Сентября 1964. (По поводу ученика, который следует тантрической дисциплине)

(По поводу ученика, который следует тантрической дисциплине)

… «Он» полностью притупил его. Он должен делать 6-7 часов джапы в день.

С определенной точки зрения это хорошо, потому что W никогда не был способен доделать что-либо до конца, это в первый раз он упорно продолжает. С этой точки зрения это хорошо для его характера. Только объем кажется мне фантастическим! Он должен сделать триста тысяч того, четыреста этого, 6-7 часов повторений в день… Это много. И, затем, надо сидеть все время в одной и той же позе — если бы он хотя мог бы делать это на ходу.

Да, в свое время я делал это по 5-6 часов в день.

Но отразилось ли это на твоем самоконтроле?

Не знаю.

Я тоже!

Я не знаю, было ли это результатом джапы или просто результатом «осаждения»: не могу сказать. Я знаю, что когда я делаю свою джапу, есть достаточно сконцентрированная сила, но я не знаю, приходит ли она от джапы или попросту из-за того, что я концентрируюсь. Не могу сказать.

О, ты говоришь о словах джапы — эти слова имеют только силу поколений, которые повторяли их.

(молчание)

Есть ОДИН звук, который, для меня, обладает необычайной силой — необычайной и УНИВЕРСАЛЬНОЙ (вот что важно): независимо от языка, на котором говорят, не зависимо от полученного образования, независимо от атмосферы, который вы дышите. И этот звук, не зная ничего, я произносила, когда я была ребенком (ты знаешь, французы говорят «ох!», а я вместо этого говорила «ОМ», не зная ничего!). И, да, я проделывала всевозможные эксперименты с этим звуком — это даже фантастически, фантастически! Это невероятно.

И тогда, если вокруг вас строится что-то, что соответствует вашему стремлению: звуки или слова, которые, ДЛЯ ВАС, вызывают некое состояние души, тогда это очень хорошо.

Все то, что традиционно извлекает выгоду из силы традиции, это понятно, но это обязательно очень ограниченно — лично на меня это производит впечатление чего-то сморщенного и высохшего, как если бы из него выжили весь сок, который это могло содержать (!) За исключением того случая, если, спонтанно, звук соответствует в вас состоянию души.

Я заметил, что эта джапа автоматически вызывает очень большую активность физического ума.

Физического ума!

Да, то есть, когда я приступаю к джапе, я начинаю осаждаться множеством материальных вопросов, возвращаются всевозможные повседневные маленькие вещи. Неинтересные вещи. Как если бы джапа воздействовала на этот ум, на эту часть физического ума.

Да. Она ХОЧЕТ действовать там. Вот почему ее действие притупляет — оно нацелено на притупление этого ума. Но есть люди, с которыми это не работает, мой мальчик!… Это очень хорошо для среднего человека, это может помочь среднему человеку, но на тех, у кого есть интеллект, это не может воздействовать.

(Затем Мать делает разные замечания

по поводу тантрического гуру

и описывает некоторые вещи,

которые она видела в связи

с этим вопросом:)

… Это приходит с образами, это восприятие как на киноэкране…

(Затем она продолжает:)

… Есть целая часть наиболее материального сознания, это крайне физическое сознание (как раз то, что принимает участие в бессчетной ежедневной активности), которое, очевидно, очень трудно вынести. В обычной жизни оно переносимо, терпимо, потому что у вас есть свой в нем интерес, и иногда оно доставляет вам удовольствие — вся эта поверхностная жизнь, которая дает… вы видите маленькую вещицу, и это доставляет вам удовольствие; у вас что-то вкусное во рту, и это доставляет вам удовольствие; как бы там ни было, все эти маленькие удовольствия, такие поверхностные, но они помогают вам поддерживать существование. Те, кто не имеют внутреннего сознания в связи с тем, что находится позади всего этого, не смогли бы жить, не имей они этих маленьких удовольствий. Так что возникает такое множество маленьких проблем, проблем материального существования, что очень хорошо объясняет то, что те люди, которые больше не имеют желаний и, следовательно, не разделяют удовольствия больше ни в чем, имеют только одну идею: «К чему все это!». И, действительно, не имей мы чувства, что все это надо пережить, потому что это ведет к чему-то другому, к тому, что совершенно иное по своей природе и выражению, то это было бы таким глупым и пустым, таким мелким, что стало бы совершенно нетерпимым. Это то, что объясняет стремление уйти в Нирвану и убежать из этого мира.

