Я имею в виду вот что: был ли использован человеческий инструмент?

Я не ощутила никакого инструмента, но ощутила те места, к которым это цеплялось [каждое существо, к которому цеплялась эта сила со злой волей]. Она цеплялась, но цеплялась даже не к существам, а к способу бытия этих существ: к определенным тенденциям, к определенным позициям, к определенным реакциям — вот к чему она цеплялась. Это совершенно точно не «одна» личность или «одна» воля, это не так, но это способ бытия. Все это — определенные способы бытия, которые призваны исчезнуть с поля деятельности и которые находятся в процессе устранения.

Реакция в теле была тяжелой, как если бы это было в первый раз. В первый раз (как говорили X и Свами) это должно было убить меня — я даже как-то не сильно заболела, но эффект был очень неприятным. В тот раз я тебе сказала, что это была мантра, предназначенная вытряхнуть всю кровь; я видела несколько примеров, когда люди так и умерли: после выяснялось, что их смерть была вызвана некой формацией мантры. В моем же случае мантра достигла лишь того [смеясь], что я почувствовала себя нехорошо, меня как бы выворачивало — меня страшно рвало. Затем меня что-то потянуло, и мне совершенно необходимо было идти; мое сознание сказало мне, что мне надо пойти найти кого-то (я была совершенно одна в ванной комнате, когда это произошло), какого-то определенного человека, с кем я должна увидеться. Когда я открыла дверь, то столкнулась с Z, ждущим, чтобы приготовить мне ванну, но я его вообще не заметила, мне было совершенно необходимо пройти куда-то, в другую комнату, так что я натолкнулась на него и сказала себе: «Что это за препятствие на моем пути?» А он подумал, что я вот-вот свалюсь на него в обмороке. Такая была история.

Я была полностью в трансе, понимаешь. Я шла, но была полностью в трансе.

Как бы там ни было, в тот раз все довольно быстро восстановилось. А в этот раз, 9 декабря, было повторение этой атаки, как если бы эта злая воля не была полностью устранена, не была полностью побеждена — она вернулась. Она не произвела на меня того же действия, но это было тяжело; было странное впечатление, как если бы… (я сидела за столом, как всегда во время утренних медитаций), затем, поначалу, в некоторых частях тела было так, как если бы клетки начали скрипеть. Я сконцентрировалась, я позвала, и тогда я увидела, что развернулось целое сражение — внизу развернулось грандиозное сражение. Это скрипело, вот что странно. Нечто вроде скрипа трущихся частей. И я спросила себя: «Когда же наступит расслабление?» Затем были спазмы здесь, в солнечном сплетении. И в эти дни доктор и Р всегда оставались здесь на время медитации; я находилась в трансе, в гуще сражения, когда вдруг почувствовала давление на мой пульс [смеясь]: это был доктор, который вышел из своей медитации (должно быть, я издавала странные звуки!) и щупал мой пульс, и ему казалось, что мой пульс ослабевает! Но я не вышла из своего транса (я была сознательна, но не вышла из транса), я оставалась в таком состоянии до конца медитации и даже чуть дольше. Затем, когда уменьшился скрип, я вышла из транса и увидела этих двух людей перед собой. Я мягко им улыбнулась и сказала: «Все в порядке.» И я легла. Затем я вошла в глубокий транс, полностью вышла из тела, и все вернулось в норму.

Потом я просмотрела все это. Я была не слишком-то довольна: «Делать подобное в ходе медитации?…» И мне было сказано свыше, что это можно было сделать только во время медитации и ни в какой другой момент: во время дневной активности или даже во время концентрации, все по-другому; это можно было сделать только в глубокой медитации. Тогда я сказала: «Очень хорошо.» И мне также показали, что был достигнут конкретный результат, было одержано нечто вроде частичной победы над этим родом дурной воли — очень, чрезвычайно агрессивной злой воли, принадлежащей прошлым векам: это то, что не имеет больше права существовать на земле. Это должно уйти.

