Июля 1964

(Речь идет о докторе S, уехавшем в Америку для операции на мозге. Операция заключается во введении специальной иглы в пораженную часть мозга, и через нее впрыскивается жидкий кислород, чтобы разрушить группу пораженных клеток. Первая операция прошла три месяца тому назад, а вторая операция была запланирована на этот месяц.)

Я только что получила длинное письмо от доктора S… Ты знаешь, ему сделали операцию на одной стороне мозга, и теперь… Чтобы было интересно, мне надо рассказать всю историю с самого начала.

Перед своим отъездом в Америку, когда он разговаривал со мной об этой операции, я вдруг увидела, что это не только опасно (это очевидно, он сам знал это), но и не может быть определенным, и, во всяком случае, одной операции не достаточно. Когда он говорил мне об операции с энтузиазмом человека, видящего свое спасение, я у него спросила: «Вы действительно уверены, что результат будет определенным? Что одной операции достаточно, и болезнь не вернется?» Он был почти рассержен. Он думал, что я была… (смеясь) атеистом медицинской науки!

Как бы там ни было, он уехал.

Когда он туда прибыл, ему сразу же сказали, что поскольку заболевание охватило обе стороны мозга, то надо оперировать обе стороны: первую операцию надо сделать на правом полушарии, чтобы вылечить левое, а затем, шесть месяцев или год спустя, надо оперировать левую сторону, чтобы вылечить правую.

Операция была чрезвычайно болезненной, она длилась четыре часа, и результат был такой, какой я предчувствовала: паралич (все, что они могут сделать, это парализовать, а затем надо проходить курс реабилитации). Как бы там ни было, казалось, что реабилитация идет хорошо. И американский доктор ему сказал, что это только вопрос воли… Ты видишь, сколь рискованная эта операция, которая, как утверждалось, должна была быть определенной и абсолютной. Что же.

Как бы там ни было, американский доктор ему сказал: «В любом случае, в следующие три месяца я не смогу ничего сделать.» Поэтому он и ждал там три месяца. А я все это время — все это время, почти постоянно — я видела, что смерть наступит во время второй операции. И я знаю, что если я об этом напишу, это ничего не даст, кроме как создаст атмосферу недоверия, и только. Так что я делала формацию за формацией, формацию за формацией для американского доктора. В конце концов, S попросил у меня талисман для второй операции — я сразу же его послала, с большой концентрацией силы, чтобы не произошло ничего смертельного.

Совсем недавно, 20 июля, S пришел в госпиталь на вторую операцию. Американский доктор держал его два, три дня, а затем сказал: «Я не могу, я не могу взять на себя этот риск»… Кажется, за эти три месяца он прооперировал несколько человек, для которых это тоже была вторая операция, на другой стороне, как и для S, и все эти операции кончались кровоизлиянием, параличом или смертью. Поэтому американский доктор ему заявил: «Я не могу рисковать». S ответил: «Мне все равно: лучше умереть, чем быть таким немощным,» Но этот американец очень ловко ему возразил: «Я не могу ничего сделать без разрешения вашей ‘Матери’!». Так что мне послали телеграмму, в которой говорилось, что американский доктор отказывается оперировать, потому что это слишком опасно, и спрашивалось мое мнение. Я ответила: «никакой операции».

В то же время была телеграмма и от E (она хотела присутствовать на операции), ликующая телеграмма, в которой говорилось, что для нее (Е) это доказательство того, что S будет вылечен не с помощью хирургии, а путем супраментального вмешательства. Она сказала это и S, который был очень недоволен (!). Как бы там ни было, он возвращается.

Но в этом случае было такое точное действие Силы… И в то же время я имела другое переживание (но гораздо более личное и субъективное), но которое убедило меня в моем восприятии… Ты читал «Rodogune» Шри Ауробиндо?… Там есть одна сцена, в которой отшельник встречает юного принца и произносит такие слова: «Это человек несет с собой атмосферу того, кто скоро умрет.» (Этот принц только что одержал большую победу, все шло к лучшему, и он решил пойти в такое-то место; там он и повстречал отшельника, который и произнес эти слова.) Когда я прочла это, я попыталась войти в контакт с этой вибрацией, которую отшельник назвал «атмосферой человека, который скоро умрет». И когда я получила от S письмо, в котором он просил меня прислать ему талисман, он был уверен, что все будет хорошо — в точности та же самая вибрация. Это некое ликование, утверждение могущества и силы, а за этим стояла в точности та же самая вибрация. Так это убедило меня в том, что я восприняла.

