивали на Боу-стрит. Когда я совершил кражу.

Хоукер жил интересной жизнью.

— Но судя по всему, тебя так и не повесили.

— Произошла своего рода судебная ошибка. Мне предъявили обвинение, но мой прежний наставник король лондонских воров — подкупил нескольких свидетелей. Это была моя первая встреча с Боу-стрит. Начало долгого и интересного сотрудничества. Сядь. Пол ужасно жесткий. — Хоукер на мгновение ушел куда-то.

Спина Жюстины, лишившись согревающего ее мужского тела, тотчас же замерзла. Но потом рядом очутились полушки и одеяла. Хоукер снял с Жюстины алый халат, стараясь не задеть ее раненую руку. Сам он тоже успел полностью раздеться.

— Мы могли бы пойти в постель, — произнесла Жюстина. — Большинство людей так и делает каждую ночь. — И все же ей не хотелось покидать гостеприимный круг света, отбрасываемого пламенем. Этот маленький мирок принадлежал ей одной. Остальная комната утопала в темноте.

— Мне нравится цвет твоего тела в отблесках огня, — произнес Хоукер. Давай ляжем, чтобы я мог подобраться к тебе получше. С этими словами он наклонился и поцеловал колено Жюстины.

— Как хорошо, — прошептала она. — Мне нравится.

— Мне тоже. — Хоукер еще несколько раз неторопливо поцеловал чувствительное место пол коленом Жюстины.

Маленькие электрические разряды пронзали ее лоно.

Кожа касалась кожи. Это было больше чем нагота. Они словно бы обнажили друг перед другом свои души. Желание Жюстины обладать этим мужчиной было сродни всепоглощающему пламени и сводило ее с ума.

— Я так тебя хотела, — прошептала Жюстина. — Три долгих года я жила в Лондоне и каждый лень думала о тебе.

Ладонь Хоукера собственнически легла на бедро женщины.

— Я часто проходил по Эксетер-стрит и заглядывал в окна твоего магазина. Я мог бы переступить сто порог в любой лень и спросить: «Помнишь меня? Мы когда-то были любовниками».

— Время от времени мне казалось, будто ты знаешь, что я совсем рядом.

— Иногда так и было. — Говоря правду. Хоукер был совсем беззащитен. А Жюстина… Она не могла сделать ничего другого, кроме как сказать правду в ответ. — Однажды, шесть месяцев назад, я тебя видела. Это было на Джермин-стрит.

Жюстина остановилась на дороге и смотрела на него. Очевидно. Хоукер почувствовал на себе ее взгляд. Он внезапно вскинул голову, точно нюхающий воздух пес. Но Жюстина скрылась в толпе. Еще немного, и Хоукер заметил бы ее.

— Мы потеряли так много времени, — прошептала Жюстина.

— А теперь?

Жюстина повернулась так, чтобы видеть его лицо. При этом рука Хоукера не переставала гладить ее, а потом замерла на спине. Жюстине нравилось быть с ним единым целым. Нравилось ощущать прикосновение его ноги к своему бедру.

— А теперь у нас есть… это. — Она накрыла губы Хоукера в поцелуе. Мужчины нуждаются в простых ответах. Даже Хоукер, во много раз превосходивший по уму себе подобных.

Убедительность его рук была безграничной. Они освобождали от напряжения каждый дюйм тела Жюстины. Хоукер наклонился, чтобы поцеловать ее груди и воздать хвалу их красоте. Жюстина подалась ему навстречу. Приподнялась, словно не весила ни фунта. И вот она уже сплела на коленях Хоукера, обхватив его ногами за талию, чтобы прижаться к нему как можно крепче.

Он поцеловал одну грудь Жюстины. потом вторую.

— Вы мои старые подружки. Мои красавицы. Как вы без меня поживали? — Хоукер легонько сжал пальцами один сосок. — Поглядите-ка. Вы тоже рады меня видеть.

Он вел себя ужасно глупо. Но тело Жюстины с радостью принимало его игры. Она слушала весь этот вздор, позволяя Хоукеру делать все, что ему нравится.

— Твоя очередь, — произнес мужчина, переключаясь с одной груди на другую. — А теперь твоя. Просто не знаю, на ком из вас остановить свой выбор.

Он прикусил зубами один сосок, а потом прошелся по нему языком. Сердце Жюстины запело от радости. Она утонула и растворилась в его вкусе и запахе. Впилась ногтями в его плечи и пропала в исходящем от его волос аромате.

Он вошел в нее. Быстро и жестко. Но это было так чудесно.

Я ужасно по тебе скучал, — выдохнул Хоукер.

Жюстина почувствовала, как ее уложили на одеяла. Но при этом плоть мужчины ни на дюйм не покинула ее лона. Жюстина тоже прижимала его к себе, обхватив руками и ногами.

— Пожалуйста. Прошу тебя…

Хоукер начал быстрые энергичные движения, и Жюстина подавалась ему навстречу.

Она выгибалась, постанывала, жадно ловила ртом воздух, и все ее существо наполнялось ликованием. А потом Жюстина содрогнулась всем телом и ощутила, как Хоукер присоединился к ней, глухо застонав.