Кстати это то же самое, что вызвало убийство Кеннеди. И, предполагаю, поэтому я должна была вмешаться. Потому что убийство Кеннеди расстроило много чего с точки зрения работы в общем. Это было то же самое, потому что, как только я услышала новость об убийстве, я увидела вибрации того же рода, той же черной силы — очень-очень черной — и я спонтанно сказала (это не «я» сказала): «О! возможно, будет война.» Иными словами, победа этой черной силы над той, которая избирает пути более гармоничного развития. И с того момента я выражала этому свой протест и работала над этим, так что то, что произошло 9 декабря, является результатом этой работы.

Но в этот момент … это не очень-то комфортно.

*

* *

(Затем Мать читает рукописную запись - продолжение описания переживания 7 декабря, когда Она говорила о степенях близости к Присутствию)

Я обращаю эти слова к Господу:

«Как будто бы Ты тек с моей кровью,

Как будто бы Ты вибрировал с моими нервами,

Как будто бы Ты жил с моими клетками…»

Это не «в», не «через»: это - «с», отождествление. Тек с кровью. И это ощущение было совершенно конкретным: это Присутствие Господа ТЕЧЕТ с кровью, ВИБРИРУЕТ с нервами и ЖИВЕТ («живет», подразумевая Жизнь, суть Жизни) с клетками.

Это лучшие мгновения! [Мать смеется]

Что ж, как раз сейчас, после этого нападения 9 декабря, это Присутствие нарастает[260]; и поэтому я знаю, что что-то было отвоевано. Нужно сказать, нарастает его длительность, его частота и быстрота отклика.

(молчание)

Разница между до 9 декабря и после 9 декабря, состоит в том, что до 9 декабря все время было давление враждебных внушений, как Шри Ауробиндо сказал об этом в письме, которое мы переводили в прошлый раз: «Все это иллюзия; все это воображение…» Это постоянно изнуряет. И иногда эти внушения принимали очень точные формы: «Ты думаешь, что ты сознаешь Господа интегрально, но это совсем не так! Только малая часть в твоей голове сознает Его, а ты воображаешь, что это так.» Когда я услышала это, я была очень недовольна и сказала: «Хорошо, посмотрим.» И как раз после сражения в Подсознательном этот голос смолк, и у меня было это переживание: «Ты течешь с моей кровью, Ты вибрируешь с моими нервами, Ты живешь с моими клетками…»

И так везде, это не только мои клетки, это не только клетки моего тела: когда приходит такое переживание, оно достаточно широкое; у меня впечатление множества кровей, множества клеток, множества нервов… то есть, ЦЕНТРАЛЬНОЕ сознание не всегда осознает это, человек не всегда осознает это (у него возникает необычное ощущение, но он не знает, что это), тогда как клетки знают это, но не могут об этом сказать.

Я чувствовала это несколько раз: когда такое переживание приходит, оно не ограничено телом. Только сознание — наблюдающее сознание — не везде одинаковое: есть СТЕПЕНИ сознания, и здесь [в теле Матери], как кажется, центр сознания ОСОЗНАЕТ БОЛЬШЕ, это все, но с другой стороны… С этим сознанием, с ним самим происходит что-то подобное: иногда оно пробуждено сильнее, иногда — не так сильно… В сущности, все это является переживанием Единства, множественности в Единстве, и это переживание зависит от близости и интенсивности. Но это есть всеобщность — всеобщность, которая едина— единство, увиденное с точки зрения сознания Господа… Ведь то, что мы называем «Господом», это тот, кто полностью сознает себя; и чем меньше сознание, тем больше впечатление, что в нем меньше Господа — но все-таки всегда это Господь!»

Вот так.

(молчание)