Но я была рада, что американский доктор оказался таким восприимчивым.

И когда я получила от E телеграмму, в которой говорилось, что это доказательство того, что S будет вылечен супраментальным вмешательством, а не с помощью хирургии, был свет в этой телеграмме — Е очень экзальтированная личность, но вдруг я увидела свет открытия. Так что я сказала себе: «Вот почему».

Но (смеясь) S не очень-то был рад этому! — у него нет веры. Он говорит, что был бы «очень счастлив… удостоиться этой Милости», вместо того, чтобы сказать: «Я верю, что Милость…». Это учтивый способ сказать (Мать смеется): «Я не верю».

Так что он вернется, немощным.

Одна сторона вылечена.

Левая сторона. И американский доктор не очень-то доволен, до какой степени она вылечена… То есть, как всегда, что какими бы вещи ни казались в мире, но когда они приходят в контакт со Светом, то есть, с концентрацией Истины, они предстают в своей голой реальности: вся эта шумиха, раздутая вокруг этой операции и вся иллюзия, образовавшаяся вокруг чудесной силы хирургического вмешательства, все это растворилось. Согласно письму S, американский доктор сам был шокирован и потерял веру в абсолютность своей системы. Но с первой минуты я видела, что в этом не было и 60% истины. Там было совсем смутное поле, которое он умышленно игнорировал и которое показалось, чтобы он нем узнали. Это относится и к S: «Доктор НЕ МОЖЕТ иметь иллюзий», но он не хотел признать это. Когда я ему сказала, что, возможно, одной операции может быть недостаточно, он был почти рассержен: «Как вы можете говорить такие вещи!» (Мать смеется). Он знал это не хуже меня, но не хотел допускать это.

Он прошел через ужасное переживание.

О, да, и очень-очень опасное — он знал это. Но до некоторой степени я его понимаю: хирург, который больше не может приложить свои руки…

Но с самого начала я видела, что он не может быть вылечен, потому что на самом деле у него не было веры. У него есть некое расплывчатое знание, что есть «силы, стоящие за» материальными силами, но все же для него конкретной реальностью является Материя и ее механизм, так что и средство должно быть механическим. Потому что несколько раз я пыталась его вылечить, но не было никакой восприимчивости, никакой — ты знаешь, как камень.

Может быть, сейчас будет лучше?…

Во всяком случае, если ему суждено вылечиться супраментальным путем, я не чувствую, что я призвана сделать это, потому что у него нет доверия ко мне — он меня по-своему любит, имеет некое… поклонение, это слишком сильно сказано, но некое почтение к богу, который очень любезен (!), но (смеясь) от которого не стоит ждать слишком многого: «Он весьма несведущ в вещах этого мира, и хотя время от времени может совершать какие-то чудеса (Мать громко смеется), но это только чудеса!»

Странно, что имея такую позицию, он пришел сюда.

О! Он бросил все, чтобы придти сюда.

Это странно.

Нет, это очень сильно внутри него; внутренний зов очень силен: это внешний разум вуалирует все.

Он все бросил, но он прекрасно знает, что он все бросил! Он очень хорошо сознает всю «жертву», то есть, в его сознании нет равноценного соответствия между тем, что он получил, и что он оставил — это как когда ставят все на будущее.

Как бы там ни было, он возвращается.

*

* *

(Позднее Сатпрем наводит порядок среди разрозненных бумаг Матери, отрывков записей и т.д., и натыкается на такие строчки:)

В каждый момент времени есть баланс всех возможностей одновременно.

Это было переживание.

Это то же самое, что и сказать, что в каждый момент можно все изменить; если придет сила, которая изменит этот баланс, то изменятся и все следствия.

То есть нет ни детерминизма, ни закона «причины и следствия», нет ничего подобного — детерминизм есть, но внешне.

(другой отрывок записи)

«Шри Ауробиндо сказал N во сне, что 6 декабря произойдет большое изменение.»

Дата добавления: 2015-07-26