Жюстина наблюдала за Хоукером из-под полуопущенных ресниц, не в силах пошевелиться. Его красота казалась ей совершенной. Он был необыкновенно искусным любовником, и Жюстина чувствовала себя восхитительно.

Хоукер осторожно коснулся повязки на ее руке, проверяя, все ли в порядке. Потом он сел, прикрыв колени одеялом, и смотрел на Жюстину с каким-то непонятным выражением лица.

Она взяла его за руку. Это бесхитростное прикосновение было невероятно чувственным и связывало их воедино.

— Ты выйдешь за меня замуж? — неожиданно спросил Хоукер.

— Нет. — Жюстина села.

— А… Это обдуманное решение? — Можно было потратить целую неделю на изучение его лица сквозь лупу и все равно не понять, что же на нем написано. Жюстина попыталась отдернуть руку, но Хоукер не отпустил.

— Я хотела лишь переспросить тебя.

— Только прозвучало это так, как если бы ты дала мне от ворот поворот.

— Вообще-то так оно и есть. — Жюстина немного помолчала. — Наверное. — Хоукер ничего не ответил, и она продолжала: — Я об этом еще не думала.

— Так подумай.

Жюстине стоило подняться с иола и прервать это тревожащее душу единение. Или надеть на себя хоть что-нибудь. Разве можно мыслить здраво, будучи полностью обнаженной?

Хоукер держал ее за руку и чрезвычайно серьезно смотрел ей в глаза.

— Мне не нужен никто, кроме тебя. И никогда не был нужен. Война давно закончилась.

— Дело вовсе не в том, что наши страны воевали друг против друга.

— Я просто хочу сказать, что этой небольшой преграды между нами теперь не существует. Англия и Франция больше не враги. Я слышал разговоры. Никому нет дела до того, поженимся мы или нет. — Хоукер перевернул руку Жюстины и взглянул на ее ладонь. Погладил, словно стряхивая с нее невидимую пыль. — Дело в том, что я безродный бродяга, не помнящий, кто я и откуда…

— Ты знаешь, что для меня это не имеет никакого значения.

— А должно иметь. Ты заслуживаешь лучшего. — Губы мужчины дрогнули. — Но раз уж ты не нашла никого лучше, так почему бы не выбрать меня? У меня есть деньги. Я заработал их честными капиталовложениями. В основном в недвижимость. В Вест-Энде у меня дом, где я практически не жил. Там есть греческий зал и камин в стиле Роберта Адама. — Лицо Хоукера неожиданно расплылось в улыбке. — У меня даже есть дворецкий. Ты могла бы помочь мне вышколить его как следует.

— Мне совершенно нет никакого дела до твоего дворецкого, денег или текущей в твоих жилах крови. Я всю свою жизнь боролась за то, чтобы построить мир, в котором подобные мелочи не имеют значения.

— И все же ты по-прежнему отвечаешь мне отказом.

— А как я могу ответить согласием? На протяжении многих лет мы жили далеко друг от друга. Мы совсем друг друга не знаем.

— Тебе известен каждый закоулок моего сознания. Ты ставила меня на место, когда я слишком забывался. Австрия. Пруссия. Италия. Франция — ты всегда знала, где я буду проводить следующую операцию. И в половине случаев ты срывала мои планы. Просто необъяснимо. — Хоукер по-прежнему держал руку Жюстины в своей. — Я тебя тоже знаю достаточно хорошо.

— Я имею некоторое представление о том, как устроен твой мозг. Но это вовсе не значит, что мы должны пожениться.

Хоукер поцеловал костяшки ее пальцев. Одну, вторую, третью, четвертую… К тому времени как он закончил, Жюстина дрожала.

— Нет, мы должны пожениться, чтобы каждую ночь ложиться в постель, проделывать все эти интересные вещи друг с другом и выглядеть при этом благопристойно.

— Ты и так всегда был образцом благопристойности. — Никогда, ни разу Жюстина не думала о том, чтобы выйти замуж. Она вообще не рассматривала подобную возможность.

Очевидно, собственная нагота сбивала ее с толку. А может быть, виной всему ощущение безграничного счастья в каждом дюйме тела. Или все оттого, что предложение ей сделал Хоукер. в устах которого любое безумное предположение казалось вполне здравым.

— Я не говорю тебе «нет». Просто чувствую себя как-то странно при мысли о замужестве.

Хоукер потянул Жюстину за руку, помогая ей подняться на ноги.

— Идем в постель — в мою постель — и поговорим об этом утром. Я хочу лежать рядом с тобой и впитывать исходящее от тебя тепло.

Кровать Хоукера оказалась настолько удобной, что они вновь занялись любовью, едва оказавшись под одеялом.

Когда Жюстина провалилась в сон, Хоукер укрыл се. Он всегда делал так после занятий любовью независимо от того, как далеко находились от постели одеяла. Это было сродни тому, как муж привычно заботится о своей возлюбленной супруге.

Только вот Жюстина никак не могла представить себя замужней дамой.

Дата добавления: 2015-07-20