Когда говорят: «восприятие или знание через отождествление», в этом все еще есть нечто, что проецирует себя, отождествляет себя с чем-то, НАБЛЮДАЕТ, как это происходит, и осознает результат. Но сейчас переживание тождества не такое, это не нечто, что проецирует себя: это общее восприятие; так что вместо того, чтобы говорить: «ВЫ думаете так, ВОТ ЭТОТ человек думает так, а ВОТ ТОТ—этак», думаешь так или чувствуешь так с большей или меньшей ясностью в восприятии, точностью в восприятии, но это всегда «кто-то» думает или чувствует — нет ощущения «я»; нет «меня», это «кто-то», это что-то. Приведу тебе один пример: этим утром я принимала одного итальянца; он начал говорить, жестикулировать, рассказывать о чем-то — НИ ОДИН звук не коснулся моего уха… но я совершенно точно знала, что он говорил. И я отвечала ему тем же образом, не говоря ничего. И у меня не было впечатления, что это кто-то другой говорил со мной, а я ему отвечала: это была совокупность движений, более или менее осознающих себя, совокупность и обмен, взаимообмен движений, более или менее осознающих себя, с некоторыми более сознательными вибрациями, с некоторыми менее сознательными вибрациями, но все это было очень живо, очень активно. Но тогда, чтобы говорить, надо было поместить себя в обычное сознание, а в нем итальянец был где-то там, а я была здесь — но это больше ничего не означало, это не было верным. Так что было что-то, что отвечало внутри, было очень активно, очень четко, все это работало вместе [жест, указывающий на движение сознания или волны вибраций], и одновременно было сознание — очень-очень обширное сознание — которое видело все [этот обмен вибрациями] и которое осуществляло что-то вроде контроля, очень легкого контроля, но очень точного, чтобы каждая вибрация была бы на своем месте.

Теперь так и происходит, когда я встречаюсь с людьми. И, кажется, это становится все более постоянным.

Другое состояние, состояние, в котором есть «я» и есть «другие люди», становится неприятным; оно приносит нечто, что сознание отвергает, реакции, которые сознание отвергает: «Опять это? Опять эта малость, опять это ограничение, опять это непонимание, опять эта темнота?…» И так все время. И тогда сразу же что-то внутри делает вот как [жест внутреннего поворота], и все становится по-другому. И это по-другому так сладко, о!… так сладко, гладко, без столкновений, без трений, без неприятных реакций — вот что произошло, когда был такой болезненный «скрип» во время медитации 9 декабря: это были индивидуальные реакции клеток, которые не находились в общей гармонии.

Становится немного интересно. Это несколько ново.

И появляется нечто вроде радости, не шумной радости, но радости, которая всегда как некая улыбка… просто улыбка, не насмешливая, немного…

Чтобы передать это словами, нужно это как-то сжать, сузить — это досадно. Я не знаю, когда появится средство выражения без этого сужения… Я помню, я снова вижу, снова переживаю в настоящую минуту лицо того мальчика, того итальянца (это мужчина 35-40 лет, но он молод внутри, очень молод психически): тогда было это сознание, которое образовывало что-то внутри, оно расставляло все по своим местам — но плавно, без насилия, без столкновений, без противодействия. И когда я сказала ему: «Сейчас время уйти», это было совсем не так, как если бы один человек сказал другому: «тебе надо уйти», но так, как если бы я сказала самой себе: «Сейчас время уйти.» Это очень странно. Это довольно ново. Осознанности стало гораздо больше; долгое время в этом уже был некий естественный и спонтанный способ бытия, но сейчас это становится осознанным.

И когда есть… Например, когда есть в ком-то расслабленность или напряженность, я чувствую это: у меня возникает эта расслабленность или напряженность; но «у меня» не здесь [у Матери, находящейся в своем кресле], а ТАМ [у Матери, которая находится в «другом»].

И я сразу же чувствую это. Но это [расслабленность, напряженность], это заметные движения, так что они - очевидны, но я замечаю, что так всегда и во всем — все время так.

И это достигает той степени, что все, что происходит в этом теле (о! это уже давно так, но чем дальше, тем больше), становится известным не как что-то, что происходит в каком-то отдельном теле: это словно способ бытия всех тел. Все больше и больше так. Реакция здесь [в теле Матери] воспринимается ничуть не более сокровенно, чем в других телах. И воспринимается едва ли больше: все зависит от состояния внимания и концентрации сознания (все это - движения сознания). Но сознание — СОВСЕМ — не индивидуально; я могу утверждать это. Сознание… становится все более тотальным. И время от времени — время от времени — когда все «благоприятно», это становится Сознанием Господа, сознанием всего, и тогда это… капля Света. Ничто иное, только Свет.[261]

Дата добавления: 2015-07-26