Так что есть эта проблема, ежесекундная проблема, которую я должна решать каждую секунду за счет соответствующей позиции, которая ведет к Истинной Вещи; и в то же время есть другая позиция принятия всего, что есть — например, того, что ведет к дезинтеграции: принятие дезинтеграции, поражения, разложения, ослабления, упадка — всего того, что для обычного человека, естественно, отвратительно и на что он неистово реагирует. Но поскольку говорится, что все является выражением божественной Воли и должно быть принято как божественная Воля, тогда возникает эта проблема, которая ставится почти постоянным образом и каждую минуту: если принимать это выражение божественной Воли, тогда, совершенно естественно, вещи следуют своим обычным ходом к дезинтеграции, но какова ИСТИННАЯ ПОЗИЦИЯ, чтобы можно было сохранять эту совершенную ровность во всех обстоятельствах, и в то же время придавать максимум силы, мощи, воли тому Совершенству, которое должно реализоваться?

Когда мы касаемся даже витального плана, даже самого низшего витального плана, то проблема не стоит, это очень легко; но здесь, в клетках тела, в этой жизни? В этой ежеминутной жизни, такой суженной, такой сжатой, такой микроскопической… Что делать, когда знаешь, что не следует применять волю отвержения всего того, что упадочно, и в то же время не можешь принять этот упадок, потому что не видишь это как совершенное выражение Божественного?

Это очень тонко… что-то надо найти; и, очевидно, это я еще не нашла, потому что это возвращается, возвращается… Бывают даже моменты, когда говоришь: «О! Мир, Мир, Мир…», и тогда я чувствую, что это слабость. Я говорю: «Позволить этому идти, не думая ни о чем, не пытаться ничего знать», и тогда сразу же что-то поднимается там, в какой-то части, и говорит: это тамас. ^[113]

(молчание)

Ты видишь, ментально нет проблемы, там все решено и очень хорошо. Но это ЗДЕСЬ, это внутри — нельзя даже сказать, что это в ощущении, потому что я не живу в ощущениях. Это проблема сознания, сознания этого тела.

И я ясно чувствую, что эта проблема может исчезнуть только тогда, когда всевышнее Сознание действительно овладеет клетками и заставит их жить, действовать, двигаться вот так, так чтобы они имели ощущение Всемогущества, распространенного и на них; тогда эта проблема уйдет: клетки больше не будут ответственны ни за что. Это кажется единственным решением. Тогда приходит молитва: «Когда же это будет?»

«Стремитесь интенсивно, но без нетерпения»…

И это даже не так, что у меня есть ощущение проходящих лет — нет ничего такого, это не так! Это проблема из секунды в секунду, из минуты в минуту. Я совсем не думаю: «О! года проходят…», все это кончилось давным-давно. Это не так, это… легкий путь пассивного принятия, который, очевидно, ведет («очевидно», я имею в виду очевидность не через рассуждение, а ЧЕРЕЗ ОПЫТ), ведет к нарастающему упадку; или же должна проявляться эта интенсивность стремления к Совершенству, к тому, что должно быть, стремления, которое поддерживает всю неподвижность в этом ощущении. Это противостояние между двумя этими позициями.

Это усугубляется тем фактом, что добрая воля (вынужденно невежественная) клеток не знает, какая позиция лучше, если вообще лучше, следует ли выбирать между двумя позициями или надо принять обе — клетки не знают! И поскольку это не ментализировано и не сформулировано на словах, это очень трудно. О! Как только приходят слова… возвращается все то, о чем говорилось, и конец. Это не так, это больше не так. Даже если приходят сильные ощущения, витальная сила, это больше не проблема. Это только ЗДЕСЬ, в этом [Мать хлопает по своему телу].

Ночи, например, проходят в долгом сознании, с большим действием, открытием всевозможных вещей, с оценкой ситуации, как она есть — и там нет проблемы! Но с той минуты, когда тело (я не могу сказать «пробуждается», потому что оно не спит: оно только находится в состоянии достаточно полного покоя, чтобы не поднимались его личные трудности), но время от времени происходит то, что мы называем «пробуждением», то есть возвращение чисто физического сознания — и вся проблема возвращается, мгновенно. Проблема сразу же там. И без воспоминания о ней: она приходит не из-за того, что вспоминаешь о ней, эта проблема там, в самих клетках тела.

[Лжеперевод был]

А утром, о!… Утром всегда трудно. Это забавно: жизнь в своей целостности проходит с почти молниеносной скоростью — пролетают недели и месяцы — а утро, почти три часа каждое утро тянется как век! Каждая минута завоевывается ценой усилия. Это время работы в теле, для тела, и не только для одного тела: например, все вибрации больных людей, все проблемы существования приходят отовсюду. И в течение этих трех часов есть напряжение, происходит борьба, идет острый поиск того, что надо сделать или какую позицию следует занять… Именно в это время я экспериментировала с силой мантры. Все эти три часа я автоматически повторяла свою мантру, непрерывно; и всякий раз, когда нарастает трудность, нечто вроде Могущества входит в эти слова и воздействует на Материю. И именно из-за этого я знаю: без этого эта работа не могла бы быть сделана. Но и из-за этого я и говорю: это должна быть ВАША мантра, не что-то, что вы получили от кого-то — мантра, которая спонтанно приходит из вашего глубокого существа [жест к сердцу], от вашего внутреннего руководителя. Это то, что держится до конца. Когда вы не знаете, не понимаете, когда не хотите, чтобы вмешивался ум, и вы… это здесь; приходит мантра и помогает вам пройти. Она помогает пройти через это. Она спасает положение в критический момент, это значительная, значительная поддержка.

В течение этих трех часов (трех часов или трех с половиной часов) это постоянно, постоянно там, без перерыва. Тогда слова бьют ключом [жест к сердцу]. И когда ситуация становится критической, когда беспорядок, дезинтеграция набирают силу, происходит так, как если бы мантра раздувалась от силы и… это восстанавливает порядок.

И так было не однажды, не на месяц, не один год: так происходит уже годы, и все продолжает нарастать.

Но это тяжелая работа.

И позднее, после этих часов, возобновляется контакт с внешним миром: я начинаю видеться с людьми, делать внешнюю работу, слушать письма, отвечать, принимать решения; и каждый человек, каждое письмо, каждое действие приносит свой объем беспорядка, дисгармонии и дезинтеграции. Так, как если бы вам на голову опрокидывали тачки. И надо держаться.

Иногда становится очень трудно. Надо держаться.

Когда можно оставаться спокойной, молчаливой, это хорошо, но когда надо принимать решения, слушать письма, отвечать… Так что когда это слишком много на один раз, и люди, приносящие это, добавляют еще и собственный беспорядок, иногда это бывает слишком.

И это такое тонкое по своей природе, что оно непонятно для окружающих вас людей; кажется, что вы беспокоитесь из-за пустяков. Эти вещи они совсем не чувствуют в своем несознании, совсем, совсем не чувствуют — надо, чтобы были крики, споры и почти сражения, чтобы они заметили, что есть беспорядок!

Вот так.^[114]

Я не собиралась рассказывать тебе это, потому что это… бесполезно.

Дата добавления: 2015-